42-5
Кто не знает, о чём речь, так и читать не стоит. Но ноты вот, чтобы не рыться в своих:
https://classic-online.ru/uploads/000_notes2/231800/231766.pdf
Меня очень впечатлил случайно обнаруженный урок Наумова по поводу этого этюда:
https://www.youtube.com/watch?v=SkdXzTjPr18
ЛН рассказывает интереснейшую интерпретацию и делает неожиданные замечания о важных басах на слабых долях - я был поражён.
Здесь - записи на онлайне, которые я послушал, чтобы посмотреть, кто что сумел:
https://classic-online.ru/ru/production/497
Лерит (ник с форума Классика) высказался о замечаниях Наумова скептически плюс сказал, что лучше всех играет Гаврилов, второй - Коробейников.
Тут я возражу.
Сначала - общий дерзкий тезис: я считаю технические трудности не какой-то досадной помехой и лишь средством для выражения высоких чувств, как это принято среди музыкантов, а неотъемлемой частью СОДЕРЖАНИЯ произведения. Простая логика: даже не бывшие виртуозами авторы технически трудных произведений были достаточно продвинуты технически, чтобы осознавать, что они пишут - Прокофьев, Мессиан и т.п. Они легко могли написать общедоступную фактуру, но написали такую, то есть трудность этих текстов есть обязательная часть их содержания. Можно довести эту точку зрения до крайности, и сказать, что гениальные композиторы не изобретают музыку, а записывают её, как Иоанн слушал Откровение из той щели в скале на Патмосе.
Поэтому если пианист не может сыграть текст, мне совершенно не интересны его благие намерения, невероятная музыкальность и прочие замечательные качества, даже если это - человек, которого Рихтер назвал Богом: он просто не должен это играть, потому что просто не может воспринять идеи автора полностью. Способность же сыграть текст, соответственно, радикально меняет его восприятие пианистом, поскольку открывает ему дополнительные грани замысла автора. Тут я жесток.
С этой позиции скажу свои впечатления о записях на онлайне. Гаврилов - да, очень неплохо. Кстати, весь его успех в жизни был обусловлен именно подготовленными с Наумовым программами, от себя он ничего интересного не сыграл. Технически справляется лучше многих, и я помню его невыразимо шикарную трель в "Кампанелле" вскоре после конкурса. Мог одно время, но оно давно кануло в известную речку.
Коробейников - продвинутый любитель. Я его слышал в Обнинске с прелюдиями Дебюсси и словесными комментариями. Талантливый человек, но что мне с того.
Оба играют некую номинальную версию этюда - этакие рахманиновские страсти. Наумов меня поразил именно совершенно другим восприятием, я сейчас пересматриваю весь текст.
Единственный, кто точно играет текст - Рихтер. У Гаврилова много тёмных мест, где я не поручусь за выигрывание. Софроницкий откровенно халтурит: зачем играет?!
Рихтер играет не Рахманинова, но и не наумовскую экстремистскую версию, и абсолютно убедителен и в 1952, и 1972 году. Тут есть параллельный заочный спор с леритом по поводу его недовольства знаменитой киносъёмкой сверху, как Рихтер играет 4 этюд Шопена: мол, у него получился чистый этюд. Что-то не так? - Но за 170 лет никто просто не сыграл 4 этюд как написано в указанном Шопеном темпе, кроме СТ, так что всех желающих другой интерпретации попрошу сначала сыграть текст. Так и в этом этюде Скрябина: видите там другое, чем СТ? - Да ради Бога, буду счастлив узнать Ваше понимание, но сыграйте же его!
Я не изображаю из себя проницательного - сам воспринимал этюд в "рахманиновском" духе.
Однако вот отмечу Никоновича!! Включил наугад, поскольку читал, что он женат как-то правильно. Играет самый вульгарный "рахманиновский" вариант с громыханиями, но!! Местами есть паника в духе понимания Наумова (!!!!) плюс он выигрывает текст почти не хуже Рихтера! - Я допускаю, что могу сильно ошибаться, но я в своё время угорал от этого этюда, учил и знаю каждую ноту: он создаёт обманчивое впечатление, что если разобраться в нескольких местах с хроматическими движениями (и ещё повторяющимися нотами), то всё можно сыграть. Ага.
Мне кажется, в восприятии пианистов в России есть несколько мощных мифов, которые сильно это восприятие искажают. Два, возможно, самых известных - Г.Г. Нейгауз и В.В. Софроницкий. Целые поколения пианистов приучены считать ГГ выдающимся шопенистом, а ВВС - скрябинистом.
