Тяжёлое зерно / Чёрное яйцо
ТЯЖЁЛОЕ ЗЕРНО
1
Я выгружаю мёрзлых кур из братских цинковых лотков
руками голыми как лёд раскладываю по поддонам
они нестройно сбились в кучу, им страшен их посмертный кров
скользят и падают и катятся со звоном
рассыпались и покатились как ядра смерти. Вот одно
рвануло вверх волною нефтяною
взлетели рыбы к потолку, кругом темно, задымлено
сыры расплавились, вино истреблено
а очередь в мясной отдел сама легла горой мясною.
2
Я вглядываюсь в птичью полость
где холод тьма и пустота
железной лапой дух и плоть
терзал и рвал бездушный робот
застряв меж шейных позвонков
вверху торчит осколок льда
как будто бы внутри замёрз
предсмертный птичий клёкот
3
из шахт рванула злая ночь и смута и дестрой
на местности шнырей гопстоп душителей фристайл
в осколки центр лёг пустой и черный как Детройт
бескровно как куриный лёд оплыл затем растаял
оставил чёрное одно тяжелое зерно
чтоб тьма рассыпалась о дно стуча как домино
4
чтобы на камеры не светить таблом
ходи промзоной где унылые псы лежат не у дел
грея подземным сырым теплом
сиротство серых бродячих тел
в ледяных теплоцентрах заваренных проходных
в аварийных цехах нетрудовой разлад
всё списано заранее в расходниках, накладных
в судах заверено окружных, означено в профилях жестяных
хоть вычитание местности из остальных утрат
тупо, как мёртвым удар поддых
5
в упор с прищуром глядит район
не признавая за своего
изо всех дворов с четырёх сторон
на тебя идет вещество
оно накроет тебя везде
в почве воздухе и воде
во всей окружающей среде
оно называется большинство.
Под радужной плёнкой, жирной слюдой
подпольный биом неподвижных вод
примиряет речь с полостной средой
контагиозной водой.
Навстречу идёт не горчичный газ,
а четверо, за угол отозвав, -
от места, где упадет фугас,
туда, где ждёт автозак
6
содержательней чем кишки
запёкшийся телеком
не разорвет кого на куски,
тот сдаст себя целиком
спалит все меты и дневники
как соль перед физруком
кто жив прицелясь не с той руки
полуслепым зрачком
засветит плёнки, посты, зрачки
сожжет передозняком
затрет, загасит отходняки
ртутью и мышьяком
7
наутро в карту свернётся даль
по кромкам окраины отпустив на треть
как ползёт огневая горизонталь
скучно глазам смотреть
птиц сморгнув с проводов в огонь
это и есть смерть
8
ЧЁРНОЕ ЯЙЦО
На святки меня в интернате оставили одного.
Это пиздец как плохо, хуже только смерть.
Отец двухсотым возвращается с эcвэo,
некогда родне за мною переть.
Пишет сестра в воцап: с матерью что-то не то
у ней живёт чёрная курица в животе
больно клюёт внутри, хоть её не видел никто
но она там есть: когда мать подходит к плите,
птица чует огонь, бьется, орет изнутри
страшным голосом на весь пэгэтэ.
Соседка уже оборвала звонок на двери:
- У вас что там, армагедэ?
Мать вдруг стала прыгать с пола на стол,
со стола на шкаф.
Со шкафа будто хочет взлететь и падает вниз.
Чуть не разбилась насмерть, упав,
им страшно, что может вылезти на карниз.
А мне страшно, что разъехался весь народ,
стало скучно, хуже чем в карантин.
Хуёво быть одному в новый год.
Оказалось, я был не совсем один.
Нелюдимый охранник принес мне в спальню подгон:
куриную грудь и куриный окорочок,
блины с какой-то фигней, чуть ли не с творогом, -
их я сразу отправил в толчок.
Курицу я сожрал, а ночью начал блевать.
Выблевал что-то типа птенца.
Чёрный комок зашкерился под кровать,
я хотел достать, но соснул хуйца.
А под вечер следующего дня
я перед сном захожу в сортир,
а там на толчке сидит какая-то хуйня
и говорит мне: "очередь, командир!"
То ли это охранник в позе орла,
то ли курица с головой мужика.
Какое-то чудо в перьях, какая-то ебала.
Короче, я прихуел слегка.
Оно расправило крылья, вспорхнув с толчка, -
на дне лежало яйцо, черное, как гудрон.
За яйцом потянулась моя рука,
а он выбил окно и полетел как дрон.
А я покатил по столу яйцо и разбил.
В нем не было никакого бонуса и зерна.
Я и ногами его давил -
не было ни хрена.
Утром дверь оказалась завалена с той стороны,
я не смог выйти наружу, смотрел в окно.
Дома, дороги и люди уже были не видны,
повсюду от чёрных яиц черно
Чёрное облако мечется с криком, несет и несет дары.
Меня давит со всех сторон, я рою нору как крот.
Я заперт в гигантской банке черной икры.
