Три кита отечественного искусствознания
Если Вы - авторитетный специалист, изучающий средневековье, то разумеется, читали труды по истории Рима и Афин Фердинанда Грегоровиуса. А если вдруг случайно Вам это имя не знакомо, то это значит, что Вы не только не авторитет, но и не специалист совсем, - это Вам любой искусствовед подтвердит.
Вы спросите - на каком основании?
Очень просто:
Грегоровиус, как истинный ариец и чистокровный протестант, писавший свои книги в 70-80 гг. XIX века, не страдал толерантностью по отношению к презираемым им народам и конфессиям. Свою концепцию истории средневековья он изложил без всяких реверансов - прямо и откровенно. А наши драгоценные искусствоведы держат эту концепцию в уме, не затрудняясь ее озвучиванием, ибо нынче толерантность обязывает соблюдать приличия.
Перевод его "Истории города Афин в средние века", который общедоступен для скачивания в сети, - какой-то архаично-дореволюционный. Нигде в книге не указано, чей это перевод и что книга вообще была переведена с какого-то иностранного языка. Вероятнее всего, текст никем для данного издания не редактировался.
Во-вторых, нет ни нормальной (т.е. желательно современной, а не столетней давности) сопроводительной статьи об авторе, об этой конкретно книге, ни какого-либо вообще научного аппарата: комментариев, словаря и проч.
Подробнее тут:
И тем не менее, текст занимателен и познавателен чрезвычайно!
Грегоровиус открыто позиционирует трех китов, на которых стоит современное искусствознание (в том числе и наше отечественное). А именно:
1. Рим выше Греции (это непререкаемая аксиома). А эллинизм - это синоним язычества.
2. Византия - это неудачная попытка сделать из Греции Рим.
Неудачная, прежде всего потому, что хорошая идея была загублена нашествием славянских орд (а вы думали, что - Византию разрушили турки - ?)
3. Иконоборчество имело возможность поднять Византию на более высокий уровень, но увы, эллинская (читай - языческая) любовь к прекрасному - все испортила...
Далее - еще несколько прекрасных цитат из Грегоровиуса:
Величествен был план императора Юстиниана разрушить слагавшийся на Западе мир германства, отнять обратно у остготов Италию, у вандалов - Африку, у вестготов Испанию, подчинить франков в Галлии и саксонских государей - в Англии, а затем править с босфорского престола объединенным заново римским государством , распространив на весь orbis terrarum однообразное законодательство.
Из объединения греческого духа с христианством и римскими государственными формами возникает с 7 века византинизм с его восточным своеобразным побытом. Восточноримская империя, ее церковь, полуазиатская, неограниченная власть императора, законы, искусства и науки и ее достойный удивления правительственный механизм все далее и далее отходят от латино-германского Запада , принимающего феодальные формы. Наконец, эта империя благодаря беспрестанно набегавшим на Босфор волнам славянских и туранских племен обрекается на героическую борьбу за самое свое существование - борьбу, которая затянулась на целых девять столетий.
Счастье для римского Запада было то, что его заняла одна из благороднейших отраслей арийской расы; обновив кровь латинян, она оказалась вполне способной на дальнейшее развитие культурных задач Рима.
По уничтожении римского гражданства и права германцы насадили в Европе аристократический общественный принцип феодализма; основан же принцип этот был на сознании мужественной силы и на понятиях личной чести, свободы и верности долгу, т. е. на дохристианских доблестях, коим удивлялся еще Тацит и которых, по счастью, не упразднило и христианское крещение.
Напротив того, на несчастье византийского Востока, он подвергся колонизации славянских, гуннских и тюркских кочевых племен, и передвижение там народных волн не только не улеглось, но продолжалось в течение всех Средних веков, причиняя на всем Востоке опустошительные бури. Такое же долгое время Восточноримская империя, сузившаяся до пределов западной части Малой Азии, островов Архипелага и южного греческо-иллирийского полуострова, служила для всей Европы предохранительной стеной, оберегавшей ее от вторжения сарматских и азиатских орд.
