Москва златоглавая
Многие улицы в центре Москвы названы именем церквей. Каждая церковь соответствует своей эпохе, стоит на определенном месте, помнит строителей, священников, прихожан, церковная архитектура является нитью в прошлое. Рассмотрим несколько московских храмов, известных и не очень.
Начнём мы с одного из самых старых храмов Москвы, Трифона в Напрудном. Недаром говорят, что история в России непредсказуема и недоказуема. Храм стоит в княжеском селе, а точно не известно ни когда он был построен, ни кем. Историки только по косвенным признакам могут предполагать.
Одни говорят, что раз храм сложен из белого камня, а барабан из кирпича, как Успенский собор, то и автор - Фиораванти, другие возражают, что грубоватый план и простые детали фасадов принадлежат русским мастерам, а не изощренным итальянцам. Третьи показывают камни с датами в стене, но оказывается, это просто кладбищенские резчики отрабатывали на них шрифты. Раз историки точно не знают, в конце 15-го или в начале 16-го веков построен храм, то надо обратиться к народным преданиям.
В старину здесь простирались дубравы, и среди них стояло княжеское село Напрудное. Пруд был большой полкилометра длиной, а рядом пролегала дорога на Троице-Сергиеву Лавру, и князья часто останавливались здесь по дороге на богомолье, или просто заезжали для охоты на «мокрую птицу».
И вот по преданию в правление князя Ивана третьего сокольничий Патрикеев упустил любимого княжеского сокола, и мог жестоко пострадать если в три дня не найдет птицу. Патрикеев стал молиться своему небесному покровителю святому Трифону. Трифон явился ему во сне и показал, где искать пропавшую птицу. На этом месте Патрикеев и поставил обетную белокаменную церковь.
Сокольничий князя Патрикеев был реальным историческим лицом и играл видную роль при дворе московского князя Василия Третьего в конце 15 века. На гербе сокольничего был всадник с птицей в руке, так что будем считать, что именно Патрикеев построил изящную Трифоновскую церковь.
Трехчастное завершение фасадов напоминает лепестки цветка. Одинаковые острые арки украшают порталы входа, закомары и кокошники под барабаном подчеркивают движение вверх, а маленькая колокольня примостилась на краю крыши, как ловчая птица на кожаной рукавице охотника.
А следующий храм строил точно приглашенный итальянский муроль Алевиз, какой богатый портал и какое разнообразие элементов, чувствуется рука мастера. Гениев Возрождения звали наперебой в соседние страны, Алевиз по дороге в Россию строил в Крыму Бахчисарайский дворец, а сразу по приезду в Москву возвел в Кремле Архангельский собор. А в 1514 году князь Василий III попросил зодчего построить сразу 11 храмов, один из них - в честь святого Владимира в своей загородной резиденции.
Сегодня вокруг плотная сеть переулков, а когда-то был холм, утопающий в садах. Отсюда и название Старосадский переулок. На вершине стоял княжеский дворец, ниже по склону - конюшня и палаты патриарха, так сказать, ближняя дача. К 17-му веку Москва выросла, и резиденцию перенесли, так что обветшавшей Владимирский храм ремонтировал уже местный житель, стольник Иван Выдриевский, и от творения итальянца Алевиза остался только низ стен и портал. Выше - смешение итальянских элементов и русских деталей.
У церкви Владимира в Старых садах есть уникальная деталь, не встречающаяся больше нигде - барабаны украшены не только традиционными арочками, но и решеткой из жгутов. Растительный орнамент, столь любимый в 17 веке, из интерьеров перешел на стены храма.
В тридцатые годы 17-го века 60-летний князь Дмитрий Пожарский, герой смутного времени, освободивший Москву от поляков, возглавлял судный приказ, как сегодня бы сказали, Верховный суд. Он жил в городе, но часто наезжал в свое подмосковное имение Медведково. Кстати, Медведково получило название не из-за обилия медведей в лесах, а так называли одного из предков князя, как и героя рассказа Чехова, очевидно за крутой нрав - медведь.