Её скоро намажут на хлеб и отправят в рот.
1
Я выгружаю мёрзлых кур из братских цинковых лотков
руками голыми как лёд раскладываю по поддонам
они нестройно сбились в кучу, им страшен их посмертный кров
скользят и падают и катятся со звоном
рассыпались и покатились как ядра смерти. Вот одно
рвануло вверх волною нефтяною
взлетели рыбы к потолку, кругом темно, задымлено
сыры расплавились, вино истреблено
а очередь в мясной отдел сама легла горой мясною.
2
Я вглядываюсь в птичью полость
где холод тьма и пустота
железной лапой дух и плоть
терзал и рвал бездушный робот
застряв меж шейных позвонков
вверху торчит осколок льда
как будто бы внутри замёрз
предсмертный птичий клёкот
3
из шахт рванула злая ночь и смута и дестрой
на местности шнырей гопстоп душителей фристайл
в осколки центр лёг пустой и черный как Детройт
бескровно как куриный лёд оплыл затем растаял
оставил чёрное одно тяжелое зерно
чтоб тьма рассыпалась о дно стуча как домино
4
чтобы на камеры не светить таблом
ходи промзоной где унылые псы лежат не у дел
грея подземным сырым теплом
сиротство серых бродячих тел
в ледяных теплоцентрах заваренных проходных
в аварийных цехах нетрудовой разлад
всё списано заранее в расходниках, накладных
в судах заверено окружных, означено в профилях жестяных
хоть вычитание местности из остальных утрат
тупо, как мёртвым удар поддых
5
в упор с прищуром глядит район
не признавая за своего
изо всех дворов с четырёх сторон
на тебя идет вещество
оно накроет тебя везде
в почве воздухе и воде
во всей окружающей среде
оно называется большинство.
Под радужной плёнкой, жирной слюдой
подпольный биом неподвижных вод
примиряет речь с полостной средой
контагиозной водой.
Навстречу идёт не горчичный газ,
а четверо, за угол отозвав, -
от места, где упадет фугас,
туда, где ждёт автозак
6
содержательней чем кишки
запёкшийся телеком
не разорвет кого на куски,
тот сдаст себя целиком
спалит все меты и дневники
как соль перед физруком
кто жив прицелясь не с той руки
полуслепым зрачком
засветит плёнки, посты, зрачки
сожжет передозняком
затрет, загасит отходняки
ртутью и мышьяком
7
наутро в карту свернётся даль
по кромкам окраины отпустив на треть
как ползёт огневая горизонталь
скучно глазам смотреть
птиц сморгнув с проводов в огонь
это и есть смерть
8
ЧЁРНОЕ ЯЙЦО
На святки меня в интернате оставили одного.
Это пиздец как плохо, хуже только смерть.
Отец двухсотым возвращается с эcвэo,
некогда родне за мною переть.
Пишет сестра в воцап: с матерью что-то не то
у ней живёт чёрная курица в животе
больно клюёт внутри, хоть её не видел никто
но она там есть: когда мать подходит к плите,
птица чует огонь, бьется, орет изнутри
страшным голосом на весь пэгэтэ.
Соседка уже оборвала звонок на двери:
- У вас что там, армагедэ?
Мать вдруг стала прыгать с пола на стол,
со стола на шкаф.
Со шкафа будто хочет взлететь и падает вниз.
Чуть не разбилась насмерть, упав,
им страшно, что может вылезти на карниз.
А мне страшно, что разъехался весь народ,
стало скучно, хуже чем в карантин.
Хуёво быть одному в новый год.
Оказалось, я был не совсем один.
Нелюдимый охранник принес мне в спальню подгон:
куриную грудь и куриный окорочок,
блины с какой-то фигней, чуть ли не с творогом, -
их я сразу отправил в толчок.
Курицу я сожрал, а ночью начал блевать.
Выблевал что-то типа птенца.
Чёрный комок зашкерился под кровать,
я хотел достать, но соснул хуйца.
А под вечер следующего дня
я перед сном захожу в сортир,
а там на толчке сидит какая-то хуйня
и говорит мне: "очередь, командир!"
То ли это охранник в позе орла,
то ли курица с головой мужика.
Какое-то чудо в перьях, какая-то ебала.
Короче, я прихуел слегка.
Оно расправило крылья, вспорхнув с толчка, -
на дне лежало яйцо, черное, как гудрон.
За яйцом потянулась моя рука,
а он выбил окно и полетел как дрон.
А я покатил по столу яйцо и разбил.
В нем не было никакого бонуса и зерна.
Я и ногами его давил -
не было ни хрена.
Утром дверь оказалась завалена с той стороны,
я не смог выйти наружу, смотрел в окно.
Дома, дороги и люди уже были не видны,
повсюду от чёрных яиц черно
Чёрное облако мечется с криком, несет и несет дары.
Меня давит со всех сторон, я рою нору как крот.
Я заперт в гигантской банке черной икры.
Её скоро намажут на хлеб и отправят в рот.