"Побег", Глава 38 "Начало новой жизни", часть вторая
Начало новой жизни (часть вторая)
Большинство убежавших женщин оставляли своих детей в общине, или же брали с собой самых маленьких, оставляя остальных и зная, что бороться за них нет смысла. Я знала одну женщину, убежавшую со всеми детьми, но и она, когда за ней пришли из ФСПД, отдала детей и отказалась от опеки. Еще одна женщина также покинула общину, забрав всех своих детей, и добилась временного права на опеку, нокогда спустя какое-то время она скоропостижно скончалась в магазине от мозговой аневризмы, всех ее детей отправили обратно. А нам тогда сказали, что ее смерть - это наказание от Бога за ее поступок.
Я уже зашла дальше, чем все женщины на моей памяти, предпринимавшие что-то подобное. И если следующим шагом к свободе должна стать встреча с Меррилом, то пусть будет так.
Я сказала Артуру, что готова встретиться с его отцом в продуктовом отделе магазина Smith’s завтрашним же утром. Артур все организовал и вместе со мной поехал на встречу. Когда мы вошли в большой торговый центр, один из полицейских под прикрытием подошел ко мне и попросил не волноваться, сказав, что я в полной безопасности.
Тут в меня впился Артур: «Мама, что ты делаешь? Ты устроила для отца засаду!»
«Артур, твой отец не оставил мне иного выбора.»
«Я не позволю тебе сделать это с отцом!» - произнес он, и направился ко входу в магазин, чтобы предупредить Меррила.
Напряжение пронзило меня, словно ток пробежал по все моим нервам.
Когда в торговый центр вошел Меррил, к нему подошел Артур, и лишь затем - полицейские. Его ознакомили с защитным ордером. Он настоял, чтобы ему дозволили поговорить со мной. Полицейские согласились, при условии, что они будут стоять рядом.
Меррил говорил тяжелым, низким голосом и глаза его пылали от ярости.
«То, что ты сделала, непростительно,» - сказал он. «Тебе это с рук не сойдет - никогда, никогда! Если у тебя есть хоть остатки ума, то ты сейчас остановишься.»
Я знала, что лучше с ним не спорить. Пускай выступает.
Он уверял меня, что дело об опеке, которое я инициировала в штате Юта, либо развалится, либо будет переведено в суды штата Аризона. «Тебе не выиграть, потому что дети не хотят быть с тобой - они все хотят быть со мной. Ты сама поставила себя в такое положение, что детей своих ты больше не увидишь.»
Я слушала его злые речи и чувствовала себя поразительно спокойной. Я знала, что больше всего на свете он хочет ощутить мой страх. Нет, думала я, не доставлю я тебе такого удовольствия.
«Меррил, я думаю, что судья рассмотрит доводы обеих сторон, а не только твои.»
Это его еще больше разозлило.
«Кэролайн, самое твое существование теперь под большим вопросом - при том, как ты себя ведешь.»
«А я, Меррил, лучше умру, чем еще день проживу так, как жила с тобой последние семнадцать лет»
Его лицо на глазах замирало, превращаясь в напряженную маску. Он обвинял меня в том, что я заманила его в ловушку: «Неразумно с твоей стороны играть в такие игры. Я-то, когда ехал сюда, надеялся, что тебе хватит ума не устраивать подобных вещей.»
Мне было абсолютно безразлично, сколько он будет говорить, хоть два часа, хоть всю жизнь, но 6полицейские смотрели на нас все это время, и в конце концов оповестили Меррила, что его /время истекло.
«Она же все раздувает до немыслимых размеров. Вот зачем нам защитный ордер?!» - ответил он им.
«Вы можете заявить об этом суду через две недели. Если ордер действительно не нужен, его отменят,» - сказал офицер полиции.
Тут Меррил снова бросился на меня: «Посмотри, что ты натворила! Мы в ближайшие две недели даже поговорить с тобой не сможем!»
Мне вообще не хотелось с ним говорить. Но меня обеспокоило то обстоятельство, что он может добиться перевода дела в суды штата Аризона.
Через две недели мы с Меррилом вновь столкнулись в зале суда в Солт-Лейк-Сити. Интересы Меррила представлял Родни Паркер, адвокат, сделавший состояние на защите членов ФСПД в многочисленных судах. Паркер держался и вел себя так, будто весь это процесс - огромное смешное недоразумение, и наверняка он и сам в это верил.