И вот в 1635 году князь Пожарский ставит в своем имении церковь необычной формы. Это вроде бы традиционное пятиглавие, но четыре главы остались на граненых барабанах, а центральная взметнулась на шатре. Похожая композиция с центральным шатром есть у другого Покровского храма - на Красной площади.
Шатровых храмов в России всего около 50-ти, их строили недолго, в 16 и 17 веках, а затем патриарх Никон запретил шатровые строительства, и храмы стали венчать обычные цилиндрические барабаны.
Покровская церковь в Медведкове - необычной для России формы. Она бы эффектно смотрелась не среди бетонных коробок, а рядом с пирамидами елей.
Правление первых Романовых было столь счастливым для России, что даже породило в архитектуре особый праздничный стиль - русское узорочье. Посмотрим на церковь Троицы в Никитниках. Она стоит на застроенной площади, откуда церковь почти не видно, так что ее многие не знают.
Эту церковь воздвиг купец, да еще из Ярославля, известного своими нарядными храмами, так что здесь русское узорочье, расцвеченное ярославскими деталями, дало особенно пышные цветы, и храм стал похож на расписной печатный пряник.
Церковь Троицы была построена на частном дворе купца Никитникова, но при этом считалась приходской. Купеческие палаты, а историки считают, что они были каменные, не сохранились. Но есть другие свидетельства, высокий первый этаж - подклет, использовался для хранения товаров. Боковой кубический придел - это семейная усыпальница Никитниковых.
Купец Никитников был одним из богатейших людей первой половины 17 века, он торговал сибирской пушниной, варил соль в Соликамске, на Красной Площади у него было четыре лавки в Суконном, Сурожском, Шапочном и Серебряном рядах. Здесь все понятно, кроме «Сурожского ряда», это значит, что он торговал через крымский Сурож с итальянцами и греками, возил заморские товары. По свидетельству современников дом Григория Никитникова по богатству не уступал палатам первейших московских бояр.
Церковь Троицы в Никитниках не просто очень красивая, но и уникальная. Здесь все, что нас окружает, кроме разве что подсвечников, 17-го века. Церковь была на особом счету, в советское время храм стал филиалом Исторического музея, как собор Василия Блаженного на Красной Площади, и реставраторы слой за слоем сняли масляную темперу, и открыли подлинные фрески 1652-1653 годов.
Церковь Троицы в Никитниках получилась необыкновенно яркой, ее украшали ярославские и московские мастера, причем не просто мастера, а работники Оружейной палаты, царские каменщики и изографы. Из самых известных имен - живописец Симеон Ушаков, такие были связи у купца Никитникова. Тем более, Симеон Ушаков был соседом, его дом был неподалёку.
Здесь великолепная резьба по камню, яркие изразцы, и вообще, так много разнообразных деталей, что церковь Троицы называют энциклопедией русского узорочья. Именно здесь в 19 веке черпали образцы, когда возрождали русский стиль в архитектуре.
Следующий архитектурный стиль оказался не менее ярким, прихотливым, но при этом отличным от русского узорочья. Московские бояре, энергичные, богатые, Голицыны, Милославские, Нарышкины, стали возводить в своих владениях необычные эффектные храмы, активно смешивая русские и европейские элементы. По имени многочисленного клана царских родственников, этот архитектурный стиль назвали «нарышкинское барокко». Вот эту церковь Знамения Божией Матери возвел в 1691 году царский дядя Лев Нарышкин.
Все-таки нашим церквям свойственно тянуться вверх. При патриархе Никоне запретили шатровые навершия, но движение под высь осталось, и храмы стали ступенчатыми. Нарышкинскому барокко свойственно: открытое гульбище вокруг церквей, пирамиды сужающихся восьмериков, сочетание красного кирпича и белого резного камня, петушиные гребни на кромках стен, восьмигранные окна и граненые барабаны. Лев Нарышкин возглавлял посольский приказ, сейчас Министерства иностранных дел, кому, как не ему было прививать европейское барокко к русскому древу.
Стихи священников и монахов бывают очень вдохновенны. Елизавета Скобцева после пострига стала матерью Марией. Участница французского сопротивления, она погибла в нацистском лагере, говорят, пошла вместо другой женщины в газовую камеру.