Византииская церковь хотя и в эпоху Юстиниана вышла полнои победительницей из горячей борьбы с эллинством, тем не менее не могла искоренить повсюду тысячелетних корней веры в языческих богов, и ополчилась с решительнои враждебностью против древнегреческих поэтов и мыслителей. Церковь во всей империи обозначала язычников национальным понятием «эллинов», а философов-язычников в частности именовали «афинянами».(78)
Во всей истории Восточной Римской империи со времени введения христианства ни разу не сказывалось умственного движения, которое по своей силе можно было бы сравнить с тем, что вызвало иконоборство; оно более столетия волновало и государство, и церковь, и общество. Отчаянная борьба между просвещенной деспотией и церковным суеверием привела, однако же, совсем не к тем результатам, на какие рассчитывали исаврияне, - потому что именно с иконоборством стали в причинную связь величайшие перевороты в Европе: отпадение от Византии Запада, основание светской власти папы и создание новой империи франкским королем Карлом.(87)
Если бы смелая попытка исаврийских императоров и их сторонников, принадлежавших к высшему клиру и воиству, удалась, т. е. если бы из церкви изгнано было почитание икон, народ был бы поднят на высшую ступень нравственности и мышления, а государство высвободилось бы из цепких объятий монашества, то христианские государства еще в VIII столетии прошли бы через реформацию, а влияние ее, конечно, придало бы всем европейским народам иной совсем вид.
Борьба преобразовательной мысли против идолопоклонства вышла из Малой Азии и Сирии, откуда происходили исавряне. Поддержало же эту борьбу умственно деятельное восточное эллинство, тогда как древняя Греция, утратив истинно философское разумение, явилась сторонницей правоверных противников реформы.
Почитание икон явило собой христианскую метаморфозу пластического и живописного поклонения языческим богам; поэтому вполне понятно, что именно эллины с особенным упорством цеплялись за церковные обряды, в которых прирожденное грекам преклонение перед художественными формами наиболее удовлетворялось.
Церковь заменяла эллинам то, что некогда придавало блеск языческому обществу, а именно: празднества, театр, музыку, искусства и таинства. Если византийский стиль, в коем были изображаемы Спаситель, Пресвятая Дева, ангелы и св. угодники, и свидетельствует об упадке искусства до варварства, то ведь и вкусы греков пали столь же низко!
Вы спросите - на каком основании?
Очень просто:
Грегоровиус, как истинный ариец и чистокровный протестант, писавший свои книги в 70-80 гг. XIX века, не страдал толерантностью по отношению к презираемым им народам и конфессиям. Свою концепцию истории средневековья он изложил без всяких реверансов - прямо и откровенно. А наши драгоценные искусствоведы держат эту концепцию в уме, не затрудняясь ее озвучиванием, ибо нынче толерантность обязывает соблюдать приличия.
Перевод его "Истории города Афин в средние века", который общедоступен для скачивания в сети, - какой-то архаично-дореволюционный. Нигде в книге не указано, чей это перевод и что книга вообще была переведена с какого-то иностранного языка. Вероятнее всего, текст никем для данного издания не редактировался.
Во-вторых, нет ни нормальной (т.е. желательно современной, а не столетней давности) сопроводительной статьи об авторе, об этой конкретно книге, ни какого-либо вообще научного аппарата: комментариев, словаря и проч.
Подробнее тут:
И тем не менее, текст занимателен и познавателен чрезвычайно!
Грегоровиус открыто позиционирует трех китов, на которых стоит современное искусствознание (в том числе и наше отечественное). А именно:
1. Рим выше Греции (это непререкаемая аксиома). А эллинизм - это синоним язычества.
2. Византия - это неудачная попытка сделать из Греции Рим.
Неудачная, прежде всего потому, что хорошая идея была загублена нашествием славянских орд (а вы думали, что - Византию разрушили турки - ?)
3. Иконоборчество имело возможность поднять Византию на более высокий уровень, но увы, эллинская (читай - языческая) любовь к прекрасному - все испортила...
