Японский след. 01. Ибрагимов Сафиулла. Мукден.
ГААОСО, ф.1, оп.2, д.П-37696, в деле имеется фотография: работа в воинской части сподручным пекаря, сентябрь 1945 года (копия не была сделана).
Сафиулла родился в Ульяновске в 1921 году в семье мелкого кустаря одиночки, сапожника. Отца звали Ахметдиша, мать - Фатимой. В 1933 году, когда мальчику было 12 лет, умерла его мать, и они с отцом выехали в Буинск. А в 1934 году умер отец, и мальчик остался при хозяине квартиры, в которой они жили. Хозяина звали Слейман[1] (точно его имя Ибрагимов не помнил, сам же называл Слеймана - дедушкой), он был специалистом по постройке печей и закладке фундаментов. В 1937 году Слейман завербовался на строительные работы на Дальний Восток и взял мальчика с собой. По показаниям Сафиуллы, Слейман начинает говорить о возможном бегстве в июне того же года, убеждая мальчика последовать за ним. «Пойдем в Маньчжурию, - говорил Слейман, - там жить хорошо, можно иметь свою землю, лошадей. Жизнь там намного лучше, чем в Советском Союзе». Из поселения близ станции Борзи Слейман и Сафиулла бегут на территорию Маньчжурии.
«… я не желая расставаться с ним, дал ему свое согласие бежать в Маньчжурию.
Против поселка, в котором мы работали пять дней по щекатурке стен и ремонту печей, через небольшую речку, был виден поселок на Маньчжурской территории.
В июне 1937 года (числа не помню) с наступлением темноты, Слейман мне на едине сказал, что все готово - бежим. После этого я пошел следом за Слейманом, который подвел меня к реке названия ее не знаю, столкнул с берега большое корыто (из которого поили лошадей) и усевшись, я и Слейман при помощи досок служивших вместо весел, переплыли на противоположную сторону реки т.е. на территорию Маньчжурии. Выйдя на берег, при приближении к поселку (названия которого я не знаю) я вместе с Слейманом были задержаны японским солдатом».
Задержанных отвезли в Сахалянскую тюрьму и поместили в разные камеры. Юношу вызывали на допросы четыре раза. Основной вопрос, понятно, был - не являются ли они шпионами. Еще раз и последний он видел Слеймана на очной ставке. Вначале 1938 года Слейман скончался. Через четыре месяца после задержания переводчик тюрьмы взял Ибрагимова к себе домой на хозяйственные работы. Ибрагимов упоминает, что у переводчика была жена-японка и двое детей.[2] Пять месяцев он проработал там, мыл полы, стирал белье, заготавливал дрова и уголь и т.п. И вновь нелепая история. Весной 1938 года к хозяину (фамилии Ибрагимов так и не вспомнит) приезжает начальство (три человека), в честь которого устраивается банкет. Ибрагимов обслуживает их за столом, подавая закуски. «В ходе банкета все японцы опьянели. Один из приехавших свалился и уснул, а остальные вместе с хозяином и хозяйкой квартиры, взяв бутылку вина, куда-то ушли. После ухода их я произвел уборку, подмел пол и лежавшие бумажки на полу, которыми японцы утирают нос, я собрал в печь и сжег их». «На следующий день после банкета, мне хозяин предъявил претензию, что на вчерашнем банкете у одного из японских начальников якобы пропали важные документы и подозрение ложится на меня, что эти документы мог взять только я так как больше посторонних не было. Но я фактически ничего не знал об этих документах, так как я вообще не грамотный и в них не разбираюсь».[3] Итак, в марте 1938 года Ибрагимов вновь попадает в тюрьму. На допросе 11 февраля 1947 года он скажет, что следствие шло год с применением пыток, иначе объяснить фразу «и производили мне пытки» я не могу. Впрочем, замечу, что вопросы, конечно же, носили тенденциозный характер. В 1939 году в Сахаляне он будет осужден японской военной миссией на 10 лет тюремного заключения. На вопросы о том, может ли он назвать кого-либо из администрации тюрьмы, Ибрагимов отвечает отрицательно. По фамилиям никого не называли, а только: «господин дежурный», «господин начальник». Администрация состояла из японцев. Обслуживающий персонал - китайцы и корейцы. В сахалянской тюрьме он содержался в одиночной камере, потому был лишен какого-либо общения с другими заключенными.