Но мне, кажется, удалось застать его врасплох, когда он в первый раз посмотрел на меня. Я отнюдь не была похожа на городскую сумасшедшую. Женщин, сбежавших из ФСПД, было принято представлять, как психически больных и подверженных демоническому влиянию, а тут Паркер хоть и почувствовал мой страх, но все-таки не мог не отметить, что я вполне в здравом уме.
Судья зачитала жалобу. Ей, наверное, показалось в тот момент, что к ним в суд приехал бродячий цирк и прямо перед самым ее носом разворачивает свои яркие шатры.
Родни Паркер настоял, что дело должно слушаться в суде штата Аризона. Судья поправила его, сказав, что Аризона вправе передать это дело в юрисдикцию Юты, и она будет делать запрос об этом. Паркер, похоже, оказался не готов к такому повороту событий. Он тут же сменил тему и начал высказывать свои возражения по поводу ордера на защиту.
Мой представитель обратился к судье. Он сообщил суду, что Меррил угрожал мне, сказав «самое твое существование теперь под большим вопросом» в присутствии троих стоявших рядом полицейских. Паркер был явно поражен сказанным; он повернулся к Меррилу и начал что-то активно говорить. Ему как профессионалу было крайне неприятно оказаться в суде неготовым, а вот Меррил, похоже, не был с ним достаточно честен, чем его и подвел.
Через несколько дней мне сообщили, что мое дело будет слушаться в суде штата Юта. Это была, вне всякого сомнения, большая победа.
Дэн Фишер помог мне устроить некоторых из моих детей в общественные школы (Брайсон был слишком мал для школы, а Артур и Бетти - явно не готовы психологически.) Мы оба надеялись, что даже если они проучатся в этих школах всего несколько недель, все равно общение с другими детьми и возможность носить обычную одежду пойдут им на пользу. Кроме того, это позволит мне понять, каков на данный момент их уровень академических знаний, и в какой класс каждому из них нужно будет пойти, если все у меня получится.
Бетти и Артур отказались снимать одежду ФСПД. Бетти буквально бесило то, что ее братья и сестры носят светскую одежду и учатся в светских школах. Она вмешивалась в мои дела при каждой возможности; она стала заядлой спорщицей, вечно недовольной и безжалостной ко мне. Я не выдержала: я попросила мою сестру Карен взять Бетти к себе. С тем напряжением, которое Бетти начала создавать для всей семьи, я уже не справлялась. Карен была на десять лет младше меня и приходилась мне родной сестрой, единокровной и единоутробной. Ее тоже выдали замуж не по ее воле, но позднее они с мужем, приняв совместное решение, покинули ФСПД.
Я уже начинала чувствовать, что крепко стою на ногах, но тут мой адвокат сообщил мне, что мне следует позволить Меррилу встречаться с моими детьми, на что он имеет полное право как их отец. Мне это совершенно не понравилось, но Даг сказал мне, что если я не буду допускать его к детям, это может сыграть против меня в суде. Это может быть, и было бы понятно и логично в другом случае, в более нормальной семье, но в данной ситуации Меррил представлял опасность для моих детей. Нужно было сопротивляться сильнее, подумалось мне.
Адвоката Дага Уайта мне порекомендовала группа под названием «Рукоделие против полигамии». Даг на общественных началах представлял в судах интересы женщин из полигамных семей, но никогда еще в его практике не было столь сложного и рискованного дела. Большинство женщин, с которыми он работал до меня, были из небольших полигамных общин, которые боялись властей и не хотели проблем с законом. Часто, когда женщины бежали из общин, на этом все и заканчивалось. Никто их не искал, не приходил за ними. Те, кто решался довести дело до суда, частенько с удивлением обнаруживали, что их мужья просто не являются на заседания. Большинство выигранных Дугласом Уайтом дел были выиграны по умолчанию, без боя. В моем случае все было иначе, и с подобными ситуациями он никогда не имел дела.
Уже позднее я узнала, что Даг исходит из убеждения, что мужчина всегда имеет право видеться со своими детьми, что бы он ни совершил. Если бы я знала об этом заранее, я бы нашла себе другого юриста.
Решено было устроить встречу Меррила с детьми продолжительностью на один час, в ближайшем парке. Муж моей сестры Роберт вызвался присутствовать при встрече в качестве наблюдателя.
