Переход крещеных татар из православия в ислам в Казанской губернии (часть 1)
А.Н. Понятов
Переход крещеных татар из православия в ислам в Казанской губернии во второй половине XIX - начале XX вв.
Понятов А.Н. Переход крещеных татар из православия в ислам в Казанской губернии во второй половине XIX - начале XX вв. // Религиоведение. 2007. № 1. С. 35-49.
В начале 60-х гг. XIX в. в Казанском, Лаишевском, Мамадышском, Спасском и Чистопольском уездах Казанской губернии начался переход крещеных татар в ислам, который первоначально носил локальный характер, Однако уже в 1864-1865 гг. в Свияжском и Тетюшском уездах, по свидетельству Н.И. Ильминского, «произошло чуть ли не поголовное отпадение татар» [1]. Примечателен тот факт, что подобные явления уже имели место в 1802 и 1827 гг. [2] Тогда же для расследования была создана специальная комиссия, которая пришла к следующим выводам: 1. Совместное территориальное проживание крещеных татар с мусульманами. 2. Непонимание «инородцами» православного богослужения вследствие незнания ими русского языка. 3. Отсутствие в некоторых волостях Казанской губернии, где проживали крещеные татары, русских школ. Так, по заключению комиссии, в селах Алатах (включая всю Алатскую волость) и Сунгурове (Мульминская волость) Казанского уезда не было ни одной русской школы, а между тем в каждой мусульманской деревне были мечеть и мектеб. 4. Невнимание местного духовенства к нуждам своей крещено-татарской паствы. Так как священники проживали вдали от приходских деревень и имели многолюдные приходы, они были вынуждены ограничивать свою деятельность по отношению к крещеным татарам практически только обрядовой стороной. К тому же большинство сельских священнослужителей в то время не владело родным языком своих прихожан - «инородцев» [3].
Переходы крещеных татар в ислам в 1802 и 1827 гг. побудили представителей высшей духовной и гражданской власти принять новые меры к их пресечению. Так 11 апреля 1830 г. Святейшим Синодом была учреждена для Казанской епархии «особая постоянная миссия» [4]. План действий этой миссии был составлен архиепископом Филаретом (Амфитеатровым). Сущность этого документа сводилось к двум положениям: а) к необходимости составить на «инородческих» языках поучения, в частности перевести на эти языки «начатки христианского учения», с тем чтобы в дальнейшем их можно было использовать в нерусских приходах - в церквах и школах. В ходе реализации этого пункта, по мнению Филарета, могли быть достиг-
нуты две цели: религиозно-нравственное воспитание и начальное образование «инородцев»; б) к назначению в нерусские приходы только способных и хорошо подготовленных пастырей, знающих родные языки своих прихожан [5]. Лучшего результата в этом деле предполагалось достигнуть двумя способами: созданием особого учреждения - миссионерского института при Казанской духовной семинарии подготовки миссионеров для Казанской и соседних епархий и назначением особых миссионеров с «авторитетом священо-архимандритства» [6]. План этот, за исключением миссионерского института, был утвержден и начал действовать. Однако, по заключению Н.П. Загоскина, результаты этой официальной миссии были незначительными [7].
Большое значение для Волжско-Камского региона имело воссоздание в 1842 г. по инициативе казанского военного губернатора С.П. Шипова Казанской духовной академии. С самого начала приоритетным направлением деятельности стала подготовка педагогических и миссионерских кадров, владевших «инородческими» языками, А уже с 1854 г. по предложению известного ученого и религиозного деятеля Н.И.Ильминского и благодаря попечительству Казанского и Свияжского архиепископа Григория при академии были открыты четыре миссионерских отделения: противомусульманское, противобуддийское, противораскольническое и чувашско-черемисское [8] .
К этому следует добавить, что за двенадцать лет до возобновления Казанской духовной академии уже в указе Синода от 31 мая 1830 г. рекомендовалось совершать церковное пение в храмах на «инородческих» языках [9]. Более того, в 1846 г. Николай I повелел перевести церковное богослужение на татарский язык. Причиной тому послужило «отпадение» крещеных татар Чистопольского и Спасского уездов Казанской губернии, не понимавших православно-русского богослужения. Поскольку большинство духовенства Казанской епархии не владело «инородческим» языком своих прихожан, то естественно их подготовка потребовала длительного времени. Несмотря на все принятые меры со стороны как РПЦ, так и гражданской власти, наиболее массовые переходы крещеных татар в ислам неоднократно повторялись в течение 40-80-х гг. XIX в., а затем и с 1905 г. [10].
«Отступническое» движение крещеных татар 1866 г, по свидетельству Б.М. Юзефовича, началось в Свияжском уезде и вскоре распространилось по всей Казанской и частично Симбирской губерниям [11]. Вскоре около 5,5 тыс. крещеных татар Тетюшского уезда объявили себя вышедшими из православия и начали подавать прошения на имя государя о разрешении им исповедовать ислам. В том же году по высочайшему повелению всем крещеным татарам, пожелавшим перейти в мусульманскую веру, было в этом отказано, причем их побуждали вновь вернуться в христианство, что не принесло ожидаемого результата. Возвратились в православие жители только одной деревни - Елышево Мамадышского уезда Казанской губернии, и то после того, как было арестовано шесть наиболее видных представителей этого «отпадения» [12]. Следует отметить, что среди «старокрещенных» татар отказ от православия был сравнительно редок. В движении в основном участвовали «новокрещенные» татары и только «старокрещенные инородцы» двух селений (той же деревни Елышево и Кибяк-Кози Лаишевского уезда) [13].
Точных количественных сведений об этих событиях нет. Так, американский исследователь П. Уэрт сообщает, что «к концу 1865 г. более 8000 крещеных татар подали прошения о дозволении исповедовать ислам» [14]. Согласно же официальным документам, в 1866 г. в Казанской епархии «отступников» насчитывалось 9000 мужских душ [15]. По сведениям профессора Казанской духовной академии М.А. Машанова [16] (члена и делопроизводителя «Совета православного церковного Братства святителя Гурия при казанском кафедральном соборе» [17]), на самом деле их было гораздо больше, потому что в это число не вошли те, кто не заявил официально о своем «отпадении». Только в Казанском уезде во второй половине 1860-х гг. из шести крещено-татарских приходов остался верным Православной Церкви только один [18]. По заключению В,И. Пискарева, на протяжении 1866-1868 гг. в Казанской губернии из числа крещеных татар от православия «отпали» 12 тыс. мужчин [19].
