Тонущiй Петербургъ
Фотографiя заимствована у Софьи Пильникъ Частные случаи петербургскаго наводненiя.
А.С.Грибоедовъ.
Я проснулся за часъ передъ полднемъ; говорятъ, что вода чрезвычайно велика, давно уже три раза выпалили съ крѣпости, затопила всю нашу Коломну. Подхожу къ окошку и вижу быстрый протокъ; волны пришибаютъ къ возвышеннымъ троттуарамъ; скоро ихъ захлеснуло; еще нѣсколько минутъ, и черные пристѣнные столбики исчезли въ грозной новорожденной рѣкѣ. Она посекундно прибывала. Я закричалъ, чтобы выносили что понужнѣе въ верхнiя жилья (это было на Торговой, въ домѣ В. В. Погодина). Люди, несмотря на очевидную опасность, полагали, что до насъ не скоро дойдетъ; бѣгаю, распоряжаю - и вотъ уже изъ-подъ полу выступаютъ ручьи, въ одно мгновенiе всѣ мои комнаты потоплены; вынесли, что могли, въ приспѣшную, которая на полтора аршина выше остальныхъ покоевъ; еще полчаса - и тутъ воды со всѣхъ сторонъ нахлынули, люди съ частiю вещей перебрались на чердакъ, самъ я нашелъ убѣжище во 2-мъ ярусѣ, у N. П. - Его спокойствiе меня не обмануло: отцу семейства не хотѣлось показать домашнимъ, чего надлежало страшиться отъ свирѣпой, безпощадной стихiи. Въ окна видъ ужасный: гдѣ за часъ пролегала оживленная, проѣзжая улица, катились ярыя волны съ ревомъ и съ пѣною, вихри не умолкали. Къ театральной площади, отъ конца Торговой и со взморья, горизонтъ примѣтно понижается; оттуда бугры и холмы одинъ на другомъ ложились въ видѣ неудержимаго водоската.
Свирѣпые вѣтры дули прямо по протяженiю улицы, порывомъ коихъ скоро воздымается бурная рѣка. Она мгновенно мелкимъ дождемъ прыщетъ въ воздухѣ, и выше растетъ и быстрѣе мчится. Между темъ, въ людяхъ мертвое молчанiе; конопать и двойныя рамы не допускаютъ слышать дальнихъ отголосковъ, а вблизи ни одного звука ежедневного человѣческого; ни одна лодка не появилась, чтобы воскресить упадшую надѣжду. Первая - гобвахта какая-то, сорванная съ мѣста, пронеслась къ Кашину мосту, который тоже былъ сломленъ и опрокинутъ; лошадь съ дрожками долго боролась со смертiю, наконецъ уступила напору и увлечена была изъ виду вонъ; потомъ поплыли беспрерывно связи, отломки от строенiй, дрова, бревна и доски - отъ судовъ ли разбитых, отъ домовъ ли разрушенныхъ, различить было невозможно. Видъ стѣсненъ былъ противустоящими домами; я черезъ смежную квартиру П. побѣжалъ и взобрался подъ самую кровлю, раскрылъ всѣ слуховыя окна. Вѣтеръ сильнѣйшiй и въ панорамѣ пространное зрѣлище бѣдствiй. Съ правой стороны (стоя задомъ къ Торговой) поперечный рукавъ на мѣстѣ улицы между Офицерской и Торговой; далѣе часть площади въ видѣ широкаго залива, прямо и слѣва Офицерская и Англiйскiй проспектъ и множество перекрестковъ, гдѣ водоворотъ сносилъ громады мостовыхъ развалинъ; они плотно спирались, их съ троттуаровъ вскорѣ отбивало; въ самой отдаленности хаосъ, океанъ, смутное смѣшенiе хлябей, которыя отвсюду обтекали видимую часть города, а въ сосѣднихъ дворахъ примѣчалъ я, какъ вода приступала къ дровянымъ запасамъ, разбирала по частямъ, по кускамъ и ихъ, и бочки, ушаты, повозки и уносила въ общую пучину, гдѣ вѣтры не давали имъ запружать каналы; все изломанное въ щепки неслось, влеклось неудержимымъ, неотразимымъ стремленiемъ. Гибнущихъ людей я не видалъ, но, сошедши нѣсколько ступеней, узналъ, что пятнадцать дѣтей, цѣпляясь, перелѣзли по кровлямъ и еще неопрокинутымъ загородамъ, спаслись въ людскую, к хозяину дома, въ форточку, также одна <дѣвушка>, которая на этотъ разъ одарена была необыкновенною упругостiю членовъ. Все это осиротѣло. Гдѣ отцы ихъ, матери!! Возвратясь въ залу къ С., я уже нашелъ, по сравненiю съ прежнимъ наблюденiемъ, что вода нижнiе этажи иные совершенно залила, а въ другихъ поднялась до вторыхъ косяковъ 3-хстекольныхъ большихъ окончинъ, вообще до 4-х аршинъ <отъ> уличной поверхности. Былъ третiй часъ пополудни; погода не утихала, но иногда солнце освещало влажное пространство, потом снова повлекалось тучами. Между темъ вода съ четверть часа остановилась на той же высотѣ, вдали появились два катера, наконецъ волны улеглись, и потопъ далѣе не простер смерть и опустошенiе; вода начала сбывать.
