О "доносах"
Понимаю, что тема (хотя по-здравому она гораздо шире, чем историческая) интересна и понятна единицам, - здесь оооооочень многим подавай сенсаций да побольше, посему откликов особо не жду и никого не заставляю спойлер открывать, но позволю себе заметить, что события, происходившие когда-то, не так уж далеки от нашей теперешней реальной жизни. Так же замечу по итогам «дискуссии» в предыдущей заметке тов. Реми, что оно, конечно, «троцкисты-сталинисты» это, с одной стороны, кануло в лету, зато с другой вы опять когда-то все будете в одной упряжке и … всё повторится заново, а «предупреждён - значит вооружён».
Дабы не "потерялся" технический пост тов. Реми продублирую: https://remi-meisner.livejournal.com/#post-remi_meisner-269885
Теперь к делу.
[Spoiler (click to open)]Зачастую приходится читать, слышать выражение «арестован, посажен, расстрелян по доносу». Фраза «А кто написал четыре миллиона доносов?» стала настолько расхожей, что известна, пожалуй, широчайшему кругу. Не стану навязывать своего мнения насчет того, стоит ли доносами называть сигналы о тех или иных преступлениях и просто недостатках, а приведу текст одного в целом рядового документа, кои немалым количеством шли в разные инстанции от граждан Союза ССР, а уж как это назвать: доносом, сигналом, либо ещё как-то, пусть каждый для себя решит сам.
Только прежде чем перейти к документу, приложу свой же комментарий, оставленный некоторое время назад в этом журнале. Желающие могут пройти по ссылке https://remi-meisner.livejournal.com/215274.html?thread=14799850#t14799850 и прочесть всю ветку. Ниже станет понятно, зачем и почему я притащил это снова:
«Оно, конечно, в праведном гневе легко считать тысячи расстрелянных и перед этим обязательно избитых и истерзанных.
Однако давайте взглянем без эмоций с другой стороны.
Вот вырезка:
Намеренно не привожу газетную статью полностью, а выберу из нее только факты:
«...были установлены подробности диверсии на Воскресенском химическом комбинате. Первая диверсия была совершена в апреле-мае 1934 г.; вторая - в ночь на 2 августа 1936 г., когда был подожжен один из цехов.
11 августа, на рассвете, Ратайчак прибыл на место /…/. Он потребовал немедленной расчистки территории цеха. /.../ Стена цеха грозила обвалом. Расчистка территории у стены была связана с непосредственной угрозой для жизни рабочих. Инженеры, рабочие пытались протестовать. Ратайчак, - бывший тогда начальником Главного управления основной химической промышленности, приказал немедленно приступить к расчистке. /…/
Стена обвалилась.
«Вышинский: И было убито 17 рабочих?
Ратайчак: Верно.
Вышинский: И 15 ранено?
Ратайчак: Верно.
Вышинский: Вы руководили так, что 17 рабочих было убито и 15 ранено. Правильно?
Ратайчак: (молчит)».
/…/
Вот этот список: Иван Сафронов, 22 лет, кормилец семьи, состоящей из 55-летнего отца, 50-летней матери и двух малолетних братьев; Андрей Петров, 24 лет, кормилец семьи, состоящей из 50-летней матери и 15-летней сестры; Гаяс Миниханов, 25 лет. После его смерти осталась беременная жена; Рабига Закизянова, 26 лет-мать трех детей, старшему из которых 7 лет; Усман Мухаметшин, 40 лет, отец трехлетнего ребенка; Сафина Олегульсум, 27 лет, мать двух детей: 6 месяцев и пяти лет; Ахмед Гайнулин, 40 лет. После его смерти остались четверо детей и беременная жена; Н. Туктаров, 31 года, отец трех детей; Шагит Гареев, 25 лет, отец пятилетнего ребенка; Сафиулла Мавлетов, 20 лет. После его смерти остались отец-инвалид и 10-летняя сестра; Сакина Ярулина, 31 года, мать трех детей; Гатта Гумярова, 29 лет. После ее смерти остался ребенок; Бари Ахметаянов, 21 года. После смерти осталась семья: 60-летний отец, старуха мать и две малолетние сестры; Михаил Артемов, 21 года. Через месяц после его смерти жена родила девочку; Минихан Шагеев, 20 лет; Кетифа Шафиулина, 25 лет, мать двух малолетних детей.
Страна взяла на свое попечение семьи погибших на посту рабочих. Детям их обеспечена светлая и радостная жизнь. Страна взяла на себя помощь и тем 15 рабочим и работницам, которые были ранены в результате диверсии.