«На закате загорятся свечи
Всех соборных башен крутолобых.
Отчего же ведаешь ты, вечер,
Только тайну смерти, жертвы, гроба?
Вечер тих, прозрачен и неярок.
Вечер, вечер, милый гость весенний,
С севера несу тебе подарок
Тайну жизни, тайну воскресенья».
Теперь давайте осмотрим барокко. Ярчайший пример барокко середины 18-го века - храм Климента Папы Римского. Это очень большой и помпезный храм, кажется, что он задуман для одной из центральных площадей Санкт-Петербурга, а не для московского купеческого Замоскворечья, окна оформлены по дворцовому, огромные барабаны.
Величие храма породило у москвичей легенду, что он был построен канцлером Бестужевым-Рюминым, чтобы подольститься к императрице Елизавете, она как раз захватила власть в день памяти Климента Папы Римского, ну и строил храм, естественно, лучший архитектор того времени, петербуржец Трезини.
Бестужев-Рюмин, Трезини, Елизавета - это все красивая легенда. Московские купцы имели достаточно средств, чтобы возводить такие огромные храмы, а московские архитекторы - достаточно таланта, чтобы мы любовались этими храмами и через 300 лет. Церковь Климента возведена в 60-70 годы 18 века архитектором Евлашевым на деньги Кузьмы Матвеева.
Матвеев владел несколькими заводами на Урале и московским табачным откупом, то есть весь табак в Москве продавал Матвеев. У него был огромный дом прямо напротив восточного фасада церкви, недаром это самый красивый фасад.
На смену барокко пришел классицизм. Выберем зодчего, несколько затененного однофамильцем, Родиона Казакова. В начале улицы Варварки стояла одна из церквей работы итальянца Алевиза, которого мы уже упоминали. Здание было еще крепкое, но московский митрополит Платон нашел, что церковь святой Варвары недостаточно благолепна для такого важного места - начала центральной улицы.
И Родион Казаков на рубеже 18-19-го веков создал новое эффектное здание. Узкая, вздернутая вверх церковь стоит на крутом склоне, с изящной колокольней и мощной ротондой.
В советское время, когда церковь стояла без крестов, люди сомневались, что это церковь. Действительно, классическое здание с куполом над фронтоном может оказаться больницей, университетом, тюрьмой. Ордерная система не подчеркивает назначение здания.
Сто лет назад Ходынка было пустырем, на котором ежегодно проводили маневры. В конце 19-го века на краю поля поставили казармы, а в 1907 году при них построили церковь. Начала 20-го века это время стилизаций в архитектуре: готика, ренессанс, классицизм, а здесь - подражание Византии, аркады, низкие барабаны, плоская звонница. Все отсылает нас в 12-ый век. Автор стилизации под византийскую архитектуру - архитектор Адамович. Он же строил особняк Второва, сегодня его называют Спасо-Хаус.
Меценат Колесников, давая деньги на храм, сказал, что он хотел бы отблагодарить воинов, защитивших в декабре 1905 года Москву от революционного террора, поэтому внутри церкви были доски с именами погибших, на них были перечислены 310 военных, 85 казаков, 35 моряков и 1413 полицейских чиновников и священников.
Полное название церкви - «Храм-Памятник Русской Скорби в честь Ватопедской иконы Божией Матери «Отрада и Утешение» на Ходынском поле, в память великого князя Сергея Александровича и всех павших за царя и отечество от рук злодеев-революционеров крамолою 1905 года при I гренадерской графа Брюса артиллерийской бригаде в Николаевских казармах».
Пришел черед современному храму. В 1970 году на Калужской площади снесли церковь, а в 2000 - построили. Перед зданием МВД в 2000 году возвели храм-часовню в честь Казанской иконы Божией Матери в память о сотрудниках правопорядка, погибших при исполнении служебных обязанностей.
Новые храмы у нас возводят в традиционных формах, вот архитектор Валерия Шубина использовала очертания древнерусского храма, но все детали трактовала по-своему. Здесь много скульптуры, это новое веяние в нашей церкви. Автор богатого бронзового убранства - скульптор Бичуков. Храм интересен, и особенно тем, что вызывает разнообразные исторические ассоциации.
