Мои вопросы докладчикам XIII-х Чтений Адама Смита
В прошлом году, 5 декабря 2021г., я побывал на XIII-х Чтениях Адама Смита в Москве.
И задал вопросы некоторым докладчикам.
Сегодня мне напомнил об этом Фейсбук:
Мой вопрос Константину Сонину на Чтениях Адама Смита
Вчера был на чтениях Адама Смита. Просил организаторов дать мне слово. Мне сказали: только в вопросах. Выступления уже сформированы. Вот обратись я неделю назад, не было бы проблем. Так сказал мне Сергей Бойко. Я задал четыре вопроса и ещё я познакомился с Павлом Усановым, с которым лично до этого не встречался.
Пока скажу об одном вопросе, который я задал последнему выступающему Константину Сонину, который в своём докладе «Что говорит опыт советской экономики о России в 2021 году?» сказал, в частности, следующее:
"Последние 15 лет то, что мы наблюдали в России - это очень последовательная национализация. Это национализация такого масштаба, что удивительно, как это остаётся незамеченным. Безусловно, среди мирных национализаций (если убрать все насильственные...), то это, наверное, будет крупнейшая мирная национализация в мировой истории. Т. е. такого масштабного перехода всего в сектор государственного владения или государственного управления до этого не было....
В последние два года мы видим попытки прямо управлять ценами, не только тарифы регулировать, например в сельском хозяйстве, что само по себе плохо, но и просто правительство прямо пытается назначать цены.
Как показывает и опыт, и экономическая теория, даже если не происходят нарушения прав инвесторов в момент национализации, это приводит к большим потерям с точки зрения экономической эффективности. Это всё - возвращение к тому, что уже однажды привело к краху".
Я спросил Сонина о вине экономической теории в национализации ресурсов, в государственном вмешательстве в нашу жизнь. И не только в России. Применяя слово "экономика" по отношению к стране, экономисты создают иллюзию существования большого народного хозяйства, национальной экономики, пусть даже рыночной экономики. И этим хозяйством надо управлять. Ведь без управления хозяйства хиреют. Вот государства, включая российское, и пытаются управлять этим большим народным хозяйством, путь даже это и рыночное хозяйство, рыночная экономика. Может нам стоит отказаться от применения слова "экономика" по отношению к стране? Ведь на самом деле нет народного хозяйства, нет национальной экономики.
Константин ответил на мой вопрос отрицательно.
А я считаю, что язык, на котором говорят экономисты, провоцирует расширение государства и его забот обо всех нас до полного социализма, и от этого языка надо отказываться.
Мой вопрос Юрию Кузнецову на Чтениях Адама Смита
Вчера, на Чтениях выступал Юрий Кузнецов с докладом: «Стратегическое планирование в РФ и хозяйственное планирование в СССР: невыученные уроки». Он сказал, что уже многие годы занимается этой темой. И когда-то его руководителем по этой теме был Сергей Белановский.
Вспомнился Новосибирский академгородок в ноябре 1986 года, Институт экономики и организации промышленного производства, где я и Сергей Белановский успешно защищаем свои кандидатские диссертации в учёном совете академика Заславской. А потом мы с Сергеем и нашими научными руководителями: Карагедовым и Волконским отмечаем защиту у моих знакомых. Мне в ту эпоху борьбы за трезвость удалось достать пять бутылок молдавского коньяка «Белый аист», что весьма украсило наш праздник.
Из доклада Юрия (он не сказал это прямо) следовало, что государственное стратегическое планирование какая-то хрень и нет никой надежды на скорое прекращение этой хрени. Особенно, когда весь мир левеет.
У меня возник естественный вопрос, который я задал Юрию:
«Может настоящее государственное стратегическое планирование заключается в том, чтобы отказаться от хрени, которая в него заложена? Есть два типа людей. Одним нравится добровольное общение, рынок. Другим нравится государственное планирование, которое эти люди даже принуждением не считают, если им это планирование нравится. Может нам как-то разделиться. Нужно освободить любителей доброй воли от государственного планирования, от налогов на это планирование и от государственных благ, которые появляются в результате этого планирования. А все остальные пусть финансируют это планирование и пользуются его благами».
Юрий сказал, что ответ на мой вопрос - отдельная тема, а тема этого доклада - административное управление как оно есть.
На мой взгляд, заканчивать доклад утверждением, что всё плохо, а будет ещё хуже, не оптимистично. Хотелось бы указать пути выходы. Хотя бы пунктиром.