Публикуемый нами список /…/ мы дополняем четырьмя фотоснимками. Взгляните на первый из этих снимков: это работница Воскресенского химкомбината Масания Ярулина, 21 года, лишившаяся правой руки при обвале стены. Рядом - дети погибшей Сакины Ярулиной - шестилетний Исхак, девятилетняя Равида и четырехлетняя Разия. На третьем снимке-жена погибшего Усмана Мухаметшина с четырехлетним сыном Халимом. На последнем снимке-дочь погибшего бригадира Михаила Артемова - Валя вместе со своей матерью-мотористкой комбината Евгенией Артемовой.»
Ратайчак реабилитирован в 1988 году. А вот анонсированный выше документ:
Народному комиссару внутренних дел СССР тов. Ежову Н.И.
Копия: секретарю Актюбинского обкома ВКП/б/ тов. Мусину.В связи с проходящим в настоящее время судебным процессом над группой вредителей-шпионов-диверсантов /Пятаков, Радек, Сокольников, Серебряков и др./ и в главной степени потому, что в свете этого процесса приобрели буквальную ясность вопросы, которые до сих пор были неясными или могли рассматриваться в плоскости естественных или неизбежных ошибок и недочетов я считаю необходимым осветить некоторые вопросы, связанные с работой Главхимпрома и Актюбинского Химического комбината за период его строительства и эксплоатации.
Отвлекаясь от того факта, что комбинат строился в течении шести лет и что стоимость его «оказалась» примерно в два раза выше утвержденного правительством /причины этого теперь ясны/ я делаю особую остановку на периоде «работы» Химического Комбината за 1935 и 1936 года.
Актюбинский Химкомбинат имеет два основных завода /цеха/ Преципитатный и Серно-кислотный, каждый с проэктной производственной мощностью - 120 тонн продукции в сутки. Серно-кислотный завод пущен в конце 1934 года, а Преципитатный после неоднократного срыва устанавливаемых сроков пуска, по последней категорической директиве Бюро Крайкома, должен был вступить в эксплоатацию 20/X-35 г. Причем оба завода должны были к началу 1936 года выпускать продукцию в количестве полной производственной мощности. Это было основной задачей. На это ориентировалась партийная организация комбината. Этого требовали Областной и Краевой комитеты партии.
Во главе комбината до ноября 1935 года стоял некто Карягин Сергей Степанович /он же был Начальником строительства Комбината в период 1933-1935 гг /считавшийся авторитетом в Главхимпроме/ между прочим жена Карягина до последнего времени работала в аппарате Главхимпрома. Жонглер принципом единоначалия, скрытный по характеру - Карягин поставил дело так, что тяжелое состояние Комбината в период его строительства и частичной эксплоатации всегда объяснялось им специфичностью новой химической техники. Сгруппировав вокруг себя в качестве «штаба» таких прохвостов, как главный механик Шакунов, Начальник снабжения Рыльский и другие /в 1936 году осужденные за вредительские акты/ проводя последовательную линию хамского произвола и зажима самокритики Карягин ставил принципиальную ставку на передачу всех ответственных мест в Комбинате лицам репрессированным после убийства С.М. Кирова. Вот неполный перечень этих, так называемых «начальников» или «Карягинских генштабистов»: 1. Начальник механического цеха - ВЕЙЗЕ, 2. Начальник транспортного отдела /бывший белый офицер/ - ТКАЧЕВ, 3. Теплотехник силовой станции - ЕРЕСЬКО /осужден в 1936 году за вредительство/, 4. Начальник отдела снабжения - РЫЛЬСКИЙ, 5. Главный механик - ШАКУНОВ, 6. Завгаражем - КОЗЛОВ, 7. Мастер сантехцеха - ЗЕЛЕНСКИЙ /оказавшийся не Зеленским, а польским шпионом-диверсантом/, 8. Репрессированный за контрреволюционную деятельность - назначенный Карягиным на должность Начальника отдела капитального строительства инженер БЕНДИБЕРИ и около двадцати человек этого же сорта проходимцев на других работах. Из этих людей состоял «штаб Карягина».
В июле 1935 года я был направлен обкомом ВКП/б/ в Актюбхимкомбинат на должность Начальника Кадров. Круто преодолев систему хамского ко мне отношения со стороны руководства Комбината я вдруг увидел резкий по отношению к себе перелом в плоскости такого любезного к себе отношения, которое вызвало с моей стороны особую настороженность, как к Карягину, так и его «штабу». Через месяц /август 1935 г/ ознакомившись с делами поближе я в специальном письме на имя Секретаря Обкома ВКП/б/ тов. ДОСОВА и Зав. Промышленно-Транспортным Отделом Обкома тов. БРОСАЛИНА, сообщил, что линия руководства в Актюбхимкомбинате преступна и по отношению к партии и по отношению к государственным средствам. Основание к моим письмам, кроме сказанного выше послужило следующее:
1. В отчетном докладе на Бюро Крайкома, как будто в июле месяце 1935 года Карягин обманул Бюро по принципиальному вопросу о себестоимости серной кислоты, сообщив Крайкому, что одна тонна серной кислоты обходится Комбинату 180 рублей, тогда как фактически тонна кислоты стоила 283 рубля.
