Менталитетное
У дамы очень хороший текст: http://users.livejournal.com/_niece/163561.html
Юзерпик ее мне тоже очень нравится... С Графиней :-)
Так вот, этим текстом можно,в общем-то, подписать приговор под ВСЕМИ историческими романами. Впрочем, автор не настолько категоричен.
И вот что интересно - ответ на этот вопрос:
"Почему вещи, которые, казалось бы, относятся к надстройке - дилеммы власти, придворные нравы, механика политики, пружины честолюбия, отношения работник-работодатель, коммерческий интерес - внятны нам через века и страны и не нуждаются в адаптации. А то, что относится вроде как к сфере природного и вечного - отношение к смерти, отношение к физической боли, все гендерные дела, все, что касается детей, вопросы личной чести, собственного достоинства, разграничение приватного/публичного, понятие стыдного/нестыдного - меняется до неузнаваемости примерно раз в двести лет, а в новую эпоху и того быстрее, и ставит между нами и предыдущими поколениями почти непроходимый барьер непонимания?"
Надо сказать, в этой связи "Война и мир" - довольно хороший образчик истории менталитета. Хотя и немного зараженный "собственным видением" Толстого и его представлениями 1860-х годов, спроецированными на людей 1800-х.
Мне вот это интересно.
Самые яркие романы, описанные без учета менталитета человека 19 века, создает Ольга Елисеева. Причем, она даже не учитывает принадлежность своих персонажей к определенному сословию, довольно "высшему". Как я уже неоднократно писала, Воронцов и Бенкендорф ведут себя, как люди 21 века, причем весьма среднего достатка, представители класса "разночинцев". Елисеева, будучи профессиональным историком и ознакомясь с источниками, не могла допустить этот "ляп" неосознанно - очевидно, ей подсказали создать персонажей, с которыми читатель может проассоциировать себя. То есть, описывать типичных представителей "золотой молодежи", эдаких Болконских и Курагиных, - риск быть обвиненным в "хрустобулочности".
Что еще я заметила:
- описание чувствительности как добродетели в романах, мемуарах периода. Причем ладно бы если это была исключительно "женская" добродетель - нет, мужчинам тоже предписывалось лить слезы по поводу и без повода, заверять всех в сердечной дружбе! В итоге, часто читая про проявления "дружбы нежной" среди друзей, удивляешься - они что, были все поголовно геями? Александр Первый, льющий слезы на крепком плече графа Кристофа; он же, обнимающий Чарторыйского, признающийся ему в любви (не в том смысле, конечно же) и называющий его мать своей матерью - когда об этом читает человек современный, его такое пугает и вызывает домыслы определенного характера. То же самое я наблюдала в письмах Дотти к ее старшему брату: там столько пламенных заверений в любви, что обвинить ее в инцестуальных чувствах вполне логично. Но берем ее же письма к Меттерниху, которого она какое-то время страстно любила. Если она и пишет про свои чувства в них, то ограничивается определениями дружбы и туманными метафорами; понятно, что дама соблюдала приличия, а их связь все-таки была незаконной; понятно, что все было засекреченно. Но все равно же. Я думаю, тут тоже менталитетное - близкому родственнику можно признаваться в любви сколько угодно и в каких угодно красках (поэтому Александр Первый так "без палева" и писал своей сестре Като, надеясь, что и его слова о "покрываю ваши ножки тысячью поцелуями" могут трактоваться в свете проявлений братско-сестринских, вполне себе платонических чувств). А вот чужому мужику, пусть ты даже с ним неоднократно спала и хочешь спать далее... Как-то непристойно. То же самое касается писем мужчин в адрес женщин. Любой намек на эротизм и интим - клеймо пошлости. Вот и использовали туманные, поэтические выражения...
Сейчас позволить себе "дружеские объятия" и "чмоки-лавки" могут только девочки, и то, довольно экзальтированные и обладающие не самым хорошим вкусом. И, я думаю, если в переписке к брату вы допустите нечто вроде: "Люби меня, мой дорогой Александр; люби меня вечно, не забывай, тысячу раз обнимаю тебя и целую", он выпадет в полный осадок и потребует разъяснений.
И общее отношение к эмоциональности и сентиментальности нынче скорее негативное - если говорить о западной культуре. "Можно, но осторожно".