Между темъ (и это узнали мы после), сама Нева противъ дворца и адмиралтейства горами скопившихся водъ сдвинула и расчленила огромные мосты Исакiевскiй, Троицкiй и иные. Вихри буйно ими играли по широкому разливу, суда гибли и съ ними люди, иные истощавшiе послѣднiя силы поверхъ зыбей, другiе на деревахъ бульвара висѣли над клокочущей бездною. В эту роковую минуту государь явился на балконѣ. Изъ окружавших его одинъ сбросилъ съ себя мундиръ, сбѣжалъ внизъ, по горло вошелъ въ воду, потомъ на катерѣ поплылъ спасать несчастныхъ. Это былъ генералъ-адъютантъ Бенкендорфъ. Онъ многихъ избавилъ отъ потопленiя, но вскорѣ исчезъ изъ виду, и во вѣсь этотъ день о нем не было вѣсти. Графъ Милорадовичъ въ началѣ наводненiя пронесся къ Екатерингофу, но его поутру не было, и колеса его кареты, какъ пароходныя крылья, рыли бездну, и онъ едва мог добраться до дворца, откудова, взявши катеръ, спасъ нѣсколькихъ.
Все, по сю сторону Фонтанки до Литейной и Владимирской, было наводнено. Невскiй проспектъ превращенъ былъ въ бурный проливъ; всѣ запасы въ подвалахъ погибли; изъ нижнихъ магазиновъ выписныя издѣлья быстро поплыли къ Аничкову мосту; набережныя различныхъ каналовъ исчезали и всѣ каналы соединились въ одно. Столѣтнiя деревья въ Лѣтнемъ саду лежали грядами, исторгнутыя, вверхъ корнями. Ограда ломбарда на Мещанской и другiя, кирпичныя и деревянныя, подмытыя въ основанiи, обрушивались съ трескомъ и грохотомъ.