2. Решением Крайкома Карягину было предложено довести к 20/X-1935 года выпуск серной кислоты до 120 тонн в сутки. Вместо борьбы за выполнение этого решения в помфинплане на IV-й квартал Карягин оставил прежние темпы, поручив плановику МУРАФЕ, которого он командировал в Главхимпром добиться утверждения заниженного плана. Находясь в это время в служебной командировке по вербовке кадров при встрече в Главхимпроме с Мурафой, я указал последнему, что цифры стройфинплана резко расходятся с директивами которые Комбинат имеет от Краевых и Областных органов, на что Мурафа ответил, что я обязан выполнять директиву «Сергея Степановича», а остальные директивы меня не касаются, да и кроме того мол, директива директивой, а план планом. Само собой разумееется, что Главхимпром утвердил заниженный план, т.е. вопреки указаниям Крайкома партии и лично тов. Мирзояна, поддержал карягинскую точку зрения на срыв скоростей.
3. Карягин списывал апробированным прохвостам, как например бывший Начальник снабжения /до Рыльского/ - БЕЛЕВИЧ десятки тысяч рублей, без всяких на то документов. Когда об этом было сообщено органам НКВД, то Белевич скрылся. Причем Белевич, как и Зеленский имел несколько фамилий и личность его насколько мне известно до сих пор досконально не установлена.
4. Когда мне пришлось столкнуться по заданию Обкома ВКП/б/ и НКВД, с проверкой работы Комбината, то оказалось, что помимо неликвидов, закупленных Комбинатом, начиная с 1930 года и поглотивших миллионы рублей государственных денег, все оборудование как Преципитатного, так и серно-кислотного заводов поступало на Комбинат некомплектно, а это исключало возможность монтажа цехов. В свете этого факта заслуживает особого внимания и то обстоятельство, что начальником монтажа на Химкомбинате Союзхиммонтажем был назначен некто ПОПОВ, к сожалению в то время кандидат партии, оказавшийся в последствии самым пакостным эсэришком.
В ответ на мои письма Обкому тов. БРОСАЛИН сообщил мне /ответ которого у меня сохранился/: «Выдвинутые тобой вопросы учтем». И нужно отдать справедливость, что Областной комитет партии соответствующие меры принял. Вопервых: При проверке партийных документов в августе 1935 года Карягин оказавшийся бывшим белогвардейцем из партии был исключен. Вовторых: ШАКУНОВ, РЫЛЬСКИЙ, ЗЕЛЕНСКИЙ, ПРИЛУЦКИЙ, ЕРЕСЬКО и ряд других были арестованы органами НКВД, а затем по оформлении материалов специальной комиссией в которую я был введен по заданию начальника НКВД тов. АДАМОВИЧА, как представитель парткома, были преданы суду и осуждены /подробности о работе комиссии и данные об указанных личностях находятся в Актюбинском облуправлении НКВД.
Как видите меры были приняты. Но оказалось, что эти меры превратились в полумеры, после того как КАРЯГИН срочно выехал в Главхимпром к своему шефу РАТАЙЧАКУ, который взял Карягина под свою защиту и пользуясь присутствием в Москве Секретаря Крайкома тов. Мирзояна ввели последнего в заблуждение /видимо своим авторитетом/ и добился восстановления Карягина, который несмотря на категорические возражения Обкома ВКП/б/ получил партийный билет обратно, вернулся из Москвы с приказом за подписью Пятакова об ОСВОБОЖДЕНИИ Карягина от должности директора Актюбхимкомбината, после чего выехал обратно в распоряжение Главхимпрома и был назначен на другую работу /на какую и куда, незнаю/. Кроме факта с возвратом партийного билета меня еще в то время возмутило то обстоятельство, что несмотря на то, что преступность Карягина была документально доказана и отражена с должной четкостью, он почему то к ответственности привлечен небыл /мое личное мнение, он небыл привлечен к ответственности потому, что имел на руках приказ ПЯТАКОВА, формулировка которого продиктованная видимо РАТАЙЧАКОМ предполагала разрешение всех безобразий, числящихся на лицевом счете Карягина простым отзывом и назначением на работу «в другие края».
Так коротко обстоял вопрос с Карягиным.
