Человеческий фактор
Вместо наказания инженера Горелова решили наградить Зойкиной верностью. Половина заводского персонала мужеского полу при имени "Зоя" начинала как-то особенно шумно дышать, другая половина глаза в сторону отводила. Ну, отводила и отводила, дело житейское. Сам Альберт Валентинович ни на какие провокации не велся, еще чего, у него симпатия на Златни Пясьци Болгарии живет, он туда в сентябрях ездит.
Зойка - упаковщица на заводе. По жизни тоже - в штабеля мужиков укладывала, упаковывала аккуратненько, и, предварительно вынув осчастливленного из коробочки (фокус, иллюзия, трюк!), возвращала в семью. Бантиком для красоты перевязанного - ну не буквально перевязанного, аллегорически. С неженатыми и связываться не хотела, случай у нее был - молоденький укладчик обещаниями утопиться ее замучил, на плече у нее рыдал где завидит, стыдно. Зойка - женщина прежде всего свободная, потом уже знойная. Неотразимая вообще в распоследнюю очередь. Любимая, дорогая - и в самом, что ни на есть, соку. Жалко девку. Зазря пропадает, спохватится - поздно будет. Лето красное пропела - и что? И ничего, стрекоза довольна.
Настроение у директора особое. С тех пор, как прочел и запомнил: "Ты навсегда в ответе за тех, кого приручил". Примерно неделю назад прочел, в библиотеке собрание проходило, темы культуры и просвещения - там плакат на стене. Полчаса в него глядел. Вгляделся. А ведь действительно - в ответе и навсегда. Когда-то у него такая вот заноза по молодости лет была. Уже и ребенка ждала. Он слово себе дал с ней до конца жизни... А тут жена приехала, тоже беременная, дело к родам, у Альберта это из головы вылетело, пока она у матери находилась. И расстался он с зазнобой, и мается теперь до конца жизни, вместо счастья. Эх, да что там говорить!.. В общем, в долгу он перед женским родом. В долгу неоплатном.
Зойка ему уж больно ту, давнюю, напоминала. В одну реку дважды без толку входить, но глядел на нее - сердце в куски рвалось. И уволить бы, да совесть замучает. В наказание она ему дана. Не иначе. Точь-в-точь такая же. Шумная, колючая, доверчивая. Э-эх! И кто ее теперь замуж то возьмет? Да никто.
Как никто? А Горелов? Проштрафился он крепко, лишний нолик в расчетах написал, партия новой продукции запорота. Переживем, не конец света. Но Горелов... с образованием работник, ему б отделом руководить в институте ядрена мать физики какой-нибудь, а он тут, на заводе. В чертежи мельком глядит, соображает сразу. Молниеносно. И вот, досоображался. Надо бы его главным по новым разработкам сделать, пусть применяет талант по назначению. А на его место бы кто-то попроще сел, желающих много.
Сдерживал эмоции, по государственному по-хозяйски мыслил, да разгневался: «А чтоб понял, кто хозяин - на ковер его вызову. По буквам объясню».
- Жениться тебе, парень, пора. Мы тебе и невесту выделим, и квартиру. Невеста будет красивая, квартира - двухкомнатная, в центре. Дети пойдут. И работу тебе сменить пора, сменим.
- Какие дети? - Горелову только эта часть рассказа интересной показалась.
- Маленькие, Алексей Иваныч, новорожденные.
- А я жениться не собираюсь. Я свободный человек.
- Свободных людей, Леша, не бывает. Бывают безработные. А у тебя все в порядке. И повышение ждет. Займешься, наконец, изобретениями, возглавишь новый отдел. Но при условии: Зоя Липочкина будет с тобой счастлива. Верность ее мы обеспечим.
- А если я не согласен категорически?
- Тогда ты свободен. И ни работы, ни квартиры нет. Ты нам партию продукта на ветер, аль забыл? Разозлюсь - и посадить могу. Иди, Леша, думай.
Очкарики все чокнутые, - подумал Альберт Валентинович, и распорядился Зою доставить, срочно.
С ней разговор еще короче. Чтоб ни у кого и никаких оснований заподозрить личные пристрастия, он даже не велел двери запирать, щелка. Следил, чтобы секретарша не просто подслушивала, но и слышала каждое слово.
- Ну вот, Зоя, поздравить тебя хочу. Скоро ты станешь Гореловой. Все у тебя будет. При одном условии, Зоя. Ты верность мужу будешь хранить, до конца жизни.
- Да я ж Горелова и не знаю толком.
- Это даже хорошо, - Альберт Валентинович усмехнулся одними глазами, незаметно чтоб. - Раньше ведь как замуж выходили? Заранее представления о женихе не имели, а как потом счастливо жили! Я «Историю государства Российского» читаю. Много думаю. Обычаи правильные были. И ты, Зоя, будешь счастливой женой начальника Отдела Новых Разработок. Со всеми вытекающими вариантами оплаты его труда. Должна ему тыл обеспечить и радостные переживания на дому. Чтоб работалось ему легко и новые идеи в голову гурьбой, как рыба на нерест, шли.