К тому моменту мы уже шесть недель как покинули ФСПД. Казалось бы, человек, так отчаянно бившийся за право опеки над своими детьми, будет очень рад провести с ними время. Но у нас был совсем другой случай. Меррилу всегда было плевать на наших детей. Ему важно было сделать из меня пример того, как не нужно жить, чтобы другие женщины боялись поступить так же.
В парк он прибыл вместе с Барбарой. Барбара с важным видом расхаживала вокруг заранее накрытого нами стола для пикника, и выглядела очень довольной. Меррил потратил целый час на то, чтобы отчитать Роберта за его участие в моей новой жизни. «Если бы ты был умен, ты бы сразу же отправил ее домой и не участвовал бы в этих глупостях,» - говорил Меррил.
Я в это время ходила кругами по парку с Харрисоном в коляске и моей сестрой Аннетт.
«Барбара все пытается выдумать, как бы ей тебя получше проучить, когда ты снова окажешься в ее лапах,» - заметила Аннетт.
«Вот только зря старается,» - ответила я. «К этой сучке в ручки я уже никогда не вернусь.»
Барбара видела, как мы гуляем по парку. Кажется, тогда она окончательно поняла, что власти надо мной у нее уже нет. Аннетт сказала: «Она все никак не смирится с тем, что у тебя сейчас все хорошо, и что она больше не может навредить твоим детям.»
Она была права. Барбара не могла навредить ни моим детям, ни мне, ни тогда, ни когда-либо в будущем.
Когда Меррил прощался с детьми, он пожелал им «твердо стоять в вере».
Не обнял, не поцеловал. Впрочем, он никогда этого не делал.
Через пару дней к Дэну по каким-то делам заехал один из его друзей: он увидел играющих во дворе моих детей, остановился, окликнул десятилетнего Патрика и спросил, как у него дела. Тут личико Патрика просияло, и он, улыбаясь во все зубы, ответил: «Мы живем в аду!» Его слова говорили одно, лицо - другое. Патрик, как и другие мои дети, такой полной жизнью еще не жил никогда. У Лини был полный шкаф сладостей и разных закусок, а морозильная камера в холодильнике была забита мороженым. В день нашего приезда Лини сказала моим детям, что они могут брать оттуда все, что захотят и когда захотят. Еще она добавила, что когда они заходят к ней за очередным перекусом, они могут ее обнять.
Это был самый прекрасный, щедрый подарок и для детей, и для меня. После побега мне приходилось заново учиться обнимать детей; в семье Меррила Джессопа это было попранием всех правил, и никто из нас не обнимал, и не целовал своих деток. Когда Артур был совсем маленький, я старалась обнимать и целовать его почаще, но старшие сводные братья и сестры высмеивали его за это до слез. Мои ласки стали причинять ему столько боли, что мне пришлось остановиться. Маленькая Бетти сама не давала себя обнимать и целовать, потому что она знала, что за это над ней будут издеваться братья и сестры.
Как расскажешь человеку извне, насколько привычными и естественными могут стать самые безумные порядки? Со временем я перестала ласкать своих детей. Из восьмерых моих детей, пожалуй, только Харрисона я подолгу держала на руках, потому что во время спазмов это было одним из тех немногих вещей, которые облегчали его состояние. Я держала детей на руках, кормя их грудью, и остро чувствовала всю нежность и всю мистику этой связи, но стоило им поползти, как наша близость обрывалась. Сначала это ранило меня, но потом столько бед и испытаний свалилось на мою голову, что эта потеря была погребена под завалами памяти и только теперь Лини донесла до меня, как это важно - выражать детям свою привязанность. Объятия с детьми нежно и крепко возвращали меня к жизни.
Дэн и Лини пригласили нас съездить с ними на недельку в Сан Диего, где у них был домик на берегу моря. Мои дети никогда не видели океана, и самая мысль о поездке привела их в восторг. Бетти отказалась ехать, называя нас грешниками и скверными людьми; к тому же, мы дали ей понять, что на пляже нельзя будет носить одежду в стиле ФСПД. И она осталась у Карен, что, кажется, было к лучшему - Бетти становилась спокойнее. Она прежде чувствовала себя ответственной за то, чтобы ее младшие братья и сестры не нарушали правил ФСПД: теперь эта ноша была снята с ее плеч.