На смену Карягину в октябре месяце Главхимпром присылает первоначально с мандатом Уполномоченного Главхимпрома, а затем с назначением ВРИД. Директора Актюбхимкомбината-Начальника Серно-кислотного сектора Главхимпрома некую БРОДОВСКУЮ Елену Львовну /если я не ошибаюсь ее муж Бродовский состоит в должности полпреда СССР в Латвии/. Бродовская в соответствии с приказом РАТАЙЧАКА /или ТОДОРСКОГО/ привезла с собой в качестве коммерческого директора /который между прочим после назначения проживал около полутора месяца в Москве/ некоего ПОГОРЕЛЬСКОГО Бориса Самойловича /безпартийный/ с которым она, насколько мне известно в течении ряда лет работала в нашем Торгпредстве в Берлине /маленькая деталь: жена Погорельского, так же как и жена Карягина работала до последнего времени в Главхимпроме/.
…(Слово вписано от руки и не читаемо. С.Г) Бродовская правда не представляет по сравнению с Карягиным, но в ее поведении на Комбинате заслуживали особого внимания некоторые странности. Верно то, что она целиком проводила линию Карягина, заявляя, что: "Ратая /речь шла о Ратайчаке/ Карягина выручит", верно то, что на заседаниях Парткома она «дралась» за заниженную программу выпуска продукции, включительно до истерики, верно и то, что она своим рапортом обманула тов. Орджоникидзе, сообщив ему, что к 18 годовщине Октябрьской Революции Преципитатный завод пущен, тогда как он стал давать по несколько тонн в сутки, никуда негодного Преципитата только в декабре 1935 года, неоправившись и до сих пор от «болезней» пускового периода, верно и то, что она вооружала перешедший к ней по восприемственности Карягинский «штаб» который нашел в ее лице нехудшую, чем Карягин покровительницу, против партийной организации и т.д., но в данном случае я хочу сказать о другом.
На заседании Парткома I февраля 1936 года когда мы указали Бродовской, что ее линия в руководстве Химкомбинатом антипартийна, что все силы должны быть направлены на получение 120 тонн серной кислоты, она ссылаясь с начала на трудность подчинения нашему желанию технической аппаратуры в пылу полемики заявила: выпуск продукции лимитируется печами ЮШКЕВИЧА /бывший главный инженер Главхимпрома - профессор Юшкевич/, что возможно в конструировании этих печей скрывается вредительство. В моей записной книжке сохранился написанный рукой бывшего Пом. директора Комбината тов. НАСУРУЛЛИНА вопрос ко мне: «Если вредительские печи Юшкевича, то что смотрит Главхимпром»? Когда аналогичный вопрос был задан уже «остывшей» Бродовской, она ответила, это надо понимать в том смысле, что Юшкевич имеет много изобретений, но видимо в следствие большой перегруженности в работе не доводит их до конца.
Сопоставляя прошлое с происходящим процессом, я прихожу к выводу, что Бродовской из области вредительства в Главхимпроме должно быть известно больше, чем она высказала среди «недозрелых» по ее выражению мальчишек на заседании Парткома I/II-36 года. Это подтверждается и той нетерпимостью, которую Бродовская проявила на партийном собрании 18/I-36 года в присутствии представителя Обкома ВКП/б/ тов. АБРАШИХИНА, когда я в своем выступлении заявил: «Нужно поставить под сомнение ряд указаний Главка /Главхимпрома/ о планах на 1936 год, так как они идут вразрез партийных директив». /фраза взята из моих личных записей в тетради/. После того, как Бродовская оказалась совершенно неспособной к руководству, после того, как перед ней стояла перспектива потерять партийный билет, она была отозвана Главхимпромом, который по имеющимся сведениям назначил ее Директором одного из Химических Институтов. После ее отзыва Директором Комбината был назначен приказом Пятакова бывший Начальник Суперфосфатного цеха Невского Химического завода некто Кузнецов Федор Иванович. Работа последнего, а так же его поведение в области классовой бдительности Обкому известны больше, чем мне, так как 23/III-1936 года я был отозван Обкомом ВКП/б/ на другую работу - Управляющим вновь организованного Актюбинского Облстройтреста, где и работаю до настоящего времени. Но мое личное мнение как члена партии опять же в свете судебного процесса: немешало бы подвергнуть особой проверке личность и работу и этого директора. К этому обязывает то, что весь бывший Карягинско-Бродовский «штаб» здравствовал и при Кузнецове на тех же должностях. Но так как предположения могут привести меня к несовсем правильным выводам, считаю необходимым на этом письмо пока закончить.
Белов
/С.И. Белов/ 31/I 37.
Адрес: Актюбинск. Петровская-34.
Управляющий Облстройтрестом Белов Сергей Ильич.
Подпись, число - автограф, текст - машинопись. Орфография, пунктуация оригинала.
Хотелось осветить еще пару моментов, но, вспомнив, что сайт у нас по техническим причинам ещё некоторое время «полежит», отложу до времени.