На другой день поутру я пошелъ осматривать слѣдствiя стихiйнаго разрушенiя. Кашинъ и Поцѣлуевъ мосты были сдвинуты съ мѣста. Я поворотилъ вдоль Пряжки. Набережныя желѣзныя перилы и гранитные пиластры лежали бокомъ. Храповицкiй отторгнутъ отъ мостовыхъ укрѣпленiй, неспособный къ проѣзду. Я перешелъ через него, и возле дома графини Бобринской, середи улицы очутился мост с Галернаго канала; на Большой Галерной раздутые трупы коровъ и лошадей. Я воротился опять къ Храповицкому мосту и вдоль Пряжки и ея изрытой набережной дошелъ до другого моста, который наканунѣ отправило вдоль по Офицерской. Бертовъ мост тоже исчезъ. По пловучему лѣсу и по наваленнымъ полѣнамъ, погружаясь въ воду то одной ногою, то другою, добрался я до Матиловыхъ тоней. Видъ открытъ былъ на Васильевский островъ. Тутъ, въ окрестности, не существовало уже нѣсколькихъ сотъ домовъ; одинъ, и то безобразная груда, въ которой фундаментъ и крыша - все было перемѣшано; я подивился, как и это уцелело. - Это не здѣшнiе; отсюдова строенiя богъ вѣдаетъ куда унесло, а это прибило сюда съ Ивановской гавани. - Между темъ подошло нѣсколько любопытныхъ; иные, завлеченные сильнымъ спиртовымъ запахомъ, начали разбирать кровельныя доски; подъ ними скотъ домашнiй и люди мертвые и всякiя вещи. Далѣе нельзя было итти по развалинамъ; я приговорилъ яликъ и пустился въ Неву; мы поплыли въ Галерную гавань; но сильный вѣтеръ прибилъ меня къ Сальным буянам, где, на возвышенномъ гранитномъ берегу, стояло двухмачтовое чухонское судно, необыкновенной силою такъ высоко взмощенное; кругомъ поврежденныя огромныя суда, издалека туда заброшенныя. Я взобрался вверхъ; тутъ огромное кирпичное зданiе, вся его лицевая сторона была въ нѣсколькихъ мѣстахъ проломлена, какъ быъ десяткомъ стенобитныхъ орудiй; бочки съ саломъ разметало повсюду; у ногъ моихъ черепки, луковица, капуста и толстая связанная кипа бумагъ съ надписью: «№ 16, февр. 20. Дѣла казенныя».
Возвращаясь по Мясной, во второмъ домѣ отъ Екатерингофскаго проспекта заглянулъ я въ нижнiя окна. Три покойника лежало уже, обвитые простиралами, на трехъ столахъ. Я вошелъ во внутреннiй дворъ, - ни души живой. Проникнулъ въ тотъ покой, гдѣ были усопшiе, раскрылъ лица двоихъ; пожилая женщина и дѣвочка съ открытыми глазами, съ оскаленными бѣлыми зубами; ни малѣйшаго признака насильственной смерти. До третьяго тела я не могъ добраться отъ ужаснейшей наносной грязи. Не знаю, трупы ли это утопленниковъ или скончавшихся иною смертiю. На Торговой, недалеко отъ моей квартиры, стоялъ пароходъ на сушѣ.
Необыкновенныя событiя придаютъ духу сильную внѣшнюю дѣятельность; я не могъ оставаться на мѣстѣ и поѣхалъ на Англiйскую набережную. Большая часть ея загромождена была частями развалившихся судовъ и их груза. На дрожках нельзя было пробраться; перешедъ съ половину версты, я воротился; видъ столькихъ различныхъ предметовъ, безпорядочно разметанныхъ, становился однообразнымъ; повсюду странная смесь раздробленныхъ <…>
Я наскоро собралъ нѣкоторыя черты, поразившiя меня наиболѣе въ картинѣ гнѣва разсвирѣпѣвшей природы и гибели человѣковъ. Тутъ не было мѣста ни краскамъ витiйственности, отъ разсужденiй я также воздерживался: дать имъ волю, значило бы поставить собственную личность на мѣсто великаго событiя. Другiе могутъ добавить несовершенство моего сказанiя темъ, что сами знаютъ; г-да Гречъ и Булгаринъ берутся его дополнить всемъ, что окажется истинно замечательнымъ, при второмъ изданiи этой тетрадки, если первое скоро разойдется и меня здѣсь уже не будетъ…
Теперь прошло нѣсколько времени со дня грознаго происшествiя. Рѣка возвратилась въ предписанные ей предѣлы; душевныя силы не такъ скоро могутъ притти въ спокойное равновѣсiе. Но бѣдствiя народа уже получаютъ возможное уврачеванiе; впечатлѣнiя ужаса мало-по-малу ослабѣваютъ, и я на семъ останавливаюсь. Въ общественныхъ скорбяхъ утѣшенъ мыслiю, что посредствомъ сихъ листковъ друзья мои въ отдаленной Грузiи узнаютъ о моемъ сохраненiи въ минувшей опасности, и гдѣ нынѣ нахожусь, и чему былъ очевидцемъ,
<Ноябрь 1824>