Дэн договорился, чтобы его друзья и родственники, ехавшие вместе с нами, по очереди везли нашу семью, что сильно упростило мне жизнь. Дэн даже уговорил кого-то помогать мне с Харрисоном. Его постоянная, неотступная забота обо мне потрясала меня. Когда мы добрались в Сан Диего, нам отвели две комнаты в гостинице недалеко от домика Дэна. Кухонька была забита едой, так что мне не нужно было ходить за покупками. В одной из комнат была стеклянная дверь, выходившая прямо к морю.
Просыпаясь, мы тут же надевали купальники, и дети неслись к морю по мокрому песку, играть и плескаться у самого края волны. Меррили и Брайсон бегали по пляжу за чайками. Они все еще были в том прекрасном возрасте, когда верится, что стоит бежать еще чуточку быстрее - и ты взлетишь и обхватишь руками большую белую птицу.
Брайсону было почти два года. Он не очень хорошо говорил, но одним из слов его скромного лексикона было «ути».
Он ковылял по пляжу на пухленьких ножках, размахивал ручонками и кричал: «Ути, ути, ути!»
А Меррили строила из песка замки для принцесс. Ей вот-вот должно было исполниться шесть лет и принцессы стали дня нее главным открытием последнего времени. В ту неделю, когда мы покинули ФСПД, она впервые в жизни посмотрела «Золушку»: ей так понравилось, что она смотрела фильм раз за разом, и в конце концов кассета просто сломалась. Теперь всё в жизни Меррили вращалось вокруг принцесс, все разговоры были только о них.
Патрик и Эндрю строили из песка самые невероятные крепости и играли на пляже. Они все еще боялись воды, поскольку в ФСПД было запрещено даже подходить к ней. Из моих детей ни один не умел плавать, так что они лишь заходили в воду по колено.
Три замечательных дня я провела с детьми на пляже и в гостинице. Вечерами я приходила в домик Дэна и Лини, и мы, взрослые, ели, пили вино, спорили и смеялись. Это было удивительно: я никогда еще не общалась ни с кем вот так запросто. Дэн и Лини пригласили в поездку своих взрослых детей с семьями, так что в их домике всегда было шумно, людно и весело. Пятнадцатилетний Артур и ЛуЭнн, которой было одиннадцать, все время проводили вместе со старшими детьми других гостей. Это были самые беззаботные дни их детства.
Я никогда не думала, что можно быть такой счастливой.
Большинство убежавших женщин оставляли своих детей в общине, или же брали с собой самых маленьких, оставляя остальных и зная, что бороться за них нет смысла. Я знала одну женщину, убежавшую со всеми детьми, но и она, когда за ней пришли из ФСПД, отдала детей и отказалась от опеки. Еще одна женщина также покинула общину, забрав всех своих детей, и добилась временного права на опеку, нокогда спустя какое-то время она скоропостижно скончалась в магазине от мозговой аневризмы, всех ее детей отправили обратно. А нам тогда сказали, что ее смерть - это наказание от Бога за ее поступок.
Я уже зашла дальше, чем все женщины на моей памяти, предпринимавшие что-то подобное. И если следующим шагом к свободе должна стать встреча с Меррилом, то пусть будет так.
Я сказала Артуру, что готова встретиться с его отцом в продуктовом отделе магазина Smith’s завтрашним же утром. Артур все организовал и вместе со мной поехал на встречу. Когда мы вошли в большой торговый центр, один из полицейских под прикрытием подошел ко мне и попросил не волноваться, сказав, что я в полной безопасности.
Тут в меня впился Артур: «Мама, что ты делаешь? Ты устроила для отца засаду!»
«Артур, твой отец не оставил мне иного выбора.»
«Я не позволю тебе сделать это с отцом!» - произнес он, и направился ко входу в магазин, чтобы предупредить Меррила.
Напряжение пронзило меня, словно ток пробежал по все моим нервам.
Когда в торговый центр вошел Меррил, к нему подошел Артур, и лишь затем - полицейские. Его ознакомили с защитным ордером. Он настоял, чтобы ему дозволили поговорить со мной. Полицейские согласились, при условии, что они будут стоять рядом.
Меррил говорил тяжелым, низким голосом и глаза его пылали от ярости.
«То, что ты сделала, непростительно,» - сказал он. «Тебе это с рук не сойдет - никогда, никогда! Если у тебя есть хоть остатки ума, то ты сейчас остановишься.»
Я знала, что лучше с ним не спорить. Пускай выступает.
