побег из Георгиевска
бабушке тогда было всего на год больше чем мне....а папе только 15
1942-ой
Мы пошли на восток. Слава богу, знали в какую сторону идти. Поклажа оказалась большой. В первые часы мы этого не почувствовали. Шли бодро, с хорошим настроением по грунтовой дороге, пролегающей по степи. Идем уже несколько часов. Стало вечереть. Посмотрели в сторону Георгиевска, а он окутан пламенем, наверно шла бомбежка. Мы идем одни. Вокруг никого. Так шли, шли и удалялись от Георгиевска. Попались кукурузные поля. И мы наломали кукурузных початков. Проголодавшись, мы остановились. Разожгли костер и сварили несколько початков кукурузы. Никаких мясных консервов у нас не было. Во - первых их не было в магазинах, на базаре тоже не найти. Сборы и уход наш из города были спонтанными, без тщательной подготовки. Еще какую-нибудь неделю назад нам и в голову не приходило, что возникнет ситуация, когда придется уходить. Немцы захватили Ростов и уже произошла Таманская трагедия, когда из Керчи немцы были выбиты десантом с моря. Как стало известно позже, эта операция была авантюристической и в результате мощных действий немецкой армии наши войска были сброшены в море. Керченский пролив был окрашен в красный цвет от крови. Лишь немногим, на подручных средствах удалось доплыть до противоположного берега. Несколько человек, переживших керченскую трагедию, будучи ранеными, появились в Георгиевске. И сарафанное радио распространило Керченскую трагедию. Всякие органы были уже бессильны заставить людей держать язык за зубами. А пока мы шли на восток.
Когда стало смеркаться, мы услышали вдалеке взрывы, а через некоторое время над Георгиевском появилось яркое зарево. Видимо бомбежка шла очень интенсивно. Стало темно. Расстелили одеяла и улеглись спать. Надо сказать, что действовали мы довольно легкомысленно. Нам и в голову не пришло, что в степи могут быть волки, шакалы, лисы, змеи. Смелые мы были ребята. Тон задавала наша замечательная мама. Вот что значит пройти героическую школу с отрядом Иосифа Трумпельдора в 1918 году. Вот, что значит пройти школу жизни в Палестине. Вот что значит выйти победительницей в борьбе за существование, когда осталась одна с двумя сыновьями, после ареста мужа.
Прошел первый день. Наступило утро и мы пошли дальше. Утром солнце еще было милосердным, но постепенно становилось все жарче и жарче. По такой жаре мы двигались вперед, пока еще не чувствуя усталости. Энтузиазма было сверх меры. Так мы шли целый день, и опять почти никого не было на дороге. Иногда появлялись какие-то одинокие путники, но вопросов никто никому не задавал. Постепенно поклажа становилась все тяжелее и тяжелее. Одеяла стали пудовыми, и они были первыми оставлены посреди степи. Опять наступил вечер, и Георгиевск уже не был виден. Только наблюдались отблески пожаров. Мы не задумывались, что будет с нами, Шли и шли вперед. Отойдя немного от дороги, мы легли на землю, тесно прижавшись друг к другу. Мама была в середине, а мы с братом по бокам. Пока не было слышно никаких голосов, ни человеческих, ни звериных.
В кромешной тьме над нами висел звездный купол, и мы свою судьбу отдали на волю случая. Утром встали, съели по кусочку хлеба и по вареному яйцу.
Снова вперед. Сколько мы прошли в первые два дня, трудно сказать - 15 км, а может быть 20 км. Самое главное - пока шли ноги. Мама тоже шла бодро, хотя ей было уже 43 года. Мама шла с голыми ногами. Это была большая ошибка, которая обнаружилась впоследствии. Так мы шли день за днем. На дороге появились подводы с семьями. Пешее движение пока было большой редкостью. Однажды мимо нас проехала большая фура, запряженная двумя лошадьми. На верхотуре фуры сидел мой соученик, тоже отличник, Сергей Жижченко. Наши взгляды встретились. Он смущенно улыбнулся и фура проехала. Отец Жижченко был партийным работником горкома Георгиевска, и он позаботился о своей семье.
Ну, а мы продолжали двигаться вперед.
(прошло много лет....)
Было бы интересно вернуться на старые пепелища. Приехали!
Спросили у прохожих, где улица Ленинградская и мы пошли. Надо было найти домик с номером 123. Идем, идем. Солнце палит. Наконец нашли дом с нужным номером. Зашли во двор. Во дворе на стуле сидит сгорбленная старушка. Спрашиваю: «Гордиенки здесь живут?»
«Здесь»
«Можно Марию увидеть?»
Старушка ответила: «Это я».
«А я, Гидон, жил у вас в 1942 году».
«Никакого Гидона не знаю».
«Как же, в 1942 году мы снимали у вас комнату. Семья, муж с женой с двумя сыновьями, Витей и Гидоном»
Старушка вскочила и бросилась на шею.
-«Боже мой, а я думала что погибли. Целый год не трогала ваши вещи. Все надеялась, что вернетесь, когда немцы уйдут. Потом настало голодное время и стали продавать ваши вещи. Только ручная швейная машинка осталась. Она у Нюси, которая с семьей живет в станице Незлобная».
Спросил, что может быть фотографии сохранились, в таком большом портмоне.
Не видела. В вашей комнате жили немецкие солдаты.
Потом Мария угостила замечательным борщом, и я ей вкратце рассказал, что с нами случилось.
