Рынок и государство
«Этика свободы» Мюррея Ротбарда впервые была опубликована 1982 году. Ганс-Герман Хоппе в 1998 году написал предисловие к очередному изданию «Этики свободы», в котором он решительно поддерживает Ротбарда в его анархо-капитализме - в необходимости полностью устранить государство, заменив его рынком:
«…решение фундаментальной человеческой проблемы защиты в стиле классического либерализма - с позиций минимального государства - ночного сторожа или «конституционно ограниченного государства» - идея наивная и безнадежно невразумительная. Каждое минимальное государство имеет врожденное устремление стать максимальным государством; получив однажды разрешение собирать какие-либо налоги, даже самые мелкие и неважно на какие цели, агентство естественным образом будет стремиться использовать свой текущий налоговый доход для сбора еще бóльших будущих налогов для той же самой и/или иной цели. Точно так же, как только агентство станет обладателем любой судебной монополии, оно станет следовать естественной тенденции использовать это привилегированное положение для дальнейшего расширения диапазона своей юрисдикции. В конце концов, конституции - это государственные конституции, и какие бы ограничения они не содержали, то, что конституционно и то, что не является конституционным, будет определять государственный суд и государственные судьи. Следовательно, нет никакого иного возможного способа ограничить государственную власть, кроме как устранить государство целиком и полностью, создав свободный рынок средств защиты и услуг безопасности в соответствии со справедливостью и экономической наукой».
Критика государства со стороны Ротбарда и Хоппе справедлива в той степени, в которой государство вместо того чтобы возглавить принуждение преступников, стало принуждать правых - людей, которые не нарушают ничьих прав. Но заменить государство рынком ложная затея.
Межи, которые разделяют ценные возможности, закрепляя эти возможности за каждым и превращая их в права, можно изменять по доброй воле или принудительно. По доброй воле, значит с согласия всех участников, которых затрагивает это изменение. Принудительно, значит против воли хотя бы одного из участников, которого не устраивает изменение.
Рынок - добровольное общение: покупатель добровольно отдаёт свои деньги в обмен на купленный товар, а продавец добровольно отдаёт свой товар в обмен на деньги покупателя. Но воровство - уже принуждение: продавец не хочет лишаться товара, не получив за него деньги. И погоня продавца за вором тоже принуждение: вор не хочет расставаться с украденным. Причём принуждение преступника остаётся принуждением вне зависимости от того, кто гоняется за преступником: государство или нанятый продавцом частный охранник. Правда, меняется общение продавца с охранником. Если охранник государство, то продавец платит государству налоги за охрану. Если охранник частное лицо, то между охранником и продавцом - добровольное общение, рынок.
Если защитника ещё можно нанять частным образом, на рынке, то общение между охранником и преступником всегда принуждение, а не рынок: охранник ловит, преступник убегает или отстреливается. При этом неважно, кто охранник - частное лицо или государство.
Сторонники анархо-капитализма - анкапы могут сказать, что об этом и речь: зачем нам государство, если услуги охраны можно купить у частных специалистов за деньги, как мы покупаем любые другие услуги. Государство, мол, лишний участник в охранном деле. Государство может запретить все охранные услуги вместо государственных, а на свои услуги взвинтить цены.
Но государство совсем не лишний участник, если правильно понимать его роль. Оно отстаивает права тех, кто не был участником договора, но чьи права задеты. В нашем примере оно отстаивает права преступника. Ведь преступник не является стороной договора продавца с охранником. Какие права у преступника? - удивится анкап. Он нарушил права, следовательно, лишился всех своих прав, и с ним можно делать всё, что угодно. Но это не так. Преступник лишается важных прав, включая право жить, лишь при опасном преступлении. Суровое наказание за любые преступления несправедливо. Во-первых, суровые наказания будут побуждать преступника убивать свою жертву, чтобы не было свидетелей. Ведь за всякие преступления одно наказание - смерть. Во-вторых, излишне суровые наказания всех превращают в психопатов, которые стреляют по малейшему поводу.
Государство, как высший авторитет для установления адекватного ответа на преступление, будет нужно нам всегда. Ведь и чрезмерно мягкий ответ на преступление со стороны судьи, который отпускает серийного убийцу на поруки, и чрезмерно суровый со стороны обворованного, который за копеечную кражу убивает вора и завладевает всем его имуществом - преступление. В случае с судьёй есть подозрение, что убийца подкупил судью, ссылаясь на господство рынка. В случае с убийством вора есть подозрение, что воровство было инсценировано, были куплены свидетели (ведь рынок), чтобы завладеть имуществом убитого «вора».
Преступления государства, которые справедливо критикуют анкапы, связаны с неправильным пониманием его роли. Но затея с полным устранением государства, с заменой его рынком - тоже результат непонимания роли рынка и государства. Если в рынке справедливость поведения определяется полным согласием участников, то в воздаянии за преступления, когда преступник не согласен с наказанием, справедливость определяется государством.