Помните?
«…Все говорят: Кремль, Кремль. Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел. Сколько раз уже (тысячу раз), напившись, или с похмелюги, проходил по Москве с севера на юг, с запада на восток, из конца в конец и как попало - и ни разу не видел Кремля…»
Когда-то я приехал в гости к Гарри Нейгаузу по его приглашению, сидели во флигеле, и он напряжённо и с явным подозрением спросил: «А что ты имеешь против Софроницкого?!»
Я почувствовал, что моя жизнь висит на волоске, и «от шуток с этой подоплекой отказался наотрез»: зачем обижать хорошего человека, которым, безусловно, был Гарри?!
Однако в моих глазах Софроницкий никогда не был скрябинистом вообще: скорее, он был «шуманистом», поскольку неплохо сыграл «Симфонические этюды», или листианцем, поскольку лучше всех (из известных мне записей) сыграл сонату по Данте. Но Скрябин… послушайте 12 этюд в Ленинграде во время войны - примитивность и понимания, и реализации может конкурировать только с Горовицем, который, как он сам сказал, хотел «показать русским пианистам, как играть этот этюд», и сбацал его на бис в БЗК в 1986 году невыразимо тупо и глупо. А сонаты… Неплохо получилась Фантазия, но это и всё, при чём тут скрябинизм, а тем более - тот особый смысл, который - тоже из каких-то мифических представлений - вкладывается в это слово?!
Он - вообще пианист с ограниченными возможностями. Его фантастический слух, вероятно, сделал из него легенду в ушах слушавших его live, но записи не сохранили никаких волшебных звучаний, как бы ни придыхали его фаны.
Так что я отношу тот знаменитый ответ Рихтера на его вежливость, хотя не исключаю, что он слышал какие-то откровения в концертах Софроницкого. К сожалению, это уже невозможно подтвердить.
С ГГ ситуация ещё хуже: я вообще не могу назвать ни одной его интересной для меня записи. Какой-то бессмысленный Бетховен, странный шопеновский репертуар (я говорю о доступном на онлайне) для шопениста и т.д. В этом случае мне легче сформулировать предположительные причины возникновения мифа: ГГ был, безусловно, гениальным педагогом и очень яркой личностью - я сам вырос на его книжке. Однако профессиональным пианистом он, я думаю, не был, и ничего крамольного в этом предположении нет: в жизни реализуется множество промежуточных вариантов, которые не вписываются в социальные штампы, и в данном случае восхищение его педагогической деятельностью и способностью анализировать произведения была экстраполирована на его пианистические достижения.
Но глубоко понимать музыку и уметь убедительно говорить о ней не значит уметь её так же убедительно играть, поэтому ночной Подол и мастер Генрих для меня - лишь метафоры, указывающие на его способность создать в своих концертах атмосферу. Это многого стоит, но не делает пианиста профессионалом.
Меньше всего я хотел бы, чтобы этот текст был воспринят как выражение презрения - дело совсем в другом: мне кажется, оба эти музыканта заслуживают реального восприятия своего таланта без закатывания глаз, придыханий, а главное - не мешая воспринимать других музыкантов объективно. Оба находятся вне некоей объективной пианистической иерархии, и замечательны на своём месте, не стоит унижать их сравнениями, которые к ним мало применимы.
В заключение скажу, что я вполне допускаю, что очень глубоко неправ в силу недостаточности своего понимания музыки и игры на рояле. Приведу случай, который может быть признаком моей неправоты.
Как-то мы пили с Андреем Новицким на «Стейнвее» Кати коньяк, и вдруг из радио (сейчас не припомню, откуда там взялось радио: точка была, вроде, только на кухне, но я смутно припоминаю приёмник) послышалась «Баркарола». Андрей насторожился, и спросил, кто бы это мог быть, но через пару минут облегчённо сказал: «Ну да, так только Генрих может…» - В конце записи диктор сообщил, что играл ГГ.
Андрей был глубоким поклонником кланов Нейгаузов и Пастернаков, каковым я не являюсь, но здесь я пишу не о том.
Конечно, можно придраться, и предположить, что он узнал «просто» по каким-то характерным признакам, но я запомнил его интонацию как выражение уважения, и предпочитаю придерживаться этой более «возвышенной» интерпретации того эпизода, даже если он подрывает мои «разоблачения».