Материал взят из цикла передач Михаила Жебрака «Москва. Пешком». Все фото мои.
Начнём мы с одного из самых старых храмов Москвы, Трифона в Напрудном. Недаром говорят, что история в России непредсказуема и недоказуема. Храм стоит в княжеском селе, а точно не известно ни когда он был построен, ни кем. Историки только по косвенным признакам могут предполагать.
Одни говорят, что раз храм сложен из белого камня, а барабан из кирпича, как Успенский собор, то и автор - Фиораванти, другие возражают, что грубоватый план и простые детали фасадов принадлежат русским мастерам, а не изощренным итальянцам. Третьи показывают камни с датами в стене, но оказывается, это просто кладбищенские резчики отрабатывали на них шрифты. Раз историки точно не знают, в конце 15-го или в начале 16-го веков построен храм, то надо обратиться к народным преданиям.
В старину здесь простирались дубравы, и среди них стояло княжеское село Напрудное. Пруд был большой полкилометра длиной, а рядом пролегала дорога на Троице-Сергиеву Лавру, и князья часто останавливались здесь по дороге на богомолье, или просто заезжали для охоты на «мокрую птицу».
И вот по преданию в правление князя Ивана третьего сокольничий Патрикеев упустил любимого княжеского сокола, и мог жестоко пострадать если в три дня не найдет птицу. Патрикеев стал молиться своему небесному покровителю святому Трифону. Трифон явился ему во сне и показал, где искать пропавшую птицу. На этом месте Патрикеев и поставил обетную белокаменную церковь.
Сокольничий князя Патрикеев был реальным историческим лицом и играл видную роль при дворе московского князя Василия Третьего в конце 15 века. На гербе сокольничего был всадник с птицей в руке, так что будем считать, что именно Патрикеев построил изящную Трифоновскую церковь.
Трехчастное завершение фасадов напоминает лепестки цветка. Одинаковые острые арки украшают порталы входа, закомары и кокошники под барабаном подчеркивают движение вверх, а маленькая колокольня примостилась на краю крыши, как ловчая птица на кожаной рукавице охотника.
А следующий храм строил точно приглашенный итальянский муроль Алевиз, какой богатый портал и какое разнообразие элементов, чувствуется рука мастера. Гениев Возрождения звали наперебой в соседние страны, Алевиз по дороге в Россию строил в Крыму Бахчисарайский дворец, а сразу по приезду в Москву возвел в Кремле Архангельский собор. А в 1514 году князь Василий III попросил зодчего построить сразу 11 храмов, один из них - в честь святого Владимира в своей загородной резиденции.
Сегодня вокруг плотная сеть переулков, а когда-то был холм, утопающий в садах. Отсюда и название Старосадский переулок. На вершине стоял княжеский дворец, ниже по склону - конюшня и палаты патриарха, так сказать, ближняя дача. К 17-му веку Москва выросла, и резиденцию перенесли, так что обветшавшей Владимирский храм ремонтировал уже местный житель, стольник Иван Выдриевский, и от творения итальянца Алевиза остался только низ стен и портал. Выше - смешение итальянских элементов и русских деталей.
У церкви Владимира в Старых садах есть уникальная деталь, не встречающаяся больше нигде - барабаны украшены не только традиционными арочками, но и решеткой из жгутов. Растительный орнамент, столь любимый в 17 веке, из интерьеров перешел на стены храма.
В тридцатые годы 17-го века 60-летний князь Дмитрий Пожарский, герой смутного времени, освободивший Москву от поляков, возглавлял судный приказ, как сегодня бы сказали, Верховный суд. Он жил в городе, но часто наезжал в свое подмосковное имение Медведково. Кстати, Медведково получило название не из-за обилия медведей в лесах, а так называли одного из предков князя, как и героя рассказа Чехова, очевидно за крутой нрав - медведь.
И вот в 1635 году князь Пожарский ставит в своем имении церковь необычной формы. Это вроде бы традиционное пятиглавие, но четыре главы остались на граненых барабанах, а центральная взметнулась на шатре. Похожая композиция с центральным шатром есть у другого Покровского храма - на Красной площади.