Переход крещеных татар в ислам в 1866 г. отличался от предыдущих прежде всего двумя особенностями - размерами и быстрым распространением. Этот процесс достиг даже таких селений, где «отпадение» раньше никогда не наблюдалось и где жили преимущественно старокрещеные татары [20]. Из-за невозможности предать суду всех «вероотступников», так как их насчитывалось несколько тысяч, царское правительство сочло необходимым применить административные меры к лицам, «заподозренным в подстрекательстве» за «отвлечение» от православной веры. 28 января 1867 г. последовало распоряжение о высылке в Туруханский край 47 человек, а остальная часть арестованных, по словам Б.М, Юзефовича, подверглась тюремному заключению [21]. В то же время по высочайшему повелению комитет министров постановил, чтобы при исполнении своих миссионерских обязанностей православное духовенство действовало преимущественно «увещательными» мерами и не прибегало к содействию полиции, вмешательство которой в подобном деле было признано бесполезным [22] ,
Таким образом, по отношению к перешедшим в ислам крещеным татарам правительство в 1860-х гг. проводило двойственную политику: с одной стороны, использовало старые силовые методы репрессивного характера, а с другой, - либеральные (миссионерские «увещевания», беседы) [23]. Степень их применения зависела от развития «отпадения». Как только этот процесс начинал приобретать массовый характер, использовались жесткие меры, когда же он шел на спад - либеральные. В результате эти действия, которые не отличались своей строгой последовательностью и не были рассчитанными на длительный период, не принесли ожидаемого результата. Властям не всегда удавалось до конца просчитать, как будут развиваться события.
В августе-сентябре 1871 г. произошел новый всплеск «отступнического» движения новокрещеных татар деревень Яваш и Хайбан и старокрещеных татар деревень Азяк Казанского уезда и Янасал Лаишевского уезда. При этом выход новокрещеных татар из православия происходил целыми общинами, а старокрещеных - лишь наполовину; впрочем, в скором времени все жители деревни Азяк небольшими группами перешли в ислам [24] . Несмотря на введение в Казанской губернии новых судебных учреждений в 1870 г., когда дела об «отпадших» от православия окончательно были изъяты из ведения администрации, переходы крещеных татар повторились в 1874,1876, 1878-1879 гг. [25]
Рассмотрим более обстоятельно события 1878-1879 гг., которые подробно описаны в литературе. Движение началось в октябре 1878 г. в Спасском уезде, охватив Марасинскую и Полянскую волости. Затем оно распространилось на Чистопольский и Казанский уезды. В последнем волнения татар произошли в трех волостях - Больше-Менгерской (около 4000 душ муж. пола), Больше-Атнинской (около 3500 душ муж. пола) и Мамсинской (с населением около 4000 душ муж. пола). В волнениях приняли участие также крестьяне Мамадышского и Тетюшского уездов [26]. Беспорядки эти произошли во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. и были связаны с пропагандой противников ее ведения и надеждой на помощь Турции. Выступление началось с того, что крестьяне отказались дать «приговоры» о составленных волостными правлениями страховых ведомостях, так как распространился слух, что эти документы могут послужить основанием для обращения татар-мусульман в православную веру и что в каждом из подобных «приговоров» заключено обязательство подавших его к переходу в православие.
Вместе с тем формы протеста продолжали видоизменяться. Татары стали отказываться от страхования имущества, от «снаряжаемых» в деревнях караулов, от содержания пожарных сараев, конюшен, от выбора пожарных старост, полицейских десятников, от «отвода» квартир полицейским урядникам и стражникам.
Дело дошло до открытого противостояния. Из рапорта казанского губернатора Н.Я. Скарятина [27] в Сенат следует, что волнения 1878-1879 гг. сопровождались многочисленными избиениями волостных старшин, сельских старост и полицейских стражников [28]. Помимо этого, жители не только препятствовали исполнению прямых обязанностей волостного начальства, но даже при помощи всяческих угроз выпроваживали его из деревень. А в Мамсинской волости Казанского уезда был зарегистрирован случай изгнания из деревни татарами 12 русских ремесленников [29].
В условиях войны поведение татар стало расцениваться губернской властью не просто как сопротивление требованиям сельского начальства, а как попытку мятежа и помощи туркам. Местной гражданской властью было принято решение об аресте зачинщиков. Однако в большинстве случаев арест руководителей этих сходов был затруднителен, поскольку сельское общество охраняло их, не было заинтересовано в их выдаче. Н.Я. Скарятин писал: «Хотя и составлялись акты (о волнениях и об аресте их зачинщиков,-Л.77.) и передавались судебным следователям, но так как не было возможности разыскать подстрекателей и так как общества каждой ослушающейся деревни действовали сообща, целыми сходами, то от актов этих нельзя было ожидать результатов» [30].
Попытка местного исправника объехать волнующиеся селения и успокоить население кончилась неудачей В 1878 г. основными формами сопротивления гражданским властям были отказ от исполнения повинностей, смещение выборных должностных лиц в селах и волостях и замена их вновь избранными, а также в некоторых случаях нанесение телесных повреждений представителям администрации. Таким образом, особенностью волнений казанских татар в 1878 г. было то, что здесь сочетались политические, экономические и религиозные моменты. К первым относятся прежде всего распространение в губернии пантюркистских идей, оживление которых было связано с началом русско-турецкой войны, К тому же сказывались тесные культурные, торговые связи татарской интеллигенции и буржуазии с Туркестанским краем, Турцией и Персией, которые и были основными проводниками этих идей.