Далее - еще несколько прекрасных цитат из Грегоровиуса:
Величествен был план императора Юстиниана разрушить слагавшийся на Западе мир германства, отнять обратно у остготов Италию, у вандалов - Африку, у вестготов Испанию, подчинить франков в Галлии и саксонских государей - в Англии, а затем править с босфорского престола объединенным заново римским государством , распространив на весь orbis terrarum однообразное законодательство.
Из объединения греческого духа с христианством и римскими государственными формами возникает с 7 века византинизм с его восточным своеобразным побытом. Восточноримская империя, ее церковь, полуазиатская, неограниченная власть императора, законы, искусства и науки и ее достойный удивления правительственный механизм все далее и далее отходят от латино-германского Запада , принимающего феодальные формы. Наконец, эта империя благодаря беспрестанно набегавшим на Босфор волнам славянских и туранских племен обрекается на героическую борьбу за самое свое существование - борьбу, которая затянулась на целых девять столетий.
Счастье для римского Запада было то, что его заняла одна из благороднейших отраслей арийской расы; обновив кровь латинян, она оказалась вполне способной на дальнейшее развитие культурных задач Рима.
По уничтожении римского гражданства и права германцы насадили в Европе аристократический общественный принцип феодализма; основан же принцип этот был на сознании мужественной силы и на понятиях личной чести, свободы и верности долгу, т. е. на дохристианских доблестях, коим удивлялся еще Тацит и которых, по счастью, не упразднило и христианское крещение.
Напротив того, на несчастье византийского Востока, он подвергся колонизации славянских, гуннских и тюркских кочевых племен, и передвижение там народных волн не только не улеглось, но продолжалось в течение всех Средних веков, причиняя на всем Востоке опустошительные бури. Такое же долгое время Восточноримская империя, сузившаяся до пределов западной части Малой Азии, островов Архипелага и южного греческо-иллирийского полуострова, служила для всей Европы предохранительной стеной, оберегавшей ее от вторжения сарматских и азиатских орд.
Византииская церковь хотя и в эпоху Юстиниана вышла полнои победительницей из горячей борьбы с эллинством, тем не менее не могла искоренить повсюду тысячелетних корней веры в языческих богов, и ополчилась с решительнои враждебностью против древнегреческих поэтов и мыслителей. Церковь во всей империи обозначала язычников национальным понятием «эллинов», а философов-язычников в частности именовали «афинянами».(78)
Во всей истории Восточной Римской империи со времени введения христианства ни разу не сказывалось умственного движения, которое по своей силе можно было бы сравнить с тем, что вызвало иконоборство; оно более столетия волновало и государство, и церковь, и общество. Отчаянная борьба между просвещенной деспотией и церковным суеверием привела, однако же, совсем не к тем результатам, на какие рассчитывали исаврияне, - потому что именно с иконоборством стали в причинную связь величайшие перевороты в Европе: отпадение от Византии Запада, основание светской власти папы и создание новой империи франкским королем Карлом.(87)
Если бы смелая попытка исаврийских императоров и их сторонников, принадлежавших к высшему клиру и воиству, удалась, т. е. если бы из церкви изгнано было почитание икон, народ был бы поднят на высшую ступень нравственности и мышления, а государство высвободилось бы из цепких объятий монашества, то христианские государства еще в VIII столетии прошли бы через реформацию, а влияние ее, конечно, придало бы всем европейским народам иной совсем вид.
Борьба преобразовательной мысли против идолопоклонства вышла из Малой Азии и Сирии, откуда происходили исавряне. Поддержало же эту борьбу умственно деятельное восточное эллинство, тогда как древняя Греция, утратив истинно философское разумение, явилась сторонницей правоверных противников реформы.
Почитание икон явило собой христианскую метаморфозу пластического и живописного поклонения языческим богам; поэтому вполне понятно, что именно эллины с особенным упорством цеплялись за церковные обряды, в которых прирожденное грекам преклонение перед художественными формами наиболее удовлетворялось.
Церковь заменяла эллинам то, что некогда придавало блеск языческому обществу, а именно: празднества, театр, музыку, искусства и таинства. Если византийский стиль, в коем были изображаемы Спаситель, Пресвятая Дева, ангелы и св. угодники, и свидетельствует об упадке искусства до варварства, то ведь и вкусы греков пали столь же низко!