День народного ликования
Выходя субботним утром из подъезда своей обшарпанной пятиэтажки уездного города Н., пенсионер Тимофей Кузьмич прочитал приклеенное к входной двери объявление следующего содержания:
«Завтра, в воскресенье, в 12.00, на площади перед мэрией состоится День народного ликования. Явка всех жителей с паспортами строго обязательна. Тем, кто не явится, отключат водоснабжение».
Рядом остановился сосед и ровесник Кузьмича, Пётр Иванович, направлявшийся в ближайший магазин за хлебом и пакетом «Виногора», и, пожевав губами, тоже прочитал грозное объявление.
- Как думаешь, Иваныч, идти надо? - спросил его Кузьмич.
- Пожалуй, от греха подальше. А то вдруг и впрямь воду отключат.
- Да уж, от этих сволочей всего ожидать можно, - согласился Кузьмич.
На следующий день приятели явились в указанное место. При входе на площадь, спешно огороженную железными барьерами, какая-то вертлявая девица из приезжих забрала у них паспорта и буркнула:
- Получите при выходе.
- Ну и дела, - развёл руками Тимофей Кузьмич.
- Да, брат, после обнуления они творят, чего хотят.
Посреди площади возвышалась импровизированная сцена. По ней бегал плюгавый человечек в галстуке патриотической расцветки и орал в мегафон своим подручным:
- Раздайте флаги каждому четвёртому! Уберите отсюда колясочника, он портит картинку! Камера! Почему до сих пор не установили свет? Почему так мало молодёжи и так много стариков, этого социального хлама? Изобразите на своих лицах радостные улыбки, сограждане!
Приятели-пенсионеры скривили свои беззубые рты в вымученной улыбке, больше похожей на гримасу от желудочных колик.
- Всем приготовиться! - закричал плюгавый. - Когда я махну рукой, все ритмично колышут флагами, у кого они есть, а остальные радостно скандируют: «Россия! Победа!»
Ритмичное колыхание обернулось бессистемным грохотом палок, больше напоминавшим треск валежника под копытами стада кабанов, а радостное скандирование - нестройным старческим бормотанием.
После этого началась вторая часть празднества - концерт. На сцену поднялись десять толстых мужиков с кирпичными физиономиями, опухшими от беспробудного пьянства. На одних были гимнастёрки, на других - полосатые сине-белые майки-алкоголички, что символизировало их близость как к народу, так и к десантным войскам. Пропев хорал про батяню-комбата, они нетвёрдой походкой спустились со сцены, после чего на неё поднялись школьники младших классов в пилотках и новеньких плащ-палатках. Звонкими, но нестройными детскими голосами они пропели первый куплет гимна про священную войну.
- Слушай, Кузьмич, а священная война тут при чём?
- А кто её знает? - ответил Кузьмич. - Только, чувствую, надо запасаться гречкой и сахаром. Завязывай, Иваныч, с «Виногором», перекинься на гречку, а то вон оно как…
- Не, без «Виногора» никак нельзя, - отозвался приятель. - В этой стране - и без наркоза….
День народного ликования завершился. При выходе за ограждение всем участникам празднества вернули их паспорта и, в качестве подарка, выдали по коробочке слабительного.
- Это хорошо, - сказал Тимофей Кузьмич, - а то меня запоры замучили.
Иваныч остановился, надел очки и изучил надпись на коробке.
- Ёлки! - воскликнул он. - Так оно уже два года как просрочено. - И бросил коробку в грязную лужу, которых в городе Н. было великое множество.
Кузьмич последовал его примеру.
Водоснабжение ни у кого не отключали. На следующий день трубы лопнули сами собой, потому что их никто не ремонтировал со времён святого и славного пришествия Михаила Сергеевича.
«Завтра, в воскресенье, в 12.00, на площади перед мэрией состоится День народного ликования. Явка всех жителей с паспортами строго обязательна. Тем, кто не явится, отключат водоснабжение».
Рядом остановился сосед и ровесник Кузьмича, Пётр Иванович, направлявшийся в ближайший магазин за хлебом и пакетом «Виногора», и, пожевав губами, тоже прочитал грозное объявление.
- Как думаешь, Иваныч, идти надо? - спросил его Кузьмич.
- Пожалуй, от греха подальше. А то вдруг и впрямь воду отключат.
- Да уж, от этих сволочей всего ожидать можно, - согласился Кузьмич.
На следующий день приятели явились в указанное место. При входе на площадь, спешно огороженную железными барьерами, какая-то вертлявая девица из приезжих забрала у них паспорта и буркнула:
- Получите при выходе.
- Ну и дела, - развёл руками Тимофей Кузьмич.
- Да, брат, после обнуления они творят, чего хотят.
Посреди площади возвышалась импровизированная сцена. По ней бегал плюгавый человечек в галстуке патриотической расцветки и орал в мегафон своим подручным:
- Раздайте флаги каждому четвёртому! Уберите отсюда колясочника, он портит картинку! Камера! Почему до сих пор не установили свет? Почему так мало молодёжи и так много стариков, этого социального хлама? Изобразите на своих лицах радостные улыбки, сограждане!
Приятели-пенсионеры скривили свои беззубые рты в вымученной улыбке, больше похожей на гримасу от желудочных колик.
- Всем приготовиться! - закричал плюгавый. - Когда я махну рукой, все ритмично колышут флагами, у кого они есть, а остальные радостно скандируют: «Россия! Победа!»
Ритмичное колыхание обернулось бессистемным грохотом палок, больше напоминавшим треск валежника под копытами стада кабанов, а радостное скандирование - нестройным старческим бормотанием.
После этого началась вторая часть празднества - концерт. На сцену поднялись десять толстых мужиков с кирпичными физиономиями, опухшими от беспробудного пьянства. На одних были гимнастёрки, на других - полосатые сине-белые майки-алкоголички, что символизировало их близость как к народу, так и к десантным войскам. Пропев хорал про батяню-комбата, они нетвёрдой походкой спустились со сцены, после чего на неё поднялись школьники младших классов в пилотках и новеньких плащ-палатках. Звонкими, но нестройными детскими голосами они пропели первый куплет гимна про священную войну.
- Слушай, Кузьмич, а священная война тут при чём?
- А кто её знает? - ответил Кузьмич. - Только, чувствую, надо запасаться гречкой и сахаром. Завязывай, Иваныч, с «Виногором», перекинься на гречку, а то вон оно как…
- Не, без «Виногора» никак нельзя, - отозвался приятель. - В этой стране - и без наркоза….
День народного ликования завершился. При выходе за ограждение всем участникам празднества вернули их паспорта и, в качестве подарка, выдали по коробочке слабительного.
- Это хорошо, - сказал Тимофей Кузьмич, - а то меня запоры замучили.
Иваныч остановился, надел очки и изучил надпись на коробке.
- Ёлки! - воскликнул он. - Так оно уже два года как просрочено. - И бросил коробку в грязную лужу, которых в городе Н. было великое множество.
Кузьмич последовал его примеру.
Водоснабжение ни у кого не отключали. На следующий день трубы лопнули сами собой, потому что их никто не ремонтировал со времён святого и славного пришествия Михаила Сергеевича.