Осенью 1941 года его переводят в харбинскую тюрьму, где заключенные работали на лесопильном заводе, располагавшемся при тюрьме. Здесь он будет помещен в камеру, где сидело еще 5 человек: два китайца, кореец и два русских - Алексеенко и Зайцев, которых подозревали в шпионаже. Ибрагимов вспоминает, что однажды после допроса избитого Алексеенко принесли в камеру на носилках, после чего тот три дня пролежал в полубессознательном состоянии, не в силах поесть, только иногда просил воды. Сам Ибрагимов работает при тюрьме сапожником, в прачечной и на кухне. В декабре 1943 года он будет переведен на угольные копи близ Синьзин, где проработает перевозчиком угля 9 месяцев. В конце 1944 года Ибрагимов будет возвращен в Харбинскую тюрьму, в которой вспомнит сапожное дело. 16 августа 1945 года отступающие японцы выпускают его. Просто придет дежурный, откроет камеру и скажет, что он может идти, куда хочет. После освобождения Ибрагимов уезжает в Мукден, где через Военную комендатуру получает работу вольнонаемного сподручного пекаря в одной из воинских частей Красной Армии. Только в этот период он и научится расписываться, «только иногда забываю все буквы своей фамилии и допускаю ошибки». В октябре 1945 года Ибрагимов будет задержан и через Читу переправлен на Урал. 30 января 1947 года в Свердловске будет подписано постановление на его арест.
Итак, после допросов в Верхотурье 14 февраля 1947 года Ибрагимову предъявляется обвинение по статье 58 пункт 1а УК РСФСР: измена Родине - переход в Маньчжурию и распространение клеветнических измышлений о жизни в Советском Союзе. В обвинительном заключении предложена мера наказания 10 лет ИТЛ. Но дело настолько «не о чем», что Особое совещание при МГБ осуждает его лишь на пять лет за измену Родине, считая срок с 12 октября 1945 года.
Что касается «нашей», национальной, темы, то вот, что говорит Ибрагимов:
«Я к Масульманской национальной организации никакого отношения не имел и о существовании таковой в Маньчжурии не знал».
Незамысловатые признания о первых в жизни накоплениях завершают картину. Допрос от 13 февраля 1947 года.
«…Мне месячный оклад в хлебо-пекарне в/части полевая почта 68546 выплачивался 900 рублей (гоби)… всего мной за две получки в В/части п.п.68546 было получено 1500 гоби.
Вопрос. Когда и где Вы вставили себе золотые зубы?
Ответ. В сентябре 1945 года, получив первую получку, я у китайцев в гор.Мукдене вставил себе четыре верхних золотых зуба.
В. Сколько Вы уплатили за них?
О. За вставленные зубы мне, я уплатил шестьсот Гоби.
В. Почему же у Вас при задержании изъято 1120 гоби. Тогда как Вы получили всего 1500 гоби и из них за зубы уплатили 600 гоби.
О. Работая в хлебо-пекарне я пользовался свободным выходом из расположения в/части в город. Поэтому мне красноармейцы давали очень часто деньги на покупку продуктов на базаре. Покупая для них кур, бобы и т.п., мной экономились при этом деньги или оставалась сдача, которую красноармейцы у меня не брали, а оставляли мне, поэтому у меня в наличии было больше, чем я получил там за работу в хлебо-пекарне. Должен также сказать, что работая в в/части, я питался и одевался бесплатно, и поэтому своих денег я никуда не тратил».