Если кто заметит опечатки, сообщите, пожалуйста. Раз сканы многим трудночитаемы, перепечатал документ от руки, распознать программой его не удалось качественно.
Жму руку товарищам и передаю спасибо земляку по моей срочной службе Александру Гаврилову за его труд. Сергей Гольцев.
Дабы не "потерялся" технический пост тов. Реми продублирую: https://remi-meisner.livejournal.com/#post-remi_meisner-269885
Теперь к делу.
[Spoiler (click to open)]Зачастую приходится читать, слышать выражение «арестован, посажен, расстрелян по доносу». Фраза «А кто написал четыре миллиона доносов?» стала настолько расхожей, что известна, пожалуй, широчайшему кругу. Не стану навязывать своего мнения насчет того, стоит ли доносами называть сигналы о тех или иных преступлениях и просто недостатках, а приведу текст одного в целом рядового документа, кои немалым количеством шли в разные инстанции от граждан Союза ССР, а уж как это назвать: доносом, сигналом, либо ещё как-то, пусть каждый для себя решит сам.
Только прежде чем перейти к документу, приложу свой же комментарий, оставленный некоторое время назад в этом журнале. Желающие могут пройти по ссылке https://remi-meisner.livejournal.com/215274.html?thread=14799850#t14799850 и прочесть всю ветку. Ниже станет понятно, зачем и почему я притащил это снова:
«Оно, конечно, в праведном гневе легко считать тысячи расстрелянных и перед этим обязательно избитых и истерзанных.
Однако давайте взглянем без эмоций с другой стороны.
Вот вырезка:
Намеренно не привожу газетную статью полностью, а выберу из нее только факты:
«...были установлены подробности диверсии на Воскресенском химическом комбинате. Первая диверсия была совершена в апреле-мае 1934 г.; вторая - в ночь на 2 августа 1936 г., когда был подожжен один из цехов.
11 августа, на рассвете, Ратайчак прибыл на место /…/. Он потребовал немедленной расчистки территории цеха. /.../ Стена цеха грозила обвалом. Расчистка территории у стены была связана с непосредственной угрозой для жизни рабочих. Инженеры, рабочие пытались протестовать. Ратайчак, - бывший тогда начальником Главного управления основной химической промышленности, приказал немедленно приступить к расчистке. /…/
Стена обвалилась.
«Вышинский: И было убито 17 рабочих?
Ратайчак: Верно.
Вышинский: И 15 ранено?
Ратайчак: Верно.
Вышинский: Вы руководили так, что 17 рабочих было убито и 15 ранено. Правильно?
Ратайчак: (молчит)».
/…/
Вот этот список: Иван Сафронов, 22 лет, кормилец семьи, состоящей из 55-летнего отца, 50-летней матери и двух малолетних братьев; Андрей Петров, 24 лет, кормилец семьи, состоящей из 50-летней матери и 15-летней сестры; Гаяс Миниханов, 25 лет. После его смерти осталась беременная жена; Рабига Закизянова, 26 лет-мать трех детей, старшему из которых 7 лет; Усман Мухаметшин, 40 лет, отец трехлетнего ребенка; Сафина Олегульсум, 27 лет, мать двух детей: 6 месяцев и пяти лет; Ахмед Гайнулин, 40 лет. После его смерти остались четверо детей и беременная жена; Н. Туктаров, 31 года, отец трех детей; Шагит Гареев, 25 лет, отец пятилетнего ребенка; Сафиулла Мавлетов, 20 лет. После его смерти остались отец-инвалид и 10-летняя сестра; Сакина Ярулина, 31 года, мать трех детей; Гатта Гумярова, 29 лет. После ее смерти остался ребенок; Бари Ахметаянов, 21 года. После смерти осталась семья: 60-летний отец, старуха мать и две малолетние сестры; Михаил Артемов, 21 года. Через месяц после его смерти жена родила девочку; Минихан Шагеев, 20 лет; Кетифа Шафиулина, 25 лет, мать двух малолетних детей.
Страна взяла на свое попечение семьи погибших на посту рабочих. Детям их обеспечена светлая и радостная жизнь. Страна взяла на себя помощь и тем 15 рабочим и работницам, которые были ранены в результате диверсии.
Публикуемый нами список /…/ мы дополняем четырьмя фотоснимками. Взгляните на первый из этих снимков: это работница Воскресенского химкомбината Масания Ярулина, 21 года, лишившаяся правой руки при обвале стены. Рядом - дети погибшей Сакины Ярулиной - шестилетний Исхак, девятилетняя Равида и четырехлетняя Разия. На третьем снимке-жена погибшего Усмана Мухаметшина с четырехлетним сыном Халимом. На последнем снимке-дочь погибшего бригадира Михаила Артемова - Валя вместе со своей матерью-мотористкой комбината Евгенией Артемовой.»