Он уверял меня, что дело об опеке, которое я инициировала в штате Юта, либо развалится, либо будет переведено в суды штата Аризона. «Тебе не выиграть, потому что дети не хотят быть с тобой - они все хотят быть со мной. Ты сама поставила себя в такое положение, что детей своих ты больше не увидишь.»
Я слушала его злые речи и чувствовала себя поразительно спокойной. Я знала, что больше всего на свете он хочет ощутить мой страх. Нет, думала я, не доставлю я тебе такого удовольствия.
«Меррил, я думаю, что судья рассмотрит доводы обеих сторон, а не только твои.»
Это его еще больше разозлило.
«Кэролайн, самое твое существование теперь под большим вопросом - при том, как ты себя ведешь.»
«А я, Меррил, лучше умру, чем еще день проживу так, как жила с тобой последние семнадцать лет»
Его лицо на глазах замирало, превращаясь в напряженную маску. Он обвинял меня в том, что я заманила его в ловушку: «Неразумно с твоей стороны играть в такие игры. Я-то, когда ехал сюда, надеялся, что тебе хватит ума не устраивать подобных вещей.»
Мне было абсолютно безразлично, сколько он будет говорить, хоть два часа, хоть всю жизнь, но 6полицейские смотрели на нас все это время, и в конце концов оповестили Меррила, что его /время истекло.
«Она же все раздувает до немыслимых размеров. Вот зачем нам защитный ордер?!» - ответил он им.
«Вы можете заявить об этом суду через две недели. Если ордер действительно не нужен, его отменят,» - сказал офицер полиции.
Тут Меррил снова бросился на меня: «Посмотри, что ты натворила! Мы в ближайшие две недели даже поговорить с тобой не сможем!»
Мне вообще не хотелось с ним говорить. Но меня обеспокоило то обстоятельство, что он может добиться перевода дела в суды штата Аризона.
Через две недели мы с Меррилом вновь столкнулись в зале суда в Солт-Лейк-Сити. Интересы Меррила представлял Родни Паркер, адвокат, сделавший состояние на защите членов ФСПД в многочисленных судах. Паркер держался и вел себя так, будто весь это процесс - огромное смешное недоразумение, и наверняка он и сам в это верил.
Но мне, кажется, удалось застать его врасплох, когда он в первый раз посмотрел на меня. Я отнюдь не была похожа на городскую сумасшедшую. Женщин, сбежавших из ФСПД, было принято представлять, как психически больных и подверженных демоническому влиянию, а тут Паркер хоть и почувствовал мой страх, но все-таки не мог не отметить, что я вполне в здравом уме.
Судья зачитала жалобу. Ей, наверное, показалось в тот момент, что к ним в суд приехал бродячий цирк и прямо перед самым ее носом разворачивает свои яркие шатры.
Родни Паркер настоял, что дело должно слушаться в суде штата Аризона. Судья поправила его, сказав, что Аризона вправе передать это дело в юрисдикцию Юты, и она будет делать запрос об этом. Паркер, похоже, оказался не готов к такому повороту событий. Он тут же сменил тему и начал высказывать свои возражения по поводу ордера на защиту.
Мой представитель обратился к судье. Он сообщил суду, что Меррил угрожал мне, сказав «самое твое существование теперь под большим вопросом» в присутствии троих стоявших рядом полицейских. Паркер был явно поражен сказанным; он повернулся к Меррилу и начал что-то активно говорить. Ему как профессионалу было крайне неприятно оказаться в суде неготовым, а вот Меррил, похоже, не был с ним достаточно честен, чем его и подвел.
Через несколько дней мне сообщили, что мое дело будет слушаться в суде штата Юта. Это была, вне всякого сомнения, большая победа.
Дэн Фишер помог мне устроить некоторых из моих детей в общественные школы (Брайсон был слишком мал для школы, а Артур и Бетти - явно не готовы психологически.) Мы оба надеялись, что даже если они проучатся в этих школах всего несколько недель, все равно общение с другими детьми и возможность носить обычную одежду пойдут им на пользу. Кроме того, это позволит мне понять, каков на данный момент их уровень академических знаний, и в какой класс каждому из них нужно будет пойти, если все у меня получится.