Шатровых храмов в России всего около 50-ти, их строили недолго, в 16 и 17 веках, а затем патриарх Никон запретил шатровые строительства, и храмы стали венчать обычные цилиндрические барабаны.
Покровская церковь в Медведкове - необычной для России формы. Она бы эффектно смотрелась не среди бетонных коробок, а рядом с пирамидами елей.
Правление первых Романовых было столь счастливым для России, что даже породило в архитектуре особый праздничный стиль - русское узорочье. Посмотрим на церковь Троицы в Никитниках. Она стоит на застроенной площади, откуда церковь почти не видно, так что ее многие не знают.
Эту церковь воздвиг купец, да еще из Ярославля, известного своими нарядными храмами, так что здесь русское узорочье, расцвеченное ярославскими деталями, дало особенно пышные цветы, и храм стал похож на расписной печатный пряник.
Церковь Троицы была построена на частном дворе купца Никитникова, но при этом считалась приходской. Купеческие палаты, а историки считают, что они были каменные, не сохранились. Но есть другие свидетельства, высокий первый этаж - подклет, использовался для хранения товаров. Боковой кубический придел - это семейная усыпальница Никитниковых.
Купец Никитников был одним из богатейших людей первой половины 17 века, он торговал сибирской пушниной, варил соль в Соликамске, на Красной Площади у него было четыре лавки в Суконном, Сурожском, Шапочном и Серебряном рядах. Здесь все понятно, кроме «Сурожского ряда», это значит, что он торговал через крымский Сурож с итальянцами и греками, возил заморские товары. По свидетельству современников дом Григория Никитникова по богатству не уступал палатам первейших московских бояр.
Церковь Троицы в Никитниках не просто очень красивая, но и уникальная. Здесь все, что нас окружает, кроме разве что подсвечников, 17-го века. Церковь была на особом счету, в советское время храм стал филиалом Исторического музея, как собор Василия Блаженного на Красной Площади, и реставраторы слой за слоем сняли масляную темперу, и открыли подлинные фрески 1652-1653 годов.
Церковь Троицы в Никитниках получилась необыкновенно яркой, ее украшали ярославские и московские мастера, причем не просто мастера, а работники Оружейной палаты, царские каменщики и изографы. Из самых известных имен - живописец Симеон Ушаков, такие были связи у купца Никитникова. Тем более, Симеон Ушаков был соседом, его дом был неподалёку.
Здесь великолепная резьба по камню, яркие изразцы, и вообще, так много разнообразных деталей, что церковь Троицы называют энциклопедией русского узорочья. Именно здесь в 19 веке черпали образцы, когда возрождали русский стиль в архитектуре.
Следующий архитектурный стиль оказался не менее ярким, прихотливым, но при этом отличным от русского узорочья. Московские бояре, энергичные, богатые, Голицыны, Милославские, Нарышкины, стали возводить в своих владениях необычные эффектные храмы, активно смешивая русские и европейские элементы. По имени многочисленного клана царских родственников, этот архитектурный стиль назвали «нарышкинское барокко». Вот эту церковь Знамения Божией Матери возвел в 1691 году царский дядя Лев Нарышкин.
Все-таки нашим церквям свойственно тянуться вверх. При патриархе Никоне запретили шатровые навершия, но движение под высь осталось, и храмы стали ступенчатыми. Нарышкинскому барокко свойственно: открытое гульбище вокруг церквей, пирамиды сужающихся восьмериков, сочетание красного кирпича и белого резного камня, петушиные гребни на кромках стен, восьмигранные окна и граненые барабаны. Лев Нарышкин возглавлял посольский приказ, сейчас Министерства иностранных дел, кому, как не ему было прививать европейское барокко к русскому древу.
Стихи священников и монахов бывают очень вдохновенны. Елизавета Скобцева после пострига стала матерью Марией. Участница французского сопротивления, она погибла в нацистском лагере, говорят, пошла вместо другой женщины в газовую камеру.
«На закате загорятся свечи
Всех соборных башен крутолобых.
Отчего же ведаешь ты, вечер,
Только тайну смерти, жертвы, гроба?