Ратайчак реабилитирован в 1988 году. А вот анонсированный выше документ:
Народному комиссару внутренних дел СССР тов. Ежову Н.И.
Копия: секретарю Актюбинского обкома ВКП/б/ тов. Мусину.В связи с проходящим в настоящее время судебным процессом над группой вредителей-шпионов-диверсантов /Пятаков, Радек, Сокольников, Серебряков и др./ и в главной степени потому, что в свете этого процесса приобрели буквальную ясность вопросы, которые до сих пор были неясными или могли рассматриваться в плоскости естественных или неизбежных ошибок и недочетов я считаю необходимым осветить некоторые вопросы, связанные с работой Главхимпрома и Актюбинского Химического комбината за период его строительства и эксплоатации.
Отвлекаясь от того факта, что комбинат строился в течении шести лет и что стоимость его «оказалась» примерно в два раза выше утвержденного правительством /причины этого теперь ясны/ я делаю особую остановку на периоде «работы» Химического Комбината за 1935 и 1936 года.
Актюбинский Химкомбинат имеет два основных завода /цеха/ Преципитатный и Серно-кислотный, каждый с проэктной производственной мощностью - 120 тонн продукции в сутки. Серно-кислотный завод пущен в конце 1934 года, а Преципитатный после неоднократного срыва устанавливаемых сроков пуска, по последней категорической директиве Бюро Крайкома, должен был вступить в эксплоатацию 20/X-35 г. Причем оба завода должны были к началу 1936 года выпускать продукцию в количестве полной производственной мощности. Это было основной задачей. На это ориентировалась партийная организация комбината. Этого требовали Областной и Краевой комитеты партии.
Во главе комбината до ноября 1935 года стоял некто Карягин Сергей Степанович /он же был Начальником строительства Комбината в период 1933-1935 гг /считавшийся авторитетом в Главхимпроме/ между прочим жена Карягина до последнего времени работала в аппарате Главхимпрома. Жонглер принципом единоначалия, скрытный по характеру - Карягин поставил дело так, что тяжелое состояние Комбината в период его строительства и частичной эксплоатации всегда объяснялось им специфичностью новой химической техники. Сгруппировав вокруг себя в качестве «штаба» таких прохвостов, как главный механик Шакунов, Начальник снабжения Рыльский и другие /в 1936 году осужденные за вредительские акты/ проводя последовательную линию хамского произвола и зажима самокритики Карягин ставил принципиальную ставку на передачу всех ответственных мест в Комбинате лицам репрессированным после убийства С.М. Кирова. Вот неполный перечень этих, так называемых «начальников» или «Карягинских генштабистов»: 1. Начальник механического цеха - ВЕЙЗЕ, 2. Начальник транспортного отдела /бывший белый офицер/ - ТКАЧЕВ, 3. Теплотехник силовой станции - ЕРЕСЬКО /осужден в 1936 году за вредительство/, 4. Начальник отдела снабжения - РЫЛЬСКИЙ, 5. Главный механик - ШАКУНОВ, 6. Завгаражем - КОЗЛОВ, 7. Мастер сантехцеха - ЗЕЛЕНСКИЙ /оказавшийся не Зеленским, а польским шпионом-диверсантом/, 8. Репрессированный за контрреволюционную деятельность - назначенный Карягиным на должность Начальника отдела капитального строительства инженер БЕНДИБЕРИ и около двадцати человек этого же сорта проходимцев на других работах. Из этих людей состоял «штаб Карягина».
В июле 1935 года я был направлен обкомом ВКП/б/ в Актюбхимкомбинат на должность Начальника Кадров. Круто преодолев систему хамского ко мне отношения со стороны руководства Комбината я вдруг увидел резкий по отношению к себе перелом в плоскости такого любезного к себе отношения, которое вызвало с моей стороны особую настороженность, как к Карягину, так и его «штабу». Через месяц /август 1935 г/ ознакомившись с делами поближе я в специальном письме на имя Секретаря Обкома ВКП/б/ тов. ДОСОВА и Зав. Промышленно-Транспортным Отделом Обкома тов. БРОСАЛИНА, сообщил, что линия руководства в Актюбхимкомбинате преступна и по отношению к партии и по отношению к государственным средствам. Основание к моим письмам, кроме сказанного выше послужило следующее:
1. В отчетном докладе на Бюро Крайкома, как будто в июле месяце 1935 года Карягин обманул Бюро по принципиальному вопросу о себестоимости серной кислоты, сообщив Крайкому, что одна тонна серной кислоты обходится Комбинату 180 рублей, тогда как фактически тонна кислоты стоила 283 рубля.