Бетти и Артур отказались снимать одежду ФСПД. Бетти буквально бесило то, что ее братья и сестры носят светскую одежду и учатся в светских школах. Она вмешивалась в мои дела при каждой возможности; она стала заядлой спорщицей, вечно недовольной и безжалостной ко мне. Я не выдержала: я попросила мою сестру Карен взять Бетти к себе. С тем напряжением, которое Бетти начала создавать для всей семьи, я уже не справлялась. Карен была на десять лет младше меня и приходилась мне родной сестрой, единокровной и единоутробной. Ее тоже выдали замуж не по ее воле, но позднее они с мужем, приняв совместное решение, покинули ФСПД.
Я уже начинала чувствовать, что крепко стою на ногах, но тут мой адвокат сообщил мне, что мне следует позволить Меррилу встречаться с моими детьми, на что он имеет полное право как их отец. Мне это совершенно не понравилось, но Даг сказал мне, что если я не буду допускать его к детям, это может сыграть против меня в суде. Это может быть, и было бы понятно и логично в другом случае, в более нормальной семье, но в данной ситуации Меррил представлял опасность для моих детей. Нужно было сопротивляться сильнее, подумалось мне.
Адвоката Дага Уайта мне порекомендовала группа под названием «Рукоделие против полигамии». Даг на общественных началах представлял в судах интересы женщин из полигамных семей, но никогда еще в его практике не было столь сложного и рискованного дела. Большинство женщин, с которыми он работал до меня, были из небольших полигамных общин, которые боялись властей и не хотели проблем с законом. Часто, когда женщины бежали из общин, на этом все и заканчивалось. Никто их не искал, не приходил за ними. Те, кто решался довести дело до суда, частенько с удивлением обнаруживали, что их мужья просто не являются на заседания. Большинство выигранных Дугласом Уайтом дел были выиграны по умолчанию, без боя. В моем случае все было иначе, и с подобными ситуациями он никогда не имел дела.
Уже позднее я узнала, что Даг исходит из убеждения, что мужчина всегда имеет право видеться со своими детьми, что бы он ни совершил. Если бы я знала об этом заранее, я бы нашла себе другого юриста.
Решено было устроить встречу Меррила с детьми продолжительностью на один час, в ближайшем парке. Муж моей сестры Роберт вызвался присутствовать при встрече в качестве наблюдателя.
К тому моменту мы уже шесть недель как покинули ФСПД. Казалось бы, человек, так отчаянно бившийся за право опеки над своими детьми, будет очень рад провести с ними время. Но у нас был совсем другой случай. Меррилу всегда было плевать на наших детей. Ему важно было сделать из меня пример того, как не нужно жить, чтобы другие женщины боялись поступить так же.
В парк он прибыл вместе с Барбарой. Барбара с важным видом расхаживала вокруг заранее накрытого нами стола для пикника, и выглядела очень довольной. Меррил потратил целый час на то, чтобы отчитать Роберта за его участие в моей новой жизни. «Если бы ты был умен, ты бы сразу же отправил ее домой и не участвовал бы в этих глупостях,» - говорил Меррил.
Я в это время ходила кругами по парку с Харрисоном в коляске и моей сестрой Аннетт.
«Барбара все пытается выдумать, как бы ей тебя получше проучить, когда ты снова окажешься в ее лапах,» - заметила Аннетт.
«Вот только зря старается,» - ответила я. «К этой сучке в ручки я уже никогда не вернусь.»
Барбара видела, как мы гуляем по парку. Кажется, тогда она окончательно поняла, что власти надо мной у нее уже нет. Аннетт сказала: «Она все никак не смирится с тем, что у тебя сейчас все хорошо, и что она больше не может навредить твоим детям.»
Она была права. Барбара не могла навредить ни моим детям, ни мне, ни тогда, ни когда-либо в будущем.
Когда Меррил прощался с детьми, он пожелал им «твердо стоять в вере».
Не обнял, не поцеловал. Впрочем, он никогда этого не делал.
Через пару дней к Дэну по каким-то делам заехал один из его друзей: он увидел играющих во дворе моих детей, остановился, окликнул десятилетнего Патрика и спросил, как у него дела. Тут личико Патрика просияло, и он, улыбаясь во все зубы, ответил: «Мы живем в аду!» Его слова говорили одно, лицо - другое. Патрик, как и другие мои дети, такой полной жизнью еще не жил никогда. У Лини был полный шкаф сладостей и разных закусок, а морозильная камера в холодильнике была забита мороженым. В день нашего приезда Лини сказала моим детям, что они могут брать оттуда все, что захотят и когда захотят. Еще она добавила, что когда они заходят к ней за очередным перекусом, они могут ее обнять.
