Пойди поставль сторожа
персонажи: «Здравствуйте, а можно к вам в книжку?» Автор: «Ну нет, это же скандинавская литература, поэтому для начала вам придется кого-нибудь убить.» Персонажи (спустя некоторое время): «Здравствуйте, мы убили логику, сюжет и смысл. Сойдет?»
(цитата из по-ссылке ниже, просто понравилось. )
Кладу сюда:
http://biggakniga.ru/2016/01/08/the-year-in-reading-2015/
список прочтенных книг за год, всего 102 штуки. Автор - журналистка, переводчик, только имя я, к сожалению, потеряла. Список кладу сюда отчасти для того, чтобы набирать, когда понадобится - по небольшому количеству совпадений у нас довольно сходные ощущения. Правда, смутно сомневаешься, что потянешь: не знаю, что там у нее проходит под ярлыком «легкого чтива», в припадках которого она кается - человек, способный перелопатить столько скандинавской литературы за год, вполне может считать и Джойса на один зуб.
Внутри есть несколько подробных рецензий, и они хорошие.
Во-первых, «Стоунер» - у меня возникло очень сходное ощущение от этой книги, заодно подтвердив давний постулат, что Гавальда (которая и «воскресила» этот роман) со мной не совпадает по какой-то базовой линии. При том, что роман написан замечательно, и я совершенно не жалею, что его прочла.
Во-вторых, роман Костюкович, который автору понравился - рецензия исчерпывающе описывает, почему мне Костюкович не нравится (а автору, кстати, нравится очень) и почему я этот роман читать не буду. Она очень точно описывает синдром переводчика:
«Дело в том, что всякий переводчик в какой-то момент чувствует себя властелином языка. Он знает слово "заскорузлый"! Он не обойдет вниманием слова "куцый", "смоляной" и "рассусоливать". Он не только вытряхнет из глубин лингвистического подсознания слова "рдяный", "нутряной", "мглистый", "пришепетывающий" и "волглость", но и правильно их употребит... Однако при переводе переводчик все-таки ограничен рамками чужого текста и, как ни крути, если у него переводческая совесть вживлена в нужно место, он не сможет распахнуть пошире свой словарь и разом окатить страницу заветной солоноватой, скажем, червленостью, потому как в книге его уже поджидает автор с бейсбольной битой собственных слов.
Но.
Но если переводчик начинает писать книгу, то ты - читатель - чувствуешь, чувствуешь вот это вот "ну понеслась", вот это вот "ну наконец-то", радостный выброс пуза из расстегнутых переводческих джинсов, осознание того, что можно взять слова и употребить их куда угодно - до запятой и после, все, какие есть, слова брать можно, все они - твои.»
(Этот синдром, кстати, чрезвычайно мешает мне в переводах Немцова, например. Его переводы я отличаю в последнее время со второй страницы, и это очень обидно, потому что блестящих решений там тоже хватает. Очень вдумчивые размышления на этот счет я встречала в нескольких интервью Голышева, который для меня - один из эталонов переводчика, пожалуй).
Но главное, зачем я это сюда кладу - это рецензия на «Пойди поставь сторожа» Харпер Ли.
Прежде всего, я со стыдом поняла, что о книге, которая у меня несомненно в высочайшем личном топе, я просто ничего не знаю. Я понятия не имела, что «Пересмешник» в той же степени порождение талантливого, умелого и настойчивого редактора, как целый Томас Вулф - и по-моему, у Хохофф, редактора Ли, получилось лучше. Я понятия не имела, что Хохофф вытягивала «Пересмешника» по странице и что обессиленная Ли в какой-то момент вышвырнула рукопись в окно, изнемогая от собственной никчемности.
(Для меня странным образом это характерное отношение к любимым книгам. Биографию Во я тоже собираюсь прочесть уже сто лет, а пока не знаю о нем почти ровным счетом ничего, и словно бы боюсь узнать.)
Мне кажется, рецензию стоит прочесть, я не буду ее пересказывать. Мне же отдельно важным оказалось вот что.
Я опасалась читать «Сторожа» - а после этой рецензии мне стало ясно, что я ДА его буду читать. Причем, видимо, неспешно и по-английски, заодно обновив английское чтение самого «Пересмешника». Для человека моего склада это бесценный билет на кухню. Увидеть то, что было, и то, что стало - бесценно; и хотя мне трудно будет вместить Аттикуса-расиста, я справлюсь. Моя любовь к «Пересмешнику», я полагаю, абсолютна, ей ничего не грозит. Так что бояться мне нечего, а найти можно немало.