Похоже, наконец-то жизнь начала налаживаться… Но Аллах распоряжается судьбой Ибрагимова иначе…
Меня задела символичность судьбы Ибрагимова. В его поступках я не нахожу оснований для обвинения. Но быть в стороне от бурь, потрясающих мир, невозможно...
Сафиулла Ибрагимов будет реабилитирован 21 апреля 1989 года.[4]
Душа Сафиуллы Ибрагимова покинула этот мир и обрела покой в 1996 году в д.Ледяшево Казачинского района Красноярского края...
Примечания.
- Очень интересная сравнительная характеристика может получится на основе следующих материалов. Здесь и национальное происхождение, работа в органов, бегство и сотрудничество с японской разведкой:
Автор Г. Спаськов "Р. Зорге. На кого работал?" http://stalinism.ru/stalin-i-armiya/r.-zorge.-na-kogo-rabotal.html
- Владимир Рощупкин "Сезон охоты на вождя" http://www.psj.ru/saver_magazins/detail.php?ID=5592
- О деятельности японской разведки "Японская разведка и советско-японские пограничные конфликты 1930-х годов": http://www.warandpeace.ru/ru/reports/view/39833/
- О Люшкове в "Хроносе" http://www.hrono.ru/biograf/bio_l/ljushkov_gs.php
- Эдуард Хлысталов. Предатель. http://carabaas.blog.ru/7375667.html
- ЛЮШКОВ ГЕНРИХ САМОЙЛОВИЧ http://www.memo.ru/history/nkvd/kto/biogr/GB299.HTM
- Басманов "Покушение на Сталина, которое могло бы быть удачным". По Люшкову переписано у Хлысталова. http://forum.dpni.org/showthread.php?t=4872&pagenumber=
[1] Так - в деле. Буду придерживаться имени, фигурирующего в протоколе. - Р.Б.
[2] О национальности самого переводчика прямых сведений я не нашел - Р.Б.
[3] ГААОСО, ф.1, оп.2, д.П-37696, л.10. Допрос от 13 октября 1945 в Мукдене.
[4] ГААОСО, ф.1, оп.2, д.37696
Сафиулла родился в Ульяновске в 1921 году в семье мелкого кустаря одиночки, сапожника. Отца звали Ахметдиша, мать - Фатимой. В 1933 году, когда мальчику было 12 лет, умерла его мать, и они с отцом выехали в Буинск. А в 1934 году умер отец, и мальчик остался при хозяине квартиры, в которой они жили. Хозяина звали Слейман[1] (точно его имя Ибрагимов не помнил, сам же называл Слеймана - дедушкой), он был специалистом по постройке печей и закладке фундаментов. В 1937 году Слейман завербовался на строительные работы на Дальний Восток и взял мальчика с собой. По показаниям Сафиуллы, Слейман начинает говорить о возможном бегстве в июне того же года, убеждая мальчика последовать за ним. «Пойдем в Маньчжурию, - говорил Слейман, - там жить хорошо, можно иметь свою землю, лошадей. Жизнь там намного лучше, чем в Советском Союзе». Из поселения близ станции Борзи Слейман и Сафиулла бегут на территорию Маньчжурии.
«… я не желая расставаться с ним, дал ему свое согласие бежать в Маньчжурию.
Против поселка, в котором мы работали пять дней по щекатурке стен и ремонту печей, через небольшую речку, был виден поселок на Маньчжурской территории.
В июне 1937 года (числа не помню) с наступлением темноты, Слейман мне на едине сказал, что все готово - бежим. После этого я пошел следом за Слейманом, который подвел меня к реке названия ее не знаю, столкнул с берега большое корыто (из которого поили лошадей) и усевшись, я и Слейман при помощи досок служивших вместо весел, переплыли на противоположную сторону реки т.е. на территорию Маньчжурии. Выйдя на берег, при приближении к поселку (названия которого я не знаю) я вместе с Слейманом были задержаны японским солдатом».