- Альберт Валентинович. Вы что-то неправильно поняли. Не пойду я за Горелова замуж. А верность вообще никому хранить не собираюсь. Верность - бессмысленный пережиток прошлого, буржуазного и докомпьютерного.
- Тогда, Зоенька, красавица наша, придется тебе с заводом расстаться. И с городом, так как место работы в Мироньевске одно: наше предприятие. Ты сколько раз вовремя на работу приходила?
- Зато теперь...
- Зато теперь - не считается, все отмечено. Я тебя по совокупности опозданий уволю, никакой профком не подкопается. Могу и по статье. Злонамеренный саботаж укладочного процесса плюс аморальное поведение. Всех твоих жертв приглашу на ковер, с женами. Ковер придется побольше заказать, а рассказ их ждет интересный. Иди Зоя, думай. До понедельника. В понедельник утром - жду. В восемь тридцать и ни минутой позже! - она не сразу из кабинета вышла, после напоминания. Напоминания, что главное - новой заводской традицией будет всеобщая верность. Жены верны мужьям, мужья верны женам.
Зойка от такой постановки вопроса вмиг встряхнулась:
- Это кто, Эдик, что ли, будет Натусику своему верность хранить?
- Ты Эдика нашего не трожь. Они с Натальей счастливы. Остальное - дела семейные. Да и мы в стороне не останемся, за наводку спасибо. - Альберт Валентинович понял, что коллективной нравственностью озаботился всерьез. На самотек пускать нельзя, вопросы решения требуют.
Ушла, наконец. Директор смотрел ей вслед, прищурившись. Не понимает, дура, заботы отеческой и своего счастья. Он ощутил себя творцом, даже нет - создателем.
Стерпится - слюбится, слюбится - сладится. Поженили молодых, ключи от новой квартиры вручили, как подарок профкома. Невеста вначале и глядеть на Горелова отказывалась, он тоже как пришибленный сидел. Но водка и крики "Горько!" свое дело сделали. Постепенно целоваться стали. Потом во вкус вошли, Горелов от прилива гормонов очки выбросил, Зоя раскраснелась, в смущении хороша!
Альберт Валентинович на пару смотрел с удовольствием. Жених интеллигентный, невеста красавица. И с приданым, и с опытом. Квартира в элитном доме, с видеонаблюдением. Особо не разгуляешься.
Да и вряд ли ей гулять-то в голову придет. Известно же - самые верные жены из таких вот Кармен и получаются, плюс Мироньевск не Севилья, тореадоры арии не поют.
Альберт Валентинович выдохнул с чувством правильно исполненного долга. А ведь коллектив-то большой! Большой, прирученный - поголовно и поименно. Так что, ответственность еще не вся вышла. Он сделал пометку в электронном ежедневнике: "Эдик, Наталья, семья. Разобраться."
Зойка - упаковщица на заводе. По жизни тоже - в штабеля мужиков укладывала, упаковывала аккуратненько, и, предварительно вынув осчастливленного из коробочки (фокус, иллюзия, трюк!), возвращала в семью. Бантиком для красоты перевязанного - ну не буквально перевязанного, аллегорически. С неженатыми и связываться не хотела, случай у нее был - молоденький укладчик обещаниями утопиться ее замучил, на плече у нее рыдал где завидит, стыдно. Зойка - женщина прежде всего свободная, потом уже знойная. Неотразимая вообще в распоследнюю очередь. Любимая, дорогая - и в самом, что ни на есть, соку. Жалко девку. Зазря пропадает, спохватится - поздно будет. Лето красное пропела - и что? И ничего, стрекоза довольна.
Настроение у директора особое. С тех пор, как прочел и запомнил: "Ты навсегда в ответе за тех, кого приручил". Примерно неделю назад прочел, в библиотеке собрание проходило, темы культуры и просвещения - там плакат на стене. Полчаса в него глядел. Вгляделся. А ведь действительно - в ответе и навсегда. Когда-то у него такая вот заноза по молодости лет была. Уже и ребенка ждала. Он слово себе дал с ней до конца жизни... А тут жена приехала, тоже беременная, дело к родам, у Альберта это из головы вылетело, пока она у матери находилась. И расстался он с зазнобой, и мается теперь до конца жизни, вместо счастья. Эх, да что там говорить!.. В общем, в долгу он перед женским родом. В долгу неоплатном.
Зойка ему уж больно ту, давнюю, напоминала. В одну реку дважды без толку входить, но глядел на нее - сердце в куски рвалось. И уволить бы, да совесть замучает. В наказание она ему дана. Не иначе. Точь-в-точь такая же. Шумная, колючая, доверчивая. Э-эх! И кто ее теперь замуж то возьмет? Да никто.
Как никто? А Горелов? Проштрафился он крепко, лишний нолик в расчетах написал, партия новой продукции запорота. Переживем, не конец света. Но Горелов... с образованием работник, ему б отделом руководить в институте ядрена мать физики какой-нибудь, а он тут, на заводе. В чертежи мельком глядит, соображает сразу. Молниеносно. И вот, досоображался. Надо бы его главным по новым разработкам сделать, пусть применяет талант по назначению. А на его место бы кто-то попроще сел, желающих много.