Это был самый прекрасный, щедрый подарок и для детей, и для меня. После побега мне приходилось заново учиться обнимать детей; в семье Меррила Джессопа это было попранием всех правил, и никто из нас не обнимал, и не целовал своих деток. Когда Артур был совсем маленький, я старалась обнимать и целовать его почаще, но старшие сводные братья и сестры высмеивали его за это до слез. Мои ласки стали причинять ему столько боли, что мне пришлось остановиться. Маленькая Бетти сама не давала себя обнимать и целовать, потому что она знала, что за это над ней будут издеваться братья и сестры.
Как расскажешь человеку извне, насколько привычными и естественными могут стать самые безумные порядки? Со временем я перестала ласкать своих детей. Из восьмерых моих детей, пожалуй, только Харрисона я подолгу держала на руках, потому что во время спазмов это было одним из тех немногих вещей, которые облегчали его состояние. Я держала детей на руках, кормя их грудью, и остро чувствовала всю нежность и всю мистику этой связи, но стоило им поползти, как наша близость обрывалась. Сначала это ранило меня, но потом столько бед и испытаний свалилось на мою голову, что эта потеря была погребена под завалами памяти и только теперь Лини донесла до меня, как это важно - выражать детям свою привязанность. Объятия с детьми нежно и крепко возвращали меня к жизни.
Дэн и Лини пригласили нас съездить с ними на недельку в Сан Диего, где у них был домик на берегу моря. Мои дети никогда не видели океана, и самая мысль о поездке привела их в восторг. Бетти отказалась ехать, называя нас грешниками и скверными людьми; к тому же, мы дали ей понять, что на пляже нельзя будет носить одежду в стиле ФСПД. И она осталась у Карен, что, кажется, было к лучшему - Бетти становилась спокойнее. Она прежде чувствовала себя ответственной за то, чтобы ее младшие братья и сестры не нарушали правил ФСПД: теперь эта ноша была снята с ее плеч.
Дэн договорился, чтобы его друзья и родственники, ехавшие вместе с нами, по очереди везли нашу семью, что сильно упростило мне жизнь. Дэн даже уговорил кого-то помогать мне с Харрисоном. Его постоянная, неотступная забота обо мне потрясала меня. Когда мы добрались в Сан Диего, нам отвели две комнаты в гостинице недалеко от домика Дэна. Кухонька была забита едой, так что мне не нужно было ходить за покупками. В одной из комнат была стеклянная дверь, выходившая прямо к морю.
Просыпаясь, мы тут же надевали купальники, и дети неслись к морю по мокрому песку, играть и плескаться у самого края волны. Меррили и Брайсон бегали по пляжу за чайками. Они все еще были в том прекрасном возрасте, когда верится, что стоит бежать еще чуточку быстрее - и ты взлетишь и обхватишь руками большую белую птицу.
Брайсону было почти два года. Он не очень хорошо говорил, но одним из слов его скромного лексикона было «ути».
Он ковылял по пляжу на пухленьких ножках, размахивал ручонками и кричал: «Ути, ути, ути!»
А Меррили строила из песка замки для принцесс. Ей вот-вот должно было исполниться шесть лет и принцессы стали дня нее главным открытием последнего времени. В ту неделю, когда мы покинули ФСПД, она впервые в жизни посмотрела «Золушку»: ей так понравилось, что она смотрела фильм раз за разом, и в конце концов кассета просто сломалась. Теперь всё в жизни Меррили вращалось вокруг принцесс, все разговоры были только о них.
Патрик и Эндрю строили из песка самые невероятные крепости и играли на пляже. Они все еще боялись воды, поскольку в ФСПД было запрещено даже подходить к ней. Из моих детей ни один не умел плавать, так что они лишь заходили в воду по колено.
Три замечательных дня я провела с детьми на пляже и в гостинице. Вечерами я приходила в домик Дэна и Лини, и мы, взрослые, ели, пили вино, спорили и смеялись. Это было удивительно: я никогда еще не общалась ни с кем вот так запросто. Дэн и Лини пригласили в поездку своих взрослых детей с семьями, так что в их домике всегда было шумно, людно и весело. Пятнадцатилетний Артур и ЛуЭнн, которой было одиннадцать, все время проводили вместе со старшими детьми других гостей. Это были самые беззаботные дни их детства.
Я никогда не думала, что можно быть такой счастливой.