После Февральской революции 1917 г. С.Г. Рыбаков, стараясь всячески дистанцироваться от политики старой власти, попытался в апреле 1917 г. проанализировать политику имперского Министерства внутренних дел по «мусульманству». Он писал: «Панисламизм и пантюркизм как учения, имеющие целью объединение не только мусульман России, но и других стран, т.е. выделение русскоподданных мусульман из состава русского государства ... слабо выражены в России и в этом смысле не представляют опасности для государства. Но администраторы не разбирались в этом и, подводя всякого рода идейные течения среди мусульман, в том числе новометодное движение, под рубрику панисламизма, предъявляли к ним наиболее тяжелое обвинение в стремлении к сепаратизму, отделению от русского государства. Однако такое обвинение не было основано на действительных фактах. Русские мусульмане не давали поводов к обвинению их в наклонности к сепаратизму...» [31]. Близкую с точкой зрения С.Г. Рыбакова разделял и Е.И. Чернышев, который считал, что среди широкого татарского крестьянского населения Казанской губернии идеи пантюркизма были «преломлены даже не в панисламизм, а просто в религиозный вопрос» [32].
Многие исследователи при рассмотрении «отпадений» 1870-х гг. указывают, что одной из главных причин их возникновения явилось резкое ухудшение экономического положения государственных крестьян после реформ 1860-х гг., а также голод 1877 и 1878 гг. Борьба за дешевые рабочие руки побуждала имущую часть татарского крестьянства и буржуазию к подрыву и без того не особенно сильного доверия к земству и надежды на его помощь. Из этой среды и стали распространяться слухи, что «мирские приговоры» с ходатайством о семенной и продовольственной ссуде из-за неурожаев перед земством заключают в себе и обязательство обращения в православие. К этому добавлялись обременительные церковные сборы, мздоимство некоторой части православных священников, что в конечном итоге привело к нарастанию недовольства некогда крещеных татар правительственной политикой, а следовательно и РПЦ, которая теснейшим образом была связана с государством. К началу 1880 г., благодаря энергичным мерам губернатора Н.Я. Скарятина, правительству удалось подавить движение татарских крестьян.
Однако уже в 1881 г. в Казанской губернии вновь наблюдался массовый переход крещеных татар в ислам - в селениях Карадуван Казанского уезда, Шемордян и Яны л и Мамадышского уезда. Особенностью этого перехода было то, что указанные деревни и приходы располагались по соседству и поэтому процесс «отпадения» шел равномерно [33]. По мнению вице-губернатора К.Н. Хитрово, причинами этих событий послужили следующие обстоятельства: незнание крещеными татарами русского языка, а православными священниками - татарского, что лишало первых возможности понимать церковную службу, а последних - объяснять крещеным татарам сущность православного вероучения, смысл и значение священнодействий; равнодушие православного духовенства к религиозному образованию своей «инородческой» паствы; отсутствие у сельского православного духовенства «инородческих» приходов должного опыта миссионерской работы [34]; частое использование помощи полиции.
Однако Н.И. Ильминский полностью опровергает эти причины [35]. Он указывает на то, что в селах Апазово и Чуры местные православные священники Александр Миропольский и Глеб Ляпидовский в достаточной степени владели татарским языком, чтобы в полном объеме выполнять свою миссию. Кроме того, к началу 80-х гг. было уже выпущено достаточное количество книг как общеобразовательного, так и православно-религиозного содержания с переводами на различные «инородческие» языки, а в селениях Апазово, Чуре, Ныре и в деревне Янылях к тому времени также существовали миссионерские школы, где учителями были преимущественно представители нерусского населения и где церковное богослужение проходило на родном языке «инородцев».
По мнению Н.И. Ильминского и ряда видных представителей РПЦ, сама исламская религия накладывала отпечаток на уклад семейной и общественной жизни, объединяя мусульман в одну большую семью; сказывалась этническая близость «инородцев» Казанской губернии с татарами-мусульманами; наблюдалась сплоченность мусульманской общины и наличие на территории губернии большого количества мечетей, мектебов и медресе; активная пропаганда ислама на страницах печати.
Рубежной вехой для РПЦ стали указ 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» и манифест 17 октября 1905 г. «О свободе совести» [36]. В этих документах правительство юридически закрепило за «инородческим» населением Российской империи некоторые элементы религиозной свободы. В частности, им было предоставлено право перехода из православной веры в другие религиозные конфессии. Поэтому были отменены соответствующие статьи в «Уложении о наказаниях». Этим правом в России воспользовались 170 тыс. католиков, 36 тыс. мусульман и около 10 тыс. протестантов [37].
Правительству пришлось пойти на некоторые уступки также в отношении старообрядцев и сектантов, которым, однако, по-прежнему запрещалось пропагандировать и распространять свою веру, в то время как РПЦ по-прежнему оставалась «первенствующей и господствующей».
Характер деятельности РПЦ (особенно в миссионерстве) сильно изменился после объявления свободы вероисповедания. Если до 1905 г. «иноверие» в своем распространении встречало препятствие со стороны не только церкви, но и гражданской власти, так как открытый разрыв с РПЦ был уголовно наказуем, то с изданием манифестов 17 октября 1905 г. и 17 апреля 1906 г. эти ограничения были сняты.
Синод своим циркуляром предложил епархиальным архиереям дать отклики на этот указ и его возможные последствия. Многочисленные отзывы показали, что указ рассматривался ими как покушение на права православной церкви, создавая благоприятные условия для «инославия и иноверия» [38]; в частности, по словам архиепископа Казанского и Свияжского Никанора (Н.Т. Каменского), «все направлялось к низвержению могущественного положения православия» [39]. Позицию священнослужителей можно понять, поскольку они осознавали возникавшие проблемы, связанные с началом выхода «инородцев» из православия в другие вероисповедания, образованием многочисленных религиозных сект.
Другим примером, подтверждающим негативную оценку закона о веротерпимости 1905 г., может служить одно из высказываний православного «инородческого» миссионера В.Н. Эсливанова: «Иноверие, в частности мухаммеданство, получило полную свободу для качественного своего роста. Но мухаммеданство не удовлетворилось данным ему правом и, толкуя свободу вероисповедания как свободу для пропаганды ислама, стало открыто количественно увеличивать свой рост за счет языческих и христианских народностей края» [40].
Вместе с тем рост численности татар-мусульман в Казанской губернии начался еще в первой половине XIX в. И если в 1834 г. оно составило около 308 574 чел., то в 1904 г. - уже около 772 698 [41].
При этом следует учитывать, что в большинстве татары исповедовали ислам. Так, в 1904 г. из татар Казанской губернии (772 698 чел. об. п.) ислам исповедовало 94,48% (730 037 чел.) и лишь 5,52% (42 661 чел.) - православие [42].