Задержанных отвезли в Сахалянскую тюрьму и поместили в разные камеры. Юношу вызывали на допросы четыре раза. Основной вопрос, понятно, был - не являются ли они шпионами. Еще раз и последний он видел Слеймана на очной ставке. Вначале 1938 года Слейман скончался. Через четыре месяца после задержания переводчик тюрьмы взял Ибрагимова к себе домой на хозяйственные работы. Ибрагимов упоминает, что у переводчика была жена-японка и двое детей.[2] Пять месяцев он проработал там, мыл полы, стирал белье, заготавливал дрова и уголь и т.п. И вновь нелепая история. Весной 1938 года к хозяину (фамилии Ибрагимов так и не вспомнит) приезжает начальство (три человека), в честь которого устраивается банкет. Ибрагимов обслуживает их за столом, подавая закуски. «В ходе банкета все японцы опьянели. Один из приехавших свалился и уснул, а остальные вместе с хозяином и хозяйкой квартиры, взяв бутылку вина, куда-то ушли. После ухода их я произвел уборку, подмел пол и лежавшие бумажки на полу, которыми японцы утирают нос, я собрал в печь и сжег их». «На следующий день после банкета, мне хозяин предъявил претензию, что на вчерашнем банкете у одного из японских начальников якобы пропали важные документы и подозрение ложится на меня, что эти документы мог взять только я так как больше посторонних не было. Но я фактически ничего не знал об этих документах, так как я вообще не грамотный и в них не разбираюсь».[3] Итак, в марте 1938 года Ибрагимов вновь попадает в тюрьму. На допросе 11 февраля 1947 года он скажет, что следствие шло год с применением пыток, иначе объяснить фразу «и производили мне пытки» я не могу. Впрочем, замечу, что вопросы, конечно же, носили тенденциозный характер. В 1939 году в Сахаляне он будет осужден японской военной миссией на 10 лет тюремного заключения. На вопросы о том, может ли он назвать кого-либо из администрации тюрьмы, Ибрагимов отвечает отрицательно. По фамилиям никого не называли, а только: «господин дежурный», «господин начальник». Администрация состояла из японцев. Обслуживающий персонал - китайцы и корейцы. В сахалянской тюрьме он содержался в одиночной камере, потому был лишен какого-либо общения с другими заключенными.
Осенью 1941 года его переводят в харбинскую тюрьму, где заключенные работали на лесопильном заводе, располагавшемся при тюрьме. Здесь он будет помещен в камеру, где сидело еще 5 человек: два китайца, кореец и два русских - Алексеенко и Зайцев, которых подозревали в шпионаже. Ибрагимов вспоминает, что однажды после допроса избитого Алексеенко принесли в камеру на носилках, после чего тот три дня пролежал в полубессознательном состоянии, не в силах поесть, только иногда просил воды. Сам Ибрагимов работает при тюрьме сапожником, в прачечной и на кухне. В декабре 1943 года он будет переведен на угольные копи близ Синьзин, где проработает перевозчиком угля 9 месяцев. В конце 1944 года Ибрагимов будет возвращен в Харбинскую тюрьму, в которой вспомнит сапожное дело. 16 августа 1945 года отступающие японцы выпускают его. Просто придет дежурный, откроет камеру и скажет, что он может идти, куда хочет. После освобождения Ибрагимов уезжает в Мукден, где через Военную комендатуру получает работу вольнонаемного сподручного пекаря в одной из воинских частей Красной Армии. Только в этот период он и научится расписываться, «только иногда забываю все буквы своей фамилии и допускаю ошибки». В октябре 1945 года Ибрагимов будет задержан и через Читу переправлен на Урал. 30 января 1947 года в Свердловске будет подписано постановление на его арест.