2. Решением Крайкома Карягину было предложено довести к 20/X-1935 года выпуск серной кислоты до 120 тонн в сутки. Вместо борьбы за выполнение этого решения в помфинплане на IV-й квартал Карягин оставил прежние темпы, поручив плановику МУРАФЕ, которого он командировал в Главхимпром добиться утверждения заниженного плана. Находясь в это время в служебной командировке по вербовке кадров при встрече в Главхимпроме с Мурафой, я указал последнему, что цифры стройфинплана резко расходятся с директивами которые Комбинат имеет от Краевых и Областных органов, на что Мурафа ответил, что я обязан выполнять директиву «Сергея Степановича», а остальные директивы меня не касаются, да и кроме того мол, директива директивой, а план планом. Само собой разумееется, что Главхимпром утвердил заниженный план, т.е. вопреки указаниям Крайкома партии и лично тов. Мирзояна, поддержал карягинскую точку зрения на срыв скоростей.
3. Карягин списывал апробированным прохвостам, как например бывший Начальник снабжения /до Рыльского/ - БЕЛЕВИЧ десятки тысяч рублей, без всяких на то документов. Когда об этом было сообщено органам НКВД, то Белевич скрылся. Причем Белевич, как и Зеленский имел несколько фамилий и личность его насколько мне известно до сих пор досконально не установлена.
4. Когда мне пришлось столкнуться по заданию Обкома ВКП/б/ и НКВД, с проверкой работы Комбината, то оказалось, что помимо неликвидов, закупленных Комбинатом, начиная с 1930 года и поглотивших миллионы рублей государственных денег, все оборудование как Преципитатного, так и серно-кислотного заводов поступало на Комбинат некомплектно, а это исключало возможность монтажа цехов. В свете этого факта заслуживает особого внимания и то обстоятельство, что начальником монтажа на Химкомбинате Союзхиммонтажем был назначен некто ПОПОВ, к сожалению в то время кандидат партии, оказавшийся в последствии самым пакостным эсэришком.
В ответ на мои письма Обкому тов. БРОСАЛИН сообщил мне /ответ которого у меня сохранился/: «Выдвинутые тобой вопросы учтем». И нужно отдать справедливость, что Областной комитет партии соответствующие меры принял. Вопервых: При проверке партийных документов в августе 1935 года Карягин оказавшийся бывшим белогвардейцем из партии был исключен. Вовторых: ШАКУНОВ, РЫЛЬСКИЙ, ЗЕЛЕНСКИЙ, ПРИЛУЦКИЙ, ЕРЕСЬКО и ряд других были арестованы органами НКВД, а затем по оформлении материалов специальной комиссией в которую я был введен по заданию начальника НКВД тов. АДАМОВИЧА, как представитель парткома, были преданы суду и осуждены /подробности о работе комиссии и данные об указанных личностях находятся в Актюбинском облуправлении НКВД.
Как видите меры были приняты. Но оказалось, что эти меры превратились в полумеры, после того как КАРЯГИН срочно выехал в Главхимпром к своему шефу РАТАЙЧАКУ, который взял Карягина под свою защиту и пользуясь присутствием в Москве Секретаря Крайкома тов. Мирзояна ввели последнего в заблуждение /видимо своим авторитетом/ и добился восстановления Карягина, который несмотря на категорические возражения Обкома ВКП/б/ получил партийный билет обратно, вернулся из Москвы с приказом за подписью Пятакова об ОСВОБОЖДЕНИИ Карягина от должности директора Актюбхимкомбината, после чего выехал обратно в распоряжение Главхимпрома и был назначен на другую работу /на какую и куда, незнаю/. Кроме факта с возвратом партийного билета меня еще в то время возмутило то обстоятельство, что несмотря на то, что преступность Карягина была документально доказана и отражена с должной четкостью, он почему то к ответственности привлечен небыл /мое личное мнение, он небыл привлечен к ответственности потому, что имел на руках приказ ПЯТАКОВА, формулировка которого продиктованная видимо РАТАЙЧАКОМ предполагала разрешение всех безобразий, числящихся на лицевом счете Карягина простым отзывом и назначением на работу «в другие края».
Так коротко обстоял вопрос с Карягиным.
На смену Карягину в октябре месяце Главхимпром присылает первоначально с мандатом Уполномоченного Главхимпрома, а затем с назначением ВРИД. Директора Актюбхимкомбината-Начальника Серно-кислотного сектора Главхимпрома некую БРОДОВСКУЮ Елену Львовну /если я не ошибаюсь ее муж Бродовский состоит в должности полпреда СССР в Латвии/. Бродовская в соответствии с приказом РАТАЙЧАКА /или ТОДОРСКОГО/ привезла с собой в качестве коммерческого директора /который между прочим после назначения проживал около полутора месяца в Москве/ некоего ПОГОРЕЛЬСКОГО Бориса Самойловича /безпартийный/ с которым она, насколько мне известно в течении ряда лет работала в нашем Торгпредстве в Берлине /маленькая деталь: жена Погорельского, так же как и жена Карягина работала до последнего времени в Главхимпроме/.