Объяснить быстрое увеличение татар-мусульман естественным приростом нельзя, поскольку численный прирост других «инородческих» народностей был меньше почти вдвое, а именно: 76,1% у мордвы и 84,8% у черемис (за исключением вотяков - около 94,8%), тогда как татарское население за этот период увеличилось на 150%,
Не мог быть причиной быстрого роста общей численности татар и естественный прирост мусульманского населения Казанской губернии поскольку он был на 0,1 % больше естественного прироста православного населения той же губернии (вследствие меньшей смертности в детском возрасте у мусульман).
Что же касается миграционного процесса в Казанской губернии, то он в конце XIX в., по свидетельству Н,Н. Вечеслава, «не имел никакого значения, потому что средняя ежегодная разница между поселениями и выселениями не превышала в течение 10 лет 242,8 чел., что для полуторамиллионного населения представлялось величиной до бесконечности малой» [43] .
При анализе динамики развития общей численности татар-мусульман Казанской губернии на рубеже XIX - начала XX вв. следует учитывать не только религиозные, но и этнические особенности, так как понятия «татары» и «мусульмане» в то время тесно ассоциировались. В статье «Отпадение крещеных татар» американский ученый Пол Уэрт отмечает, что «обычно татары называли себя мусульманами», а ислам - «татарской верой», и крещеные татары говорили не об «отпадении от православия», а о «выходе в татары» или о желании «быть татарами» [44].
С обнародования высочайшего указа 17 апреля 1905 г «Об укреплении начал веротерпимости» и Манифеста 17 октября 1905 г. «О свободе веры» в Казанской губернии среди старо- и новокрещеных татар под влиянием усиленной мусульманской пропаганды обозначился новый переход в ислам.
Большая часть крещеных татар, в ислам перешедших в 1905 г., приходилась на Казанский, Мамадышский и Тетюшский уезды [45]. Так, в Елышевском приходе уже к 15 февралю 1907 г. числилось всего 8 православных домов и 251 «отпавших», в Старо-Икшурминском приходе - 60 православных и 60 «отпавших» и в Больше-Саврушском приходе - 100 православных и 80 «отпавших» [46]. Такое положение для РПЦ было сильным показателем неудовлетворительного состояния противомусульманской миссионерской деятельности.
Нет точных количественных данных об «отпадении» крещеных татар Казанской губернии за 1905 г. Между тем эти данные имеют для нас одно из ключевых значений, что позволяет ответить на главный вопрос: смогла ли РПЦ на региональном уровне остановить распространение ислама в Казанской губернии и удержать крещеных татар в православном вероисповедании.
Традиционно существовало два способа подсчета общего количества крещеных татар, перешедших из православия в ислам за 1905 г.: первый основывался на общем суммировании всех «отступников», отпавших от православия на протяжении 1860-х - 1905 гг. в разное время, которые официально до 1905 г. не переходили в ислам (тогда это было практически невозможно), но жили по обрядам ислама и ничего общего с православием не имели; второй способ - на подсчете только тех «отступивших» крещеных татар, которые до Манифеста 17 октября 1905 г, так или иначе, исполняли обряды РПЦ. При этом оба этих способа базируются на официальной документации - заявления о разрешении крещеным татарам оставить РПЦ и перейти в ислам.
Если придерживаться первого способа, цифра официально «отступивших» от РПЦ только за 1905 г. будет колебаться (в зависимости от источника) в пределах 25-35 тыс. Так, по сведениям казанского губернатора за 1905 г., всех «отступивших» от РПЦ по губернии числилось 25167 [47], а по заключению С.А. Багина - 32008 [48].
Если же мы возьмем за основу второй способ, численность «отпавших» крещеных татар с 17 октября 1905 г. по 1 января 1909 г. в Казанской губернии составит всего 2997 [49],
Попытки привести к единой системе исчисления общее количество «отпавших» крещеных татар предпринимались и раньше. Так, еще в 1881 г. казанским вице-губернатором К.Н. Хитрово было предложено взять за начальную точку отсчета перехода крещеных татар определенное время (n0) и ту часть крещеных татар, которые «отпали» до того времени (n-1), признать «хотя и не явно» мусульманами, а перешедших после этого срока (n+1) по-прежнему не допускать исповедовать ислам [50].
При таком подходе, по замыслу К.Н Хитрово, сократилось бы значительное число официально зарегистрированных лиц как перешедших в ислам, что в свою очередь дало бы полиции большую возможность установить надзор за крещеными татарами губернии и пресекать любые попытки как выхода их из РПЦ, так и совершения мусульманских обрядов [51].
Однако, по справедливому замечанию Н.И. Ильминского, между упорными из крещеных татар «отступниками» и сознательными ревностными крещеными татарами (большей частью из молодежи) нельзя было провести резко определенной грани, определить, где начинается православие, а где заканчивается «отступление» [52],
Итак, количественная динамика перехода крещеных татар в ислам по Казанской губернии на протяжении всего XIX - начала XX вв. нуждается в отдельном исследовании. Например, отсутствуют точные количественные показатели по наиболее массовым переходам крещеных татар в ислам в 1865-1866 гг., 1905-1909 гг. Из архивных документов и опубликованных источников известно, что они были многочисленны, мы знаем их эпицентры, а сколько именно (в цифрах), в каком соотношении и последовательности между уездами Казанской губернии они развивались, мы ответить затрудняемся. К тому же в подсчете количества крещеных татар, перешедших в ислам, по губернии нет единого подхода. Только по «отпадениям» 1905-1909 гг. приводятся разные цифровые показатели: 2994 - с 1905 по 1909 гг.[53], 5541 - с 17 апреля 1905 г. по 19 февраля 1908 г. [54],25883 - к 23 февралю 1905 г. [55], 25167 - за 1905 г. [56],30000 - с 1860-х по 1904 гг. [57], от 32008 - с 1860-х по 1905 гг. до 35002 - с 1860-х по 1 января 1909 гг. [58], около 36000 - с 17 апреля 1905 г. [59], от 39000-49000 - с 17 апреля 1905 г. по 1 января 1909 г, [60], 42000 - 1906-1908 гг. [61], около 50000 - в 1905 г.