1942-ой
Мы пошли на восток. Слава богу, знали в какую сторону идти. Поклажа оказалась большой. В первые часы мы этого не почувствовали. Шли бодро, с хорошим настроением по грунтовой дороге, пролегающей по степи. Идем уже несколько часов. Стало вечереть. Посмотрели в сторону Георгиевска, а он окутан пламенем, наверно шла бомбежка. Мы идем одни. Вокруг никого. Так шли, шли и удалялись от Георгиевска. Попались кукурузные поля. И мы наломали кукурузных початков. Проголодавшись, мы остановились. Разожгли костер и сварили несколько початков кукурузы. Никаких мясных консервов у нас не было. Во - первых их не было в магазинах, на базаре тоже не найти. Сборы и уход наш из города были спонтанными, без тщательной подготовки. Еще какую-нибудь неделю назад нам и в голову не приходило, что возникнет ситуация, когда придется уходить. Немцы захватили Ростов и уже произошла Таманская трагедия, когда из Керчи немцы были выбиты десантом с моря. Как стало известно позже, эта операция была авантюристической и в результате мощных действий немецкой армии наши войска были сброшены в море. Керченский пролив был окрашен в красный цвет от крови. Лишь немногим, на подручных средствах удалось доплыть до противоположного берега. Несколько человек, переживших керченскую трагедию, будучи ранеными, появились в Георгиевске. И сарафанное радио распространило Керченскую трагедию. Всякие органы были уже бессильны заставить людей держать язык за зубами. А пока мы шли на восток.
Когда стало смеркаться, мы услышали вдалеке взрывы, а через некоторое время над Георгиевском появилось яркое зарево. Видимо бомбежка шла очень интенсивно. Стало темно. Расстелили одеяла и улеглись спать. Надо сказать, что действовали мы довольно легкомысленно. Нам и в голову не пришло, что в степи могут быть волки, шакалы, лисы, змеи. Смелые мы были ребята. Тон задавала наша замечательная мама. Вот что значит пройти героическую школу с отрядом Иосифа Трумпельдора в 1918 году. Вот, что значит пройти школу жизни в Палестине. Вот что значит выйти победительницей в борьбе за существование, когда осталась одна с двумя сыновьями, после ареста мужа.
Прошел первый день. Наступило утро и мы пошли дальше. Утром солнце еще было милосердным, но постепенно становилось все жарче и жарче. По такой жаре мы двигались вперед, пока еще не чувствуя усталости. Энтузиазма было сверх меры. Так мы шли целый день, и опять почти никого не было на дороге. Иногда появлялись какие-то одинокие путники, но вопросов никто никому не задавал. Постепенно поклажа становилась все тяжелее и тяжелее. Одеяла стали пудовыми, и они были первыми оставлены посреди степи. Опять наступил вечер, и Георгиевск уже не был виден. Только наблюдались отблески пожаров. Мы не задумывались, что будет с нами, Шли и шли вперед. Отойдя немного от дороги, мы легли на землю, тесно прижавшись друг к другу. Мама была в середине, а мы с братом по бокам. Пока не было слышно никаких голосов, ни человеческих, ни звериных.
В кромешной тьме над нами висел звездный купол, и мы свою судьбу отдали на волю случая. Утром встали, съели по кусочку хлеба и по вареному яйцу.
Снова вперед. Сколько мы прошли в первые два дня, трудно сказать - 15 км, а может быть 20 км. Самое главное - пока шли ноги. Мама тоже шла бодро, хотя ей было уже 43 года. Мама шла с голыми ногами. Это была большая ошибка, которая обнаружилась впоследствии. Так мы шли день за днем. На дороге появились подводы с семьями. Пешее движение пока было большой редкостью. Однажды мимо нас проехала большая фура, запряженная двумя лошадьми. На верхотуре фуры сидел мой соученик, тоже отличник, Сергей Жижченко. Наши взгляды встретились. Он смущенно улыбнулся и фура проехала. Отец Жижченко был партийным работником горкома Георгиевска, и он позаботился о своей семье.
Ну, а мы продолжали двигаться вперед.
(прошло много лет....)
Было бы интересно вернуться на старые пепелища. Приехали!
Спросили у прохожих, где улица Ленинградская и мы пошли. Надо было найти домик с номером 123. Идем, идем. Солнце палит. Наконец нашли дом с нужным номером. Зашли во двор. Во дворе на стуле сидит сгорбленная старушка. Спрашиваю: «Гордиенки здесь живут?»
«Здесь»
«Можно Марию увидеть?»
Старушка ответила: «Это я».
«А я, Гидон, жил у вас в 1942 году».
«Никакого Гидона не знаю».
«Как же, в 1942 году мы снимали у вас комнату. Семья, муж с женой с двумя сыновьями, Витей и Гидоном»
Старушка вскочила и бросилась на шею.
-«Боже мой, а я думала что погибли. Целый год не трогала ваши вещи. Все надеялась, что вернетесь, когда немцы уйдут. Потом настало голодное время и стали продавать ваши вещи. Только ручная швейная машинка осталась. Она у Нюси, которая с семьей живет в станице Незлобная».
Спросил, что может быть фотографии сохранились, в таком большом портмоне.
Не видела. В вашей комнате жили немецкие солдаты.
Потом Мария угостила замечательным борщом, и я ей вкратце рассказал, что с нами случилось.