"Чижик-пыжик, где ты был? На Фонтанке водку пил..." Вариант 2.
"Джон Чижелло с трудом открыл глаза, припорошенные снегом. Ночь он провел в полуразрушенной индейской хижине у подножия скалы, в пятидесяти милях от ближайшего городка на берегу Юкона. Джон очень ослаб, собственное тело отказывалось служить ему. Толку от него не было никакого, да и жить ему оставалось недолго. Поэтому Френк Гарриман и бежал накануне, захватив скудный запас провизии и бутылку английского джина, которую они берегли как зеницу ока.
Небо розовело на краю Белого Безмолвия. Начинался новый день, возможно, последний день его жизни. Чижелло заставил себя проглотить горсть снега, скрипевшего на его воспаленных деснах. Ему оставалось либо умереть здесь, посреди ледяной пустыни, либо попытаться перехитрить судьбу. Он выполз из хижины, оглядел воспаленными глазами пространство. Свежие лыжные следы спускались с холма и уходили в сторону пологой долины. Джон подумал, что его бывший товарищ был истощен не меньше его, и не мог уйти далеко. Рыча, словно умирающий волк, он встал на лыжи и медленно пошел к долине, то и дело проваливаясь в сугробы...
Френка он увидел издалека, окоченевшие мертвые руки Гарримана продолжали сжимать котомку с провизией. Джон упал в снег рядом с трупом, и ему стоило немалых трудов развязать котомку.
- Френки, дурья твоя башка, - прохрипел он, доставая бутылку джина, - неужели ты думал, что я когда-нибудь уступлю выпивку?
Он засунул бутылку за пазуху, пытаясь теплом своего больного тела отогреть животворящий огонь, сокрытый в оледеневшей жидкости."
Джек Лондон, Глен-Эллен, 1910 г.
Небо розовело на краю Белого Безмолвия. Начинался новый день, возможно, последний день его жизни. Чижелло заставил себя проглотить горсть снега, скрипевшего на его воспаленных деснах. Ему оставалось либо умереть здесь, посреди ледяной пустыни, либо попытаться перехитрить судьбу. Он выполз из хижины, оглядел воспаленными глазами пространство. Свежие лыжные следы спускались с холма и уходили в сторону пологой долины. Джон подумал, что его бывший товарищ был истощен не меньше его, и не мог уйти далеко. Рыча, словно умирающий волк, он встал на лыжи и медленно пошел к долине, то и дело проваливаясь в сугробы...
Френка он увидел издалека, окоченевшие мертвые руки Гарримана продолжали сжимать котомку с провизией. Джон упал в снег рядом с трупом, и ему стоило немалых трудов развязать котомку.
- Френки, дурья твоя башка, - прохрипел он, доставая бутылку джина, - неужели ты думал, что я когда-нибудь уступлю выпивку?
Он засунул бутылку за пазуху, пытаясь теплом своего больного тела отогреть животворящий огонь, сокрытый в оледеневшей жидкости."
Джек Лондон, Глен-Эллен, 1910 г.