Текст статьи в формате djvu размещен здесь.
Переход крещеных татар из православия в ислам в Казанской губернии во второй половине XIX - начале XX вв.
Понятов А.Н. Переход крещеных татар из православия в ислам в Казанской губернии во второй половине XIX - начале XX вв. // Религиоведение. 2007. № 1. С. 35-49.
В начале 60-х гг. XIX в. в Казанском, Лаишевском, Мамадышском, Спасском и Чистопольском уездах Казанской губернии начался переход крещеных татар в ислам, который первоначально носил локальный характер, Однако уже в 1864-1865 гг. в Свияжском и Тетюшском уездах, по свидетельству Н.И. Ильминского, «произошло чуть ли не поголовное отпадение татар» [1]. Примечателен тот факт, что подобные явления уже имели место в 1802 и 1827 гг. [2] Тогда же для расследования была создана специальная комиссия, которая пришла к следующим выводам: 1. Совместное территориальное проживание крещеных татар с мусульманами. 2. Непонимание «инородцами» православного богослужения вследствие незнания ими русского языка. 3. Отсутствие в некоторых волостях Казанской губернии, где проживали крещеные татары, русских школ. Так, по заключению комиссии, в селах Алатах (включая всю Алатскую волость) и Сунгурове (Мульминская волость) Казанского уезда не было ни одной русской школы, а между тем в каждой мусульманской деревне были мечеть и мектеб. 4. Невнимание местного духовенства к нуждам своей крещено-татарской паствы. Так как священники проживали вдали от приходских деревень и имели многолюдные приходы, они были вынуждены ограничивать свою деятельность по отношению к крещеным татарам практически только обрядовой стороной. К тому же большинство сельских священнослужителей в то время не владело родным языком своих прихожан - «инородцев» [3].
Переходы крещеных татар в ислам в 1802 и 1827 гг. побудили представителей высшей духовной и гражданской власти принять новые меры к их пресечению. Так 11 апреля 1830 г. Святейшим Синодом была учреждена для Казанской епархии «особая постоянная миссия» [4]. План действий этой миссии был составлен архиепископом Филаретом (Амфитеатровым). Сущность этого документа сводилось к двум положениям: а) к необходимости составить на «инородческих» языках поучения, в частности перевести на эти языки «начатки христианского учения», с тем чтобы в дальнейшем их можно было использовать в нерусских приходах - в церквах и школах. В ходе реализации этого пункта, по мнению Филарета, могли быть достиг-
нуты две цели: религиозно-нравственное воспитание и начальное образование «инородцев»; б) к назначению в нерусские приходы только способных и хорошо подготовленных пастырей, знающих родные языки своих прихожан [5]. Лучшего результата в этом деле предполагалось достигнуть двумя способами: созданием особого учреждения - миссионерского института при Казанской духовной семинарии подготовки миссионеров для Казанской и соседних епархий и назначением особых миссионеров с «авторитетом священо-архимандритства» [6]. План этот, за исключением миссионерского института, был утвержден и начал действовать. Однако, по заключению Н.П. Загоскина, результаты этой официальной миссии были незначительными [7].
Большое значение для Волжско-Камского региона имело воссоздание в 1842 г. по инициативе казанского военного губернатора С.П. Шипова Казанской духовной академии. С самого начала приоритетным направлением деятельности стала подготовка педагогических и миссионерских кадров, владевших «инородческими» языками, А уже с 1854 г. по предложению известного ученого и религиозного деятеля Н.И.Ильминского и благодаря попечительству Казанского и Свияжского архиепископа Григория при академии были открыты четыре миссионерских отделения: противомусульманское, противобуддийское, противораскольническое и чувашско-черемисское [8] .
К этому следует добавить, что за двенадцать лет до возобновления Казанской духовной академии уже в указе Синода от 31 мая 1830 г. рекомендовалось совершать церковное пение в храмах на «инородческих» языках [9]. Более того, в 1846 г. Николай I повелел перевести церковное богослужение на татарский язык. Причиной тому послужило «отпадение» крещеных татар Чистопольского и Спасского уездов Казанской губернии, не понимавших православно-русского богослужения. Поскольку большинство духовенства Казанской епархии не владело «инородческим» языком своих прихожан, то естественно их подготовка потребовала длительного времени. Несмотря на все принятые меры со стороны как РПЦ, так и гражданской власти, наиболее массовые переходы крещеных татар в ислам неоднократно повторялись в течение 40-80-х гг. XIX в., а затем и с 1905 г. [10].
«Отступническое» движение крещеных татар 1866 г, по свидетельству Б.М. Юзефовича, началось в Свияжском уезде и вскоре распространилось по всей Казанской и частично Симбирской губерниям [11]. Вскоре около 5,5 тыс. крещеных татар Тетюшского уезда объявили себя вышедшими из православия и начали подавать прошения на имя государя о разрешении им исповедовать ислам. В том же году по высочайшему повелению всем крещеным татарам, пожелавшим перейти в мусульманскую веру, было в этом отказано, причем их побуждали вновь вернуться в христианство, что не принесло ожидаемого результата. Возвратились в православие жители только одной деревни - Елышево Мамадышского уезда Казанской губернии, и то после того, как было арестовано шесть наиболее видных представителей этого «отпадения» [12]. Следует отметить, что среди «старокрещенных» татар отказ от православия был сравнительно редок. В движении в основном участвовали «новокрещенные» татары и только «старокрещенные инородцы» двух селений (той же деревни Елышево и Кибяк-Кози Лаишевского уезда) [13].
Точных количественных сведений об этих событиях нет. Так, американский исследователь П. Уэрт сообщает, что «к концу 1865 г. более 8000 крещеных татар подали прошения о дозволении исповедовать ислам» [14]. Согласно же официальным документам, в 1866 г. в Казанской епархии «отступников» насчитывалось 9000 мужских душ [15]. По сведениям профессора Казанской духовной академии М.А. Машанова [16] (члена и делопроизводителя «Совета православного церковного Братства святителя Гурия при казанском кафедральном соборе» [17]), на самом деле их было гораздо больше, потому что в это число не вошли те, кто не заявил официально о своем «отпадении». Только в Казанском уезде во второй половине 1860-х гг. из шести крещено-татарских приходов остался верным Православной Церкви только один [18]. По заключению В,И. Пискарева, на протяжении 1866-1868 гг. в Казанской губернии из числа крещеных татар от православия «отпали» 12 тыс. мужчин [19].