…(Слово вписано от руки и не читаемо. С.Г) Бродовская правда не представляет по сравнению с Карягиным, но в ее поведении на Комбинате заслуживали особого внимания некоторые странности. Верно то, что она целиком проводила линию Карягина, заявляя, что: "Ратая /речь шла о Ратайчаке/ Карягина выручит", верно то, что на заседаниях Парткома она «дралась» за заниженную программу выпуска продукции, включительно до истерики, верно и то, что она своим рапортом обманула тов. Орджоникидзе, сообщив ему, что к 18 годовщине Октябрьской Революции Преципитатный завод пущен, тогда как он стал давать по несколько тонн в сутки, никуда негодного Преципитата только в декабре 1935 года, неоправившись и до сих пор от «болезней» пускового периода, верно и то, что она вооружала перешедший к ней по восприемственности Карягинский «штаб» который нашел в ее лице нехудшую, чем Карягин покровительницу, против партийной организации и т.д., но в данном случае я хочу сказать о другом.
На заседании Парткома I февраля 1936 года когда мы указали Бродовской, что ее линия в руководстве Химкомбинатом антипартийна, что все силы должны быть направлены на получение 120 тонн серной кислоты, она ссылаясь с начала на трудность подчинения нашему желанию технической аппаратуры в пылу полемики заявила: выпуск продукции лимитируется печами ЮШКЕВИЧА /бывший главный инженер Главхимпрома - профессор Юшкевич/, что возможно в конструировании этих печей скрывается вредительство. В моей записной книжке сохранился написанный рукой бывшего Пом. директора Комбината тов. НАСУРУЛЛИНА вопрос ко мне: «Если вредительские печи Юшкевича, то что смотрит Главхимпром»? Когда аналогичный вопрос был задан уже «остывшей» Бродовской, она ответила, это надо понимать в том смысле, что Юшкевич имеет много изобретений, но видимо в следствие большой перегруженности в работе не доводит их до конца.
Сопоставляя прошлое с происходящим процессом, я прихожу к выводу, что Бродовской из области вредительства в Главхимпроме должно быть известно больше, чем она высказала среди «недозрелых» по ее выражению мальчишек на заседании Парткома I/II-36 года. Это подтверждается и той нетерпимостью, которую Бродовская проявила на партийном собрании 18/I-36 года в присутствии представителя Обкома ВКП/б/ тов. АБРАШИХИНА, когда я в своем выступлении заявил: «Нужно поставить под сомнение ряд указаний Главка /Главхимпрома/ о планах на 1936 год, так как они идут вразрез партийных директив». /фраза взята из моих личных записей в тетради/. После того, как Бродовская оказалась совершенно неспособной к руководству, после того, как перед ней стояла перспектива потерять партийный билет, она была отозвана Главхимпромом, который по имеющимся сведениям назначил ее Директором одного из Химических Институтов. После ее отзыва Директором Комбината был назначен приказом Пятакова бывший Начальник Суперфосфатного цеха Невского Химического завода некто Кузнецов Федор Иванович. Работа последнего, а так же его поведение в области классовой бдительности Обкому известны больше, чем мне, так как 23/III-1936 года я был отозван Обкомом ВКП/б/ на другую работу - Управляющим вновь организованного Актюбинского Облстройтреста, где и работаю до настоящего времени. Но мое личное мнение как члена партии опять же в свете судебного процесса: немешало бы подвергнуть особой проверке личность и работу и этого директора. К этому обязывает то, что весь бывший Карягинско-Бродовский «штаб» здравствовал и при Кузнецове на тех же должностях. Но так как предположения могут привести меня к несовсем правильным выводам, считаю необходимым на этом письмо пока закончить.
Белов
/С.И. Белов/ 31/I 37.
Адрес: Актюбинск. Петровская-34.
Управляющий Облстройтрестом Белов Сергей Ильич.
Подпись, число - автограф, текст - машинопись. Орфография, пунктуация оригинала.
Хотелось осветить еще пару моментов, но, вспомнив, что сайт у нас по техническим причинам ещё некоторое время «полежит», отложу до времени.
Если кто заметит опечатки, сообщите, пожалуйста. Раз сканы многим трудночитаемы, перепечатал документ от руки, распознать программой его не удалось качественно.
Жму руку товарищам и передаю спасибо земляку по моей срочной службе Александру Гаврилову за его труд. Сергей Гольцев.