Итак, после допросов в Верхотурье 14 февраля 1947 года Ибрагимову предъявляется обвинение по статье 58 пункт 1а УК РСФСР: измена Родине - переход в Маньчжурию и распространение клеветнических измышлений о жизни в Советском Союзе. В обвинительном заключении предложена мера наказания 10 лет ИТЛ. Но дело настолько «не о чем», что Особое совещание при МГБ осуждает его лишь на пять лет за измену Родине, считая срок с 12 октября 1945 года.
Что касается «нашей», национальной, темы, то вот, что говорит Ибрагимов:
«Я к Масульманской национальной организации никакого отношения не имел и о существовании таковой в Маньчжурии не знал».
Незамысловатые признания о первых в жизни накоплениях завершают картину. Допрос от 13 февраля 1947 года.
«…Мне месячный оклад в хлебо-пекарне в/части полевая почта 68546 выплачивался 900 рублей (гоби)… всего мной за две получки в В/части п.п.68546 было получено 1500 гоби.
Вопрос. Когда и где Вы вставили себе золотые зубы?
Ответ. В сентябре 1945 года, получив первую получку, я у китайцев в гор.Мукдене вставил себе четыре верхних золотых зуба.
В. Сколько Вы уплатили за них?
О. За вставленные зубы мне, я уплатил шестьсот Гоби.
В. Почему же у Вас при задержании изъято 1120 гоби. Тогда как Вы получили всего 1500 гоби и из них за зубы уплатили 600 гоби.
О. Работая в хлебо-пекарне я пользовался свободным выходом из расположения в/части в город. Поэтому мне красноармейцы давали очень часто деньги на покупку продуктов на базаре. Покупая для них кур, бобы и т.п., мной экономились при этом деньги или оставалась сдача, которую красноармейцы у меня не брали, а оставляли мне, поэтому у меня в наличии было больше, чем я получил там за работу в хлебо-пекарне. Должен также сказать, что работая в в/части, я питался и одевался бесплатно, и поэтому своих денег я никуда не тратил».
Похоже, наконец-то жизнь начала налаживаться… Но Аллах распоряжается судьбой Ибрагимова иначе…
Меня задела символичность судьбы Ибрагимова. В его поступках я не нахожу оснований для обвинения. Но быть в стороне от бурь, потрясающих мир, невозможно...
Сафиулла Ибрагимов будет реабилитирован 21 апреля 1989 года.[4]
Душа Сафиуллы Ибрагимова покинула этот мир и обрела покой в 1996 году в д.Ледяшево Казачинского района Красноярского края...
Примечания.
- Очень интересная сравнительная характеристика может получится на основе следующих материалов. Здесь и национальное происхождение, работа в органов, бегство и сотрудничество с японской разведкой:
Автор Г. Спаськов "Р. Зорге. На кого работал?" http://stalinism.ru/stalin-i-armiya/r.-zorge.-na-kogo-rabotal.html
- Владимир Рощупкин "Сезон охоты на вождя" http://www.psj.ru/saver_magazins/detail.php?ID=5592
- О деятельности японской разведки "Японская разведка и советско-японские пограничные конфликты 1930-х годов": http://www.warandpeace.ru/ru/reports/view/39833/
- О Люшкове в "Хроносе" http://www.hrono.ru/biograf/bio_l/ljushkov_gs.php
- Эдуард Хлысталов. Предатель. http://carabaas.blog.ru/7375667.html
- ЛЮШКОВ ГЕНРИХ САМОЙЛОВИЧ http://www.memo.ru/history/nkvd/kto/biogr/GB299.HTM
- Басманов "Покушение на Сталина, которое могло бы быть удачным". По Люшкову переписано у Хлысталова. http://forum.dpni.org/showthread.php?t=4872&pagenumber=
[1] Так - в деле. Буду придерживаться имени, фигурирующего в протоколе. - Р.Б.
[2] О национальности самого переводчика прямых сведений я не нашел - Р.Б.
[3] ГААОСО, ф.1, оп.2, д.П-37696, л.10. Допрос от 13 октября 1945 в Мукдене.
[4] ГААОСО, ф.1, оп.2, д.37696