Переход крещеных татар в ислам в 1866 г. отличался от предыдущих прежде всего двумя особенностями - размерами и быстрым распространением. Этот процесс достиг даже таких селений, где «отпадение» раньше никогда не наблюдалось и где жили преимущественно старокрещеные татары [20]. Из-за невозможности предать суду всех «вероотступников», так как их насчитывалось несколько тысяч, царское правительство сочло необходимым применить административные меры к лицам, «заподозренным в подстрекательстве» за «отвлечение» от православной веры. 28 января 1867 г. последовало распоряжение о высылке в Туруханский край 47 человек, а остальная часть арестованных, по словам Б.М, Юзефовича, подверглась тюремному заключению [21]. В то же время по высочайшему повелению комитет министров постановил, чтобы при исполнении своих миссионерских обязанностей православное духовенство действовало преимущественно «увещательными» мерами и не прибегало к содействию полиции, вмешательство которой в подобном деле было признано бесполезным [22] ,
Таким образом, по отношению к перешедшим в ислам крещеным татарам правительство в 1860-х гг. проводило двойственную политику: с одной стороны, использовало старые силовые методы репрессивного характера, а с другой, - либеральные (миссионерские «увещевания», беседы) [23]. Степень их применения зависела от развития «отпадения». Как только этот процесс начинал приобретать массовый характер, использовались жесткие меры, когда же он шел на спад - либеральные. В результате эти действия, которые не отличались своей строгой последовательностью и не были рассчитанными на длительный период, не принесли ожидаемого результата. Властям не всегда удавалось до конца просчитать, как будут развиваться события.
В августе-сентябре 1871 г. произошел новый всплеск «отступнического» движения новокрещеных татар деревень Яваш и Хайбан и старокрещеных татар деревень Азяк Казанского уезда и Янасал Лаишевского уезда. При этом выход новокрещеных татар из православия происходил целыми общинами, а старокрещеных - лишь наполовину; впрочем, в скором времени все жители деревни Азяк небольшими группами перешли в ислам [24] . Несмотря на введение в Казанской губернии новых судебных учреждений в 1870 г., когда дела об «отпадших» от православия окончательно были изъяты из ведения администрации, переходы крещеных татар повторились в 1874,1876, 1878-1879 гг. [25]
Рассмотрим более обстоятельно события 1878-1879 гг., которые подробно описаны в литературе. Движение началось в октябре 1878 г. в Спасском уезде, охватив Марасинскую и Полянскую волости. Затем оно распространилось на Чистопольский и Казанский уезды. В последнем волнения татар произошли в трех волостях - Больше-Менгерской (около 4000 душ муж. пола), Больше-Атнинской (около 3500 душ муж. пола) и Мамсинской (с населением около 4000 душ муж. пола). В волнениях приняли участие также крестьяне Мамадышского и Тетюшского уездов [26]. Беспорядки эти произошли во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. и были связаны с пропагандой противников ее ведения и надеждой на помощь Турции. Выступление началось с того, что крестьяне отказались дать «приговоры» о составленных волостными правлениями страховых ведомостях, так как распространился слух, что эти документы могут послужить основанием для обращения татар-мусульман в православную веру и что в каждом из подобных «приговоров» заключено обязательство подавших его к переходу в православие.
Вместе с тем формы протеста продолжали видоизменяться. Татары стали отказываться от страхования имущества, от «снаряжаемых» в деревнях караулов, от содержания пожарных сараев, конюшен, от выбора пожарных старост, полицейских десятников, от «отвода» квартир полицейским урядникам и стражникам.
Дело дошло до открытого противостояния. Из рапорта казанского губернатора Н.Я. Скарятина [27] в Сенат следует, что волнения 1878-1879 гг. сопровождались многочисленными избиениями волостных старшин, сельских старост и полицейских стражников [28]. Помимо этого, жители не только препятствовали исполнению прямых обязанностей волостного начальства, но даже при помощи всяческих угроз выпроваживали его из деревень. А в Мамсинской волости Казанского уезда был зарегистрирован случай изгнания из деревни татарами 12 русских ремесленников [29].
В условиях войны поведение татар стало расцениваться губернской властью не просто как сопротивление требованиям сельского начальства, а как попытку мятежа и помощи туркам. Местной гражданской властью было принято решение об аресте зачинщиков. Однако в большинстве случаев арест руководителей этих сходов был затруднителен, поскольку сельское общество охраняло их, не было заинтересовано в их выдаче. Н.Я. Скарятин писал: «Хотя и составлялись акты (о волнениях и об аресте их зачинщиков,-Л.77.) и передавались судебным следователям, но так как не было возможности разыскать подстрекателей и так как общества каждой ослушающейся деревни действовали сообща, целыми сходами, то от актов этих нельзя было ожидать результатов» [30].
Попытка местного исправника объехать волнующиеся селения и успокоить население кончилась неудачей В 1878 г. основными формами сопротивления гражданским властям были отказ от исполнения повинностей, смещение выборных должностных лиц в селах и волостях и замена их вновь избранными, а также в некоторых случаях нанесение телесных повреждений представителям администрации. Таким образом, особенностью волнений казанских татар в 1878 г. было то, что здесь сочетались политические, экономические и религиозные моменты. К первым относятся прежде всего распространение в губернии пантюркистских идей, оживление которых было связано с началом русско-турецкой войны, К тому же сказывались тесные культурные, торговые связи татарской интеллигенции и буржуазии с Туркестанским краем, Турцией и Персией, которые и были основными проводниками этих идей.