Вечер тих, прозрачен и неярок.
Вечер, вечер, милый гость весенний,
С севера несу тебе подарок
Тайну жизни, тайну воскресенья».
Теперь давайте осмотрим барокко. Ярчайший пример барокко середины 18-го века - храм Климента Папы Римского. Это очень большой и помпезный храм, кажется, что он задуман для одной из центральных площадей Санкт-Петербурга, а не для московского купеческого Замоскворечья, окна оформлены по дворцовому, огромные барабаны.
Величие храма породило у москвичей легенду, что он был построен канцлером Бестужевым-Рюминым, чтобы подольститься к императрице Елизавете, она как раз захватила власть в день памяти Климента Папы Римского, ну и строил храм, естественно, лучший архитектор того времени, петербуржец Трезини.
Бестужев-Рюмин, Трезини, Елизавета - это все красивая легенда. Московские купцы имели достаточно средств, чтобы возводить такие огромные храмы, а московские архитекторы - достаточно таланта, чтобы мы любовались этими храмами и через 300 лет. Церковь Климента возведена в 60-70 годы 18 века архитектором Евлашевым на деньги Кузьмы Матвеева.
Матвеев владел несколькими заводами на Урале и московским табачным откупом, то есть весь табак в Москве продавал Матвеев. У него был огромный дом прямо напротив восточного фасада церкви, недаром это самый красивый фасад.
На смену барокко пришел классицизм. Выберем зодчего, несколько затененного однофамильцем, Родиона Казакова. В начале улицы Варварки стояла одна из церквей работы итальянца Алевиза, которого мы уже упоминали. Здание было еще крепкое, но московский митрополит Платон нашел, что церковь святой Варвары недостаточно благолепна для такого важного места - начала центральной улицы.
И Родион Казаков на рубеже 18-19-го веков создал новое эффектное здание. Узкая, вздернутая вверх церковь стоит на крутом склоне, с изящной колокольней и мощной ротондой.
В советское время, когда церковь стояла без крестов, люди сомневались, что это церковь. Действительно, классическое здание с куполом над фронтоном может оказаться больницей, университетом, тюрьмой. Ордерная система не подчеркивает назначение здания.
Сто лет назад Ходынка было пустырем, на котором ежегодно проводили маневры. В конце 19-го века на краю поля поставили казармы, а в 1907 году при них построили церковь. Начала 20-го века это время стилизаций в архитектуре: готика, ренессанс, классицизм, а здесь - подражание Византии, аркады, низкие барабаны, плоская звонница. Все отсылает нас в 12-ый век. Автор стилизации под византийскую архитектуру - архитектор Адамович. Он же строил особняк Второва, сегодня его называют Спасо-Хаус.
Меценат Колесников, давая деньги на храм, сказал, что он хотел бы отблагодарить воинов, защитивших в декабре 1905 года Москву от революционного террора, поэтому внутри церкви были доски с именами погибших, на них были перечислены 310 военных, 85 казаков, 35 моряков и 1413 полицейских чиновников и священников.
Полное название церкви - «Храм-Памятник Русской Скорби в честь Ватопедской иконы Божией Матери «Отрада и Утешение» на Ходынском поле, в память великого князя Сергея Александровича и всех павших за царя и отечество от рук злодеев-революционеров крамолою 1905 года при I гренадерской графа Брюса артиллерийской бригаде в Николаевских казармах».
Пришел черед современному храму. В 1970 году на Калужской площади снесли церковь, а в 2000 - построили. Перед зданием МВД в 2000 году возвели храм-часовню в честь Казанской иконы Божией Матери в память о сотрудниках правопорядка, погибших при исполнении служебных обязанностей.
Новые храмы у нас возводят в традиционных формах, вот архитектор Валерия Шубина использовала очертания древнерусского храма, но все детали трактовала по-своему. Здесь много скульптуры, это новое веяние в нашей церкви. Автор богатого бронзового убранства - скульптор Бичуков. Храм интересен, и особенно тем, что вызывает разнообразные исторические ассоциации.
Материал взят из цикла передач Михаила Жебрака «Москва. Пешком». Все фото мои.