Приватизации власти?
Френды либертарианцы, которых точнее назвать анархистами-рыночниками, приводят мне в Фейсбуке примеры государственных безобразий и мечтают по всему миру распустить организации под названием «государство». Я согласен с тем, что многое можно делать без государства и гораздо лучше, чем с участием государства.
Без государства можно выращивать и продавать еду, и сегодня совсем смешно смотрится Брежневская государственная «Продовольственная программа» 1982 года. Без государства можно производить и продавать одежду, обувь, мебель, бытовую технику и миллионы других товаров, которыми полны современные магазины.
Без государства может существовать медицина, образование, наука и социальное страхование. Но государство, увы, пока не уходит их этих отраслей.
Государство устраивает препоны созданию частных денег. Оно помешало моему другу Михаилу Шляпникову (michael_077) эмитировать свои колионы.
Анархисты-рыночники вместе со справедливой критикой государства нападают на него там, где без него не обойтись. Отчасти неправильные выводы анархистов связаны с использованием двух опасно зыбких слов «конкуренция» и «монополия». По их мнению, конкуренция - это хорошо, а монополия - это плохо.
Государство - это монополия и отсутствие конкуренции, а потому это дважды плохо. Рынок - это конкуренция и отсутствие монополии, а потому это дважды хорошо.
Но в пользу монополии и против конкуренции говорит широко практикуемое единоначалие ответственных людей в нужном месте. Только надо знать, где это нужное место.
Предлагаю вместо «монополии» и «конкуренции» использовать более плодотворные понятия, которые я давно пытаюсь ввести в обиход. Это, с одной стороны, добровольное общение, а с другой стороны, принуждение и обман. Добровольное общение происходит с согласия его участников, а недобровольное - с принуждением или обманом. Добровольное общение - это рынок и подарки. Недобровольное - невыполнение договора, мошенничество, воровство, грабёж, побои, убийство...
Людям не нравится, когда их принуждают и обманывают, поэтому принуждение и обман без уважительных причин давно запрещены: не убей, не укради, не лжесвидетельствуй. Оправдано принуждать и обманывать лишь в ответ на принуждение и обман. И этот ответ должен быть адекватным, не чрезмерным.
Оправданное принуждение и обман я называю правым принуждением и обманом или правой властью.
Неоправданное принуждение и обман - преступлением.
Те, кто неоправданно принуждают и обманывают, - преступники. Кто не преступники - правые люди. Правая власть - это власть правых над преступниками. И эта правая власть создаёт организацию - государство, которое на постоянной основе занимается регламентацией принуждения и обмана.
Я, как и либертарианцы, за свободу. Но я не за всякую свободу. Я за свободу добровольного общения - без принуждения и обмана. Но я против свободы принуждения и обмана. Принуждение и обман должны быть запрещены или жёстко регламентированы там, где это оправданное принуждение и оправданный обман, там, где это правая власть, власть исключительно над преступниками.
Спор с анархистами-рыночниками возник у меня по поводу приватизации охранных услуг. Анархисты убеждают меня в том, что в охранных услугах нет принуждения и обмана. Это как кирпичи делать и продавать. Я им говорю, что охраняя своих клиентов, они принуждают и обманывают врагов своих клиентов: выслеживают их, подслушивают, засылают к ним шпионов, допрашивают и даже казнят.
Я говорю им, что приватизация принуждения и обмана недопустима по определению, потому что приватные дела - это дела, которые касаются лишь тебя и тех, кто связан с тобой по доброй воле. Принуждение и обман, по определению недобровольны, а потому не могут быть частным делом, не вписываются в рынок.
Регламентация принуждения и обмана - общее дело, а общими делами традиционно занимаются государства.
Частные охранные фирмы допустимы, если они следуют общепризнанным, государственным законам. Но это должны быть правые законы. В этом случае частные охранные агентства - правая власть, власть над преступниками. Когда они сочиняют частные законы, противоречащие государственным, они сами становятся преступниками, подлежащими государственному принуждению.
Власть едина, монопольна, если кому нравится это слово. Приватизация власти, чтобы её приватизированные фрагменты конкурировали между собой, недопустима. Но эта единая власть должна быть правой. Она должна быть только над преступниками и только в рамках государственного закона, обеспечивающего адекватное принуждение и обман преступников.