Ну и, очевидно, пора найти биографию Ли наконец. Потому что о том, что Дилл - это Труман Капоте, я тоже не знала. Если у кого-то возникнет желание мне что-нибудь подарить - книга Шилдса отлично подойдет.
(цитата из по-ссылке ниже, просто понравилось. )
Кладу сюда:
http://biggakniga.ru/2016/01/08/the-year-in-reading-2015/
список прочтенных книг за год, всего 102 штуки. Автор - журналистка, переводчик, только имя я, к сожалению, потеряла. Список кладу сюда отчасти для того, чтобы набирать, когда понадобится - по небольшому количеству совпадений у нас довольно сходные ощущения. Правда, смутно сомневаешься, что потянешь: не знаю, что там у нее проходит под ярлыком «легкого чтива», в припадках которого она кается - человек, способный перелопатить столько скандинавской литературы за год, вполне может считать и Джойса на один зуб.
Внутри есть несколько подробных рецензий, и они хорошие.
Во-первых, «Стоунер» - у меня возникло очень сходное ощущение от этой книги, заодно подтвердив давний постулат, что Гавальда (которая и «воскресила» этот роман) со мной не совпадает по какой-то базовой линии. При том, что роман написан замечательно, и я совершенно не жалею, что его прочла.
Во-вторых, роман Костюкович, который автору понравился - рецензия исчерпывающе описывает, почему мне Костюкович не нравится (а автору, кстати, нравится очень) и почему я этот роман читать не буду. Она очень точно описывает синдром переводчика:
«Дело в том, что всякий переводчик в какой-то момент чувствует себя властелином языка. Он знает слово "заскорузлый"! Он не обойдет вниманием слова "куцый", "смоляной" и "рассусоливать". Он не только вытряхнет из глубин лингвистического подсознания слова "рдяный", "нутряной", "мглистый", "пришепетывающий" и "волглость", но и правильно их употребит... Однако при переводе переводчик все-таки ограничен рамками чужого текста и, как ни крути, если у него переводческая совесть вживлена в нужно место, он не сможет распахнуть пошире свой словарь и разом окатить страницу заветной солоноватой, скажем, червленостью, потому как в книге его уже поджидает автор с бейсбольной битой собственных слов.
Но.
Но если переводчик начинает писать книгу, то ты - читатель - чувствуешь, чувствуешь вот это вот "ну понеслась", вот это вот "ну наконец-то", радостный выброс пуза из расстегнутых переводческих джинсов, осознание того, что можно взять слова и употребить их куда угодно - до запятой и после, все, какие есть, слова брать можно, все они - твои.»
(Этот синдром, кстати, чрезвычайно мешает мне в переводах Немцова, например. Его переводы я отличаю в последнее время со второй страницы, и это очень обидно, потому что блестящих решений там тоже хватает. Очень вдумчивые размышления на этот счет я встречала в нескольких интервью Голышева, который для меня - один из эталонов переводчика, пожалуй).
Но главное, зачем я это сюда кладу - это рецензия на «Пойди поставь сторожа» Харпер Ли.
Прежде всего, я со стыдом поняла, что о книге, которая у меня несомненно в высочайшем личном топе, я просто ничего не знаю. Я понятия не имела, что «Пересмешник» в той же степени порождение талантливого, умелого и настойчивого редактора, как целый Томас Вулф - и по-моему, у Хохофф, редактора Ли, получилось лучше. Я понятия не имела, что Хохофф вытягивала «Пересмешника» по странице и что обессиленная Ли в какой-то момент вышвырнула рукопись в окно, изнемогая от собственной никчемности.
(Для меня странным образом это характерное отношение к любимым книгам. Биографию Во я тоже собираюсь прочесть уже сто лет, а пока не знаю о нем почти ровным счетом ничего, и словно бы боюсь узнать.)
Мне кажется, рецензию стоит прочесть, я не буду ее пересказывать. Мне же отдельно важным оказалось вот что.
Я опасалась читать «Сторожа» - а после этой рецензии мне стало ясно, что я ДА его буду читать. Причем, видимо, неспешно и по-английски, заодно обновив английское чтение самого «Пересмешника». Для человека моего склада это бесценный билет на кухню. Увидеть то, что было, и то, что стало - бесценно; и хотя мне трудно будет вместить Аттикуса-расиста, я справлюсь. Моя любовь к «Пересмешнику», я полагаю, абсолютна, ей ничего не грозит. Так что бояться мне нечего, а найти можно немало.
Ну и, очевидно, пора найти биографию Ли наконец. Потому что о том, что Дилл - это Труман Капоте, я тоже не знала. Если у кого-то возникнет желание мне что-нибудь подарить - книга Шилдса отлично подойдет.