И многое другое. Всего я сейчас не упомню и не перечислю. Буду находить что-то новое - буду об этом писать
Юзерпик ее мне тоже очень нравится... С Графиней :-)
Так вот, этим текстом можно,в общем-то, подписать приговор под ВСЕМИ историческими романами. Впрочем, автор не настолько категоричен.
И вот что интересно - ответ на этот вопрос:
"Почему вещи, которые, казалось бы, относятся к надстройке - дилеммы власти, придворные нравы, механика политики, пружины честолюбия, отношения работник-работодатель, коммерческий интерес - внятны нам через века и страны и не нуждаются в адаптации. А то, что относится вроде как к сфере природного и вечного - отношение к смерти, отношение к физической боли, все гендерные дела, все, что касается детей, вопросы личной чести, собственного достоинства, разграничение приватного/публичного, понятие стыдного/нестыдного - меняется до неузнаваемости примерно раз в двести лет, а в новую эпоху и того быстрее, и ставит между нами и предыдущими поколениями почти непроходимый барьер непонимания?"
Надо сказать, в этой связи "Война и мир" - довольно хороший образчик истории менталитета. Хотя и немного зараженный "собственным видением" Толстого и его представлениями 1860-х годов, спроецированными на людей 1800-х.
Мне вот это интересно.
Самые яркие романы, описанные без учета менталитета человека 19 века, создает Ольга Елисеева. Причем, она даже не учитывает принадлежность своих персонажей к определенному сословию, довольно "высшему". Как я уже неоднократно писала, Воронцов и Бенкендорф ведут себя, как люди 21 века, причем весьма среднего достатка, представители класса "разночинцев". Елисеева, будучи профессиональным историком и ознакомясь с источниками, не могла допустить этот "ляп" неосознанно - очевидно, ей подсказали создать персонажей, с которыми читатель может проассоциировать себя. То есть, описывать типичных представителей "золотой молодежи", эдаких Болконских и Курагиных, - риск быть обвиненным в "хрустобулочности".
Что еще я заметила:
- описание чувствительности как добродетели в романах, мемуарах периода. Причем ладно бы если это была исключительно "женская" добродетель - нет, мужчинам тоже предписывалось лить слезы по поводу и без повода, заверять всех в сердечной дружбе! В итоге, часто читая про проявления "дружбы нежной" среди друзей, удивляешься - они что, были все поголовно геями? Александр Первый, льющий слезы на крепком плече графа Кристофа; он же, обнимающий Чарторыйского, признающийся ему в любви (не в том смысле, конечно же) и называющий его мать своей матерью - когда об этом читает человек современный, его такое пугает и вызывает домыслы определенного характера. То же самое я наблюдала в письмах Дотти к ее старшему брату: там столько пламенных заверений в любви, что обвинить ее в инцестуальных чувствах вполне логично. Но берем ее же письма к Меттерниху, которого она какое-то время страстно любила. Если она и пишет про свои чувства в них, то ограничивается определениями дружбы и туманными метафорами; понятно, что дама соблюдала приличия, а их связь все-таки была незаконной; понятно, что все было засекреченно. Но все равно же. Я думаю, тут тоже менталитетное - близкому родственнику можно признаваться в любви сколько угодно и в каких угодно красках (поэтому Александр Первый так "без палева" и писал своей сестре Като, надеясь, что и его слова о "покрываю ваши ножки тысячью поцелуями" могут трактоваться в свете проявлений братско-сестринских, вполне себе платонических чувств). А вот чужому мужику, пусть ты даже с ним неоднократно спала и хочешь спать далее... Как-то непристойно. То же самое касается писем мужчин в адрес женщин. Любой намек на эротизм и интим - клеймо пошлости. Вот и использовали туманные, поэтические выражения...
Сейчас позволить себе "дружеские объятия" и "чмоки-лавки" могут только девочки, и то, довольно экзальтированные и обладающие не самым хорошим вкусом. И, я думаю, если в переписке к брату вы допустите нечто вроде: "Люби меня, мой дорогой Александр; люби меня вечно, не забывай, тысячу раз обнимаю тебя и целую", он выпадет в полный осадок и потребует разъяснений.
И общее отношение к эмоциональности и сентиментальности нынче скорее негативное - если говорить о западной культуре. "Можно, но осторожно".
И многое другое. Всего я сейчас не упомню и не перечислю. Буду находить что-то новое - буду об этом писать