Сдерживал эмоции, по государственному по-хозяйски мыслил, да разгневался: «А чтоб понял, кто хозяин - на ковер его вызову. По буквам объясню».
- Жениться тебе, парень, пора. Мы тебе и невесту выделим, и квартиру. Невеста будет красивая, квартира - двухкомнатная, в центре. Дети пойдут. И работу тебе сменить пора, сменим.
- Какие дети? - Горелову только эта часть рассказа интересной показалась.
- Маленькие, Алексей Иваныч, новорожденные.
- А я жениться не собираюсь. Я свободный человек.
- Свободных людей, Леша, не бывает. Бывают безработные. А у тебя все в порядке. И повышение ждет. Займешься, наконец, изобретениями, возглавишь новый отдел. Но при условии: Зоя Липочкина будет с тобой счастлива. Верность ее мы обеспечим.
- А если я не согласен категорически?
- Тогда ты свободен. И ни работы, ни квартиры нет. Ты нам партию продукта на ветер, аль забыл? Разозлюсь - и посадить могу. Иди, Леша, думай.
Очкарики все чокнутые, - подумал Альберт Валентинович, и распорядился Зою доставить, срочно.
С ней разговор еще короче. Чтоб ни у кого и никаких оснований заподозрить личные пристрастия, он даже не велел двери запирать, щелка. Следил, чтобы секретарша не просто подслушивала, но и слышала каждое слово.
- Ну вот, Зоя, поздравить тебя хочу. Скоро ты станешь Гореловой. Все у тебя будет. При одном условии, Зоя. Ты верность мужу будешь хранить, до конца жизни.
- Да я ж Горелова и не знаю толком.
- Это даже хорошо, - Альберт Валентинович усмехнулся одними глазами, незаметно чтоб. - Раньше ведь как замуж выходили? Заранее представления о женихе не имели, а как потом счастливо жили! Я «Историю государства Российского» читаю. Много думаю. Обычаи правильные были. И ты, Зоя, будешь счастливой женой начальника Отдела Новых Разработок. Со всеми вытекающими вариантами оплаты его труда. Должна ему тыл обеспечить и радостные переживания на дому. Чтоб работалось ему легко и новые идеи в голову гурьбой, как рыба на нерест, шли.
- Альберт Валентинович. Вы что-то неправильно поняли. Не пойду я за Горелова замуж. А верность вообще никому хранить не собираюсь. Верность - бессмысленный пережиток прошлого, буржуазного и докомпьютерного.
- Тогда, Зоенька, красавица наша, придется тебе с заводом расстаться. И с городом, так как место работы в Мироньевске одно: наше предприятие. Ты сколько раз вовремя на работу приходила?
- Зато теперь...
- Зато теперь - не считается, все отмечено. Я тебя по совокупности опозданий уволю, никакой профком не подкопается. Могу и по статье. Злонамеренный саботаж укладочного процесса плюс аморальное поведение. Всех твоих жертв приглашу на ковер, с женами. Ковер придется побольше заказать, а рассказ их ждет интересный. Иди Зоя, думай. До понедельника. В понедельник утром - жду. В восемь тридцать и ни минутой позже! - она не сразу из кабинета вышла, после напоминания. Напоминания, что главное - новой заводской традицией будет всеобщая верность. Жены верны мужьям, мужья верны женам.
Зойка от такой постановки вопроса вмиг встряхнулась:
- Это кто, Эдик, что ли, будет Натусику своему верность хранить?
- Ты Эдика нашего не трожь. Они с Натальей счастливы. Остальное - дела семейные. Да и мы в стороне не останемся, за наводку спасибо. - Альберт Валентинович понял, что коллективной нравственностью озаботился всерьез. На самотек пускать нельзя, вопросы решения требуют.
Ушла, наконец. Директор смотрел ей вслед, прищурившись. Не понимает, дура, заботы отеческой и своего счастья. Он ощутил себя творцом, даже нет - создателем.
Стерпится - слюбится, слюбится - сладится. Поженили молодых, ключи от новой квартиры вручили, как подарок профкома. Невеста вначале и глядеть на Горелова отказывалась, он тоже как пришибленный сидел. Но водка и крики "Горько!" свое дело сделали. Постепенно целоваться стали. Потом во вкус вошли, Горелов от прилива гормонов очки выбросил, Зоя раскраснелась, в смущении хороша!
Альберт Валентинович на пару смотрел с удовольствием. Жених интеллигентный, невеста красавица. И с приданым, и с опытом. Квартира в элитном доме, с видеонаблюдением. Особо не разгуляешься.
Да и вряд ли ей гулять-то в голову придет. Известно же - самые верные жены из таких вот Кармен и получаются, плюс Мироньевск не Севилья, тореадоры арии не поют.
Альберт Валентинович выдохнул с чувством правильно исполненного долга. А ведь коллектив-то большой! Большой, прирученный - поголовно и поименно. Так что, ответственность еще не вся вышла. Он сделал пометку в электронном ежедневнике: "Эдик, Наталья, семья. Разобраться."