После Февральской революции 1917 г. С.Г. Рыбаков, стараясь всячески дистанцироваться от политики старой власти, попытался в апреле 1917 г. проанализировать политику имперского Министерства внутренних дел по «мусульманству». Он писал: «Панисламизм и пантюркизм как учения, имеющие целью объединение не только мусульман России, но и других стран, т.е. выделение русскоподданных мусульман из состава русского государства ... слабо выражены в России и в этом смысле не представляют опасности для государства. Но администраторы не разбирались в этом и, подводя всякого рода идейные течения среди мусульман, в том числе новометодное движение, под рубрику панисламизма, предъявляли к ним наиболее тяжелое обвинение в стремлении к сепаратизму, отделению от русского государства. Однако такое обвинение не было основано на действительных фактах. Русские мусульмане не давали поводов к обвинению их в наклонности к сепаратизму...» [31]. Близкую с точкой зрения С.Г. Рыбакова разделял и Е.И. Чернышев, который считал, что среди широкого татарского крестьянского населения Казанской губернии идеи пантюркизма были «преломлены даже не в панисламизм, а просто в религиозный вопрос» [32].
Многие исследователи при рассмотрении «отпадений» 1870-х гг. указывают, что одной из главных причин их возникновения явилось резкое ухудшение экономического положения государственных крестьян после реформ 1860-х гг., а также голод 1877 и 1878 гг. Борьба за дешевые рабочие руки побуждала имущую часть татарского крестьянства и буржуазию к подрыву и без того не особенно сильного доверия к земству и надежды на его помощь. Из этой среды и стали распространяться слухи, что «мирские приговоры» с ходатайством о семенной и продовольственной ссуде из-за неурожаев перед земством заключают в себе и обязательство обращения в православие. К этому добавлялись обременительные церковные сборы, мздоимство некоторой части православных священников, что в конечном итоге привело к нарастанию недовольства некогда крещеных татар правительственной политикой, а следовательно и РПЦ, которая теснейшим образом была связана с государством. К началу 1880 г., благодаря энергичным мерам губернатора Н.Я. Скарятина, правительству удалось подавить движение татарских крестьян.
Однако уже в 1881 г. в Казанской губернии вновь наблюдался массовый переход крещеных татар в ислам - в селениях Карадуван Казанского уезда, Шемордян и Яны л и Мамадышского уезда. Особенностью этого перехода было то, что указанные деревни и приходы располагались по соседству и поэтому процесс «отпадения» шел равномерно [33]. По мнению вице-губернатора К.Н. Хитрово, причинами этих событий послужили следующие обстоятельства: незнание крещеными татарами русского языка, а православными священниками - татарского, что лишало первых возможности понимать церковную службу, а последних - объяснять крещеным татарам сущность православного вероучения, смысл и значение священнодействий; равнодушие православного духовенства к религиозному образованию своей «инородческой» паствы; отсутствие у сельского православного духовенства «инородческих» приходов должного опыта миссионерской работы [34]; частое использование помощи полиции.
Однако Н.И. Ильминский полностью опровергает эти причины [35]. Он указывает на то, что в селах Апазово и Чуры местные православные священники Александр Миропольский и Глеб Ляпидовский в достаточной степени владели татарским языком, чтобы в полном объеме выполнять свою миссию. Кроме того, к началу 80-х гг. было уже выпущено достаточное количество книг как общеобразовательного, так и православно-религиозного содержания с переводами на различные «инородческие» языки, а в селениях Апазово, Чуре, Ныре и в деревне Янылях к тому времени также существовали миссионерские школы, где учителями были преимущественно представители нерусского населения и где церковное богослужение проходило на родном языке «инородцев».
По мнению Н.И. Ильминского и ряда видных представителей РПЦ, сама исламская религия накладывала отпечаток на уклад семейной и общественной жизни, объединяя мусульман в одну большую семью; сказывалась этническая близость «инородцев» Казанской губернии с татарами-мусульманами; наблюдалась сплоченность мусульманской общины и наличие на территории губернии большого количества мечетей, мектебов и медресе; активная пропаганда ислама на страницах печати.
Рубежной вехой для РПЦ стали указ 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» и манифест 17 октября 1905 г. «О свободе совести» [36]. В этих документах правительство юридически закрепило за «инородческим» населением Российской империи некоторые элементы религиозной свободы. В частности, им было предоставлено право перехода из православной веры в другие религиозные конфессии. Поэтому были отменены соответствующие статьи в «Уложении о наказаниях». Этим правом в России воспользовались 170 тыс. католиков, 36 тыс. мусульман и около 10 тыс. протестантов [37].
Правительству пришлось пойти на некоторые уступки также в отношении старообрядцев и сектантов, которым, однако, по-прежнему запрещалось пропагандировать и распространять свою веру, в то время как РПЦ по-прежнему оставалась «первенствующей и господствующей».
Характер деятельности РПЦ (особенно в миссионерстве) сильно изменился после объявления свободы вероисповедания. Если до 1905 г. «иноверие» в своем распространении встречало препятствие со стороны не только церкви, но и гражданской власти, так как открытый разрыв с РПЦ был уголовно наказуем, то с изданием манифестов 17 октября 1905 г. и 17 апреля 1906 г. эти ограничения были сняты.
Синод своим циркуляром предложил епархиальным архиереям дать отклики на этот указ и его возможные последствия. Многочисленные отзывы показали, что указ рассматривался ими как покушение на права православной церкви, создавая благоприятные условия для «инославия и иноверия» [38]; в частности, по словам архиепископа Казанского и Свияжского Никанора (Н.Т. Каменского), «все направлялось к низвержению могущественного положения православия» [39]. Позицию священнослужителей можно понять, поскольку они осознавали возникавшие проблемы, связанные с началом выхода «инородцев» из православия в другие вероисповедания, образованием многочисленных религиозных сект.
Другим примером, подтверждающим негативную оценку закона о веротерпимости 1905 г., может служить одно из высказываний православного «инородческого» миссионера В.Н. Эсливанова: «Иноверие, в частности мухаммеданство, получило полную свободу для качественного своего роста. Но мухаммеданство не удовлетворилось данным ему правом и, толкуя свободу вероисповедания как свободу для пропаганды ислама, стало открыто количественно увеличивать свой рост за счет языческих и христианских народностей края» [40].
Вместе с тем рост численности татар-мусульман в Казанской губернии начался еще в первой половине XIX в. И если в 1834 г. оно составило около 308 574 чел., то в 1904 г. - уже около 772 698 [41].
При этом следует учитывать, что в большинстве татары исповедовали ислам. Так, в 1904 г. из татар Казанской губернии (772 698 чел. об. п.) ислам исповедовало 94,48% (730 037 чел.) и лишь 5,52% (42 661 чел.) - православие [42].