Мой вопрос к Александру Верещагину на Чтениях Адама Смита
5 декабря в Москве проходили Чтения Адама Смита, на которых я присутствовал. Я уже рассказывал о своих вопросах Константину Сонину и Юрию Кузнецову. Сегодня речь о вопросе, который я задал Александру Верещагину.
Александр говорил о необходимости судебной реформы в России, о низком уровне доверия населения к судам, об отсутствии судебной власти, поскольку все суды подчинены нераздельной Власти.
В пример настоящей судебной реформы в России Александр привёл реформы 1864 года. И эти реформы были сметены советской властью буквально в один день. Тяжёлым наследие советской власти является множество судебных инстанций (а достаточно лишь трёх), отдельный арбитражный суд, неуважение Власти к судьям, низкие пошлины, низкая роль присяжных. Советский и нынешний российский суд ни разу не приняли судебного решения, серьёзно нарушающего интересы Власти.
Александр рассказал, как преодолеть эти тяжёлые наследия советского суда. Но в своём блестящем выступлении он ничего не сказал в пользу частных судов. А поскольку те мои друзья, которые являются сторонниками анархо-капитализма, бредят этими судами, то я решил спросить лектора о его отношении к частным судам.
Александр сказал, что он за расширение третейских разбирательств, это снизит нагрузку судов, но он не верит в возможность полностью обойтись без государственного суда.
Мой вопрос к Артёму Северскому на Чтениях Адама Смита
5 декабря в Москве проходили Чтения Адама Смита. Я уже рассказывал о трёх своих вопросах к докладчикам на Чтениях. Вкратце напомню их.
Константин Сонин говорил о национализации в современной России и больших потерях от неё. Я спросил о вине экономической науки в этой национализации. Ведь применяя слово «экономика» к стране, учёные-экономисты провоцирует рассматривать страну как единое хозяйство: народное хозяйство или национальную экономику. Не стоит ли отказаться от слова «экономика» применительно к стране? Сонин ответил на мой вопрос отрицательно: даже если не говорить об экономике страны, иллюзия единого хозяйства, которым государство должно управлять, остаётся.
Юрий Кузнецов говорил о государственном стратегическом планировании. Без восторга и энтузиазма. Я спросил Юрия: а может нам поделиться на тех, кому нужно государственное планирование и тех, кому не нужно, кто предпочитает жить по своим планам. Юрий сказал, что мой вопрос тема отдельного выступления.
Александр Верещагин говорил о необходимости судебной реформы. Но он ничего не сказал о частных судах. Тогда я спросил его о возможности исключительно частного судопроизводства. Александр одобрил третейские суды, но не увидел возможности полностью обойтись без государственного суда.
Сегодня речь о вопросе, который я задал Артёму Северскому. Артём говорил о банкротстве, то есть о долгах, для погашения которых у должника нет средств, и о процедурах выхода из банкротства за счёт кредиторов. Мне подобные процедуры представляются несправедливыми. Ведь банкротство - это результат глупости или жульничества банкрота. Но Артём считает, что есть масса факторов, на которые предприниматель не может повлиять, а потому суровое отношение к банкроту, например, в виде долговой ямы не оправдано.
Я спросил Артёма: «А справедливо ли решать проблему за счёт кредиторов, полностью освобождая банкрота от ответственности за его слишком рискованные (а потому, если не жульнические, то дурацкие) затеи. Я не предлагаю сажать банкрота в долговую яму, но статус его должен быть понижен. И этот пониженный статус должен сохраняться до тех пор, пока банкрот не рассчитается со всеми кредиторами».
Артём приравнял меня к Ротбарду, который считает, что прощение долгов несправедливо. Но речь не о прощении долгов. Каждый волен прощать своим должникам. Речь об освобождение должника от долгов помимо воли кредиторов. Пусть висит этот долг, пока должник не сможет с ним рассчитаться. Пусть этот долг напоминает должнику и окружающим, что должник нарушил права и до сих пор не возместил потери тем, чьи права он нарушил.
Шизофреническое стремление к равноправию, которым пронизаны законы, приводит к уравниванию правых и виноватых. Процедура банкротства освобождает должника от его долгов, и должник, который кинул своих кредиторов, опять правый человек.
Считаю, что деление людей на правых и виноватых чрезвычайно важным. Но этому делению мешают современные законы, включая законы о банкротстве. Считаю, что правые - люди, которые не нарушают прав, а нарушив, возмещают убытки от нарушения, достойны освобождения от власти государства, в том числе и от его стратегических планов, о которых рассказывал Юрий Кузнецов.