Когда «экономика» опасное слово
Ксенофонт написал свою «Экономику» примерно за 400 лет до рождества Христова. В ней он давал советы молодому человеку Критобулу, а на его примере и любому, как управлять своим хозяйством.
Экономика Ксенофонта (др.-греч. Οἰκονομικός от др.-греч. οἰκος - дом и νομος - закон, буквально - правила ведения хозяйства) на русский язык была переведена Г. А. Янчевецким в 1880 году под названием «О хозяйстве». В энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона она называется «О домоводстве». Сергей Иванович Соболевский перевёл её в 1935 году, как «Домострой». Соболевский рассказывает, что «Οἰκονομικός» перевёл на латинский язык Цицерон (лат. Oeconomicus), что этот труд Ксенофонта хвалил Феофраст, полемизировал с ним Филодем, пользовался им Вергилий в своих «Георгиках» и что в новые времена (а новыми их принято считать с 16-го века, иногда прихватывая и 15-й век) «Οἰκονομικός» во французском переводе был любимым чтением у сельчан во Франции.
Через две тысячи лет после Ксенофонта слово «экономика» появилось в совершенно новом значении. В 1615 году Антуан Монкретьен написал «Traité d’économie politique» («Трактат о политической экономии»), который он вручил министру финансов для воспитания юного короля Людовика XIII. В этом трактате Монкретьен провозглашает экономику существенным элементом «королевской науки управления». Он первый соединил несоединимое: политику и экономику. Он понимал, что это против Аристотеля и Ксенофонта, но настаивал, что наука получения прибыли является общей и для государства, и для семей, что политическая экономия существует на таких же основах, как и домашнее хозяйство: те же принципы хорошего управления применяются и к общественной, и к домашней деятельности, что искусство управления королевством «подражает экономике».
Король, по мнению Монкретьена, должен не только воевать, но и взять на себя ответственность за французскую экономику. Он должен заботиться о снабжении рынков, о мостах и дорогах, о профессиональном обучении, об ассоциациях капиталов, о таможенных ставках, торговых договорах... Когда страна видится хозяйством, а король - хозяином, все остальные не могут быть хозяевами, они лишь исполнители хозяйских замыслов. Но королям мысль о королевстве, как о хозяйстве не могла не понравиться. Теперь они не просто отбирают деньги у подданных, теперь они управляют королевством по науке.
По всей видимости, Монкретьен сам не понял, что он придумал. Ни он, ни почти никто за ним не поняли, что «политическая экономия» - оксюморон, соединение несоединимого, что оксюмороны достойны лишь смеха, а не серьёзного к ним отношения. Но общественные науки не только во времена Монкретьена, но и сегодня находятся на таком уровне, что их представители не в силах посмеяться над оксюморонами, несмотря на всю их опасность. Карл Маркс довёл мысль о политической экономии страны и даже мира до крайности, до попыток обобществления всего имущества. И эта попытка привела к огромным жертвам.
Сегодня оксюморон «политическая экономия» менее популярен. Но не потому, что до «учёных» дошло: нельзя называть науку оксюмороном, нельзя воплощать оксюмороны в жизнь. Просто мода поменялась. Альфред Маршал отказался от выражения «политическая экономия», назвав свой труд придуманным им словом «экономикс». Это слово переводят на русский по-разному: оксюмороном «политическая экономия» или плеоназмами «экономическая наука» или «экономическая теория». Плеоназмы так же, как и оксюмороны, не украшают науку.
Необходимо, как и во времена Ксенофонта, развести хозяйствование и политику. Честное (правое) хозяйствование - это распоряжение своим и согласованное общение, включая торговлю. Это частная жизнь, куда по определению преступно вмешиваться тому, кого не пригласили. А единственная честная или правая политика - это отпор преступникам. Вмешательство государства в честное (правое) хозяйствование - это преступная политика. И не надо смешивать политику с экономикой: ни в виде политической экономии, ни в виде экономической политики. Политика может быть честной, правой лишь по отношению к преступникам. И она всегда преступна в отношении правых людей.
Небольшому количеству экономистов понятно: управлять страной или миром как хозяйством - это лезть в чужое. Но при этом они называют себя экономистами, а то, чем они занимаются - экономикой, экономической наукой и даже политической экономией, хотя они не собираются управлять никаким хозяйством. Думаю, что, настаивая на таких названиях, они ослабляют свою позицию. Чтобы победить идейно, им следует подыскать иное название для своей науки, выбросив из своего словаря оксюмороны и плеоназмы. И я предлагаю им терминомию или межевую теорию.