Объяснить быстрое увеличение татар-мусульман естественным приростом нельзя, поскольку численный прирост других «инородческих» народностей был меньше почти вдвое, а именно: 76,1% у мордвы и 84,8% у черемис (за исключением вотяков - около 94,8%), тогда как татарское население за этот период увеличилось на 150%,
Не мог быть причиной быстрого роста общей численности татар и естественный прирост мусульманского населения Казанской губернии поскольку он был на 0,1 % больше естественного прироста православного населения той же губернии (вследствие меньшей смертности в детском возрасте у мусульман).
Что же касается миграционного процесса в Казанской губернии, то он в конце XIX в., по свидетельству Н,Н. Вечеслава, «не имел никакого значения, потому что средняя ежегодная разница между поселениями и выселениями не превышала в течение 10 лет 242,8 чел., что для полуторамиллионного населения представлялось величиной до бесконечности малой» [43] .
При анализе динамики развития общей численности татар-мусульман Казанской губернии на рубеже XIX - начала XX вв. следует учитывать не только религиозные, но и этнические особенности, так как понятия «татары» и «мусульмане» в то время тесно ассоциировались. В статье «Отпадение крещеных татар» американский ученый Пол Уэрт отмечает, что «обычно татары называли себя мусульманами», а ислам - «татарской верой», и крещеные татары говорили не об «отпадении от православия», а о «выходе в татары» или о желании «быть татарами» [44].
С обнародования высочайшего указа 17 апреля 1905 г «Об укреплении начал веротерпимости» и Манифеста 17 октября 1905 г. «О свободе веры» в Казанской губернии среди старо- и новокрещеных татар под влиянием усиленной мусульманской пропаганды обозначился новый переход в ислам.
Большая часть крещеных татар, в ислам перешедших в 1905 г., приходилась на Казанский, Мамадышский и Тетюшский уезды [45]. Так, в Елышевском приходе уже к 15 февралю 1907 г. числилось всего 8 православных домов и 251 «отпавших», в Старо-Икшурминском приходе - 60 православных и 60 «отпавших» и в Больше-Саврушском приходе - 100 православных и 80 «отпавших» [46]. Такое положение для РПЦ было сильным показателем неудовлетворительного состояния противомусульманской миссионерской деятельности.
Нет точных количественных данных об «отпадении» крещеных татар Казанской губернии за 1905 г. Между тем эти данные имеют для нас одно из ключевых значений, что позволяет ответить на главный вопрос: смогла ли РПЦ на региональном уровне остановить распространение ислама в Казанской губернии и удержать крещеных татар в православном вероисповедании.
Традиционно существовало два способа подсчета общего количества крещеных татар, перешедших из православия в ислам за 1905 г.: первый основывался на общем суммировании всех «отступников», отпавших от православия на протяжении 1860-х - 1905 гг. в разное время, которые официально до 1905 г. не переходили в ислам (тогда это было практически невозможно), но жили по обрядам ислама и ничего общего с православием не имели; второй способ - на подсчете только тех «отступивших» крещеных татар, которые до Манифеста 17 октября 1905 г, так или иначе, исполняли обряды РПЦ. При этом оба этих способа базируются на официальной документации - заявления о разрешении крещеным татарам оставить РПЦ и перейти в ислам.
Если придерживаться первого способа, цифра официально «отступивших» от РПЦ только за 1905 г. будет колебаться (в зависимости от источника) в пределах 25-35 тыс. Так, по сведениям казанского губернатора за 1905 г., всех «отступивших» от РПЦ по губернии числилось 25167 [47], а по заключению С.А. Багина - 32008 [48].
Если же мы возьмем за основу второй способ, численность «отпавших» крещеных татар с 17 октября 1905 г. по 1 января 1909 г. в Казанской губернии составит всего 2997 [49],
Попытки привести к единой системе исчисления общее количество «отпавших» крещеных татар предпринимались и раньше. Так, еще в 1881 г. казанским вице-губернатором К.Н. Хитрово было предложено взять за начальную точку отсчета перехода крещеных татар определенное время (n0) и ту часть крещеных татар, которые «отпали» до того времени (n-1), признать «хотя и не явно» мусульманами, а перешедших после этого срока (n+1) по-прежнему не допускать исповедовать ислам [50].
При таком подходе, по замыслу К.Н Хитрово, сократилось бы значительное число официально зарегистрированных лиц как перешедших в ислам, что в свою очередь дало бы полиции большую возможность установить надзор за крещеными татарами губернии и пресекать любые попытки как выхода их из РПЦ, так и совершения мусульманских обрядов [51].
Однако, по справедливому замечанию Н.И. Ильминского, между упорными из крещеных татар «отступниками» и сознательными ревностными крещеными татарами (большей частью из молодежи) нельзя было провести резко определенной грани, определить, где начинается православие, а где заканчивается «отступление» [52],
Итак, количественная динамика перехода крещеных татар в ислам по Казанской губернии на протяжении всего XIX - начала XX вв. нуждается в отдельном исследовании. Например, отсутствуют точные количественные показатели по наиболее массовым переходам крещеных татар в ислам в 1865-1866 гг., 1905-1909 гг. Из архивных документов и опубликованных источников известно, что они были многочисленны, мы знаем их эпицентры, а сколько именно (в цифрах), в каком соотношении и последовательности между уездами Казанской губернии они развивались, мы ответить затрудняемся. К тому же в подсчете количества крещеных татар, перешедших в ислам, по губернии нет единого подхода. Только по «отпадениям» 1905-1909 гг. приводятся разные цифровые показатели: 2994 - с 1905 по 1909 гг.[53], 5541 - с 17 апреля 1905 г. по 19 февраля 1908 г. [54],25883 - к 23 февралю 1905 г. [55], 25167 - за 1905 г. [56],30000 - с 1860-х по 1904 гг. [57], от 32008 - с 1860-х по 1905 гг. до 35002 - с 1860-х по 1 января 1909 гг. [58], около 36000 - с 17 апреля 1905 г. [59], от 39000-49000 - с 17 апреля 1905 г. по 1 января 1909 г, [60], 42000 - 1906-1908 гг. [61], около 50000 - в 1905 г.
Текст статьи в формате djvu размещен здесь.