Трактор для героя.
Оля Карташова - студийная легенда, при мне ее уже на радио перевели, но анекдоты о ней кругами расходились, из уст в уста. У телезрителя, мол, от ее присутствия в кадре взрывы происходили в мозгу, даже у рядового телезрителя программы «Сельский час», была такая раньше… ну, урожай, ну, догоним и перегоним, в этом году показатели резко… углубляться не буду, в терминологии путаюсь. Да и саму Олю припоминаю смутно - как по мне, так райкомовской внешности тетенька, в студенчестве моем в командировку ездили, в село, Карташову там все уважали.
Веселая, пухлая, резвая. Ну и смешливая, конечно. Ростом невелика, лицом кругла, да она из одних округлостей состояла, сплошь. Колобок, но с талией и... и... агромадной грудью. Сиськи, как сейчас принято говорить, у нее были выдающиеся. Тут нельзя с просто женщинами сравнивать, тут Памела Андерсон разве что вровень, но феномен Памелы - результат упорства и труда, плюс с хирургами повезло.
А у Оли все свое, натуральное. Цифру номера определить трудно, 7-8, 8-7, если шесть или пять - тоже вполне достаточно, сами понимаете, причем в советские времена, как и в любые другие, равнодушных не наблюдалось. В личной жизни сплошь события, замужества и новые замужества. Звонков в студию тогда еще не было, только письма в редакцию, это как-то упрощало ситуацию. Но и не решало, отнюдь. Понятно, такая женщина кадр заполняет настолько, что ничего кроме Олиных объемов зритель воспринимать не в состоянии. Хоть на общем, хоть на среднем, о крупном плане говорить не приходится, операторы путались, какую Олину часть показывать, их специально тренировали.
И вот как-то был случай, ведет Оля Карташова очередную запланированную программу для сельских тружеников, тема - подвиг молодого тракториста Сергея Лобанюка, его трудовые успехи ни в какие рамки не вписывались, как Олина грудь примерно.
Тракторист Сережа трактор водил хорошо, а говорил - не очень. Короче, вовсе не говорил, отмалчивался. Есть слово специальное для этой категории телесобеседников: «неговорящий». В смысле, говорить-то он в принципе умеет, но мыча и страдая, диалог неуместен. Таких предпочтительно по имени назвать, присутствие в кадре обозначить, а от беседы его чем-то отвлечь, не смейтесь заранее.
По правде, человек любой профессии может неговорящим оказаться, и художник, и чиновник, и футболист. К примеру. Так что, тракторист Сережа, совершивший подвиг на посевной, особо никого не шокировал. Обычное дело. Ну, посидит, поприсутствует, посмотрит кинохронику, себя в поле увидит, чем-то займется, не маленький. О закрученном сюжете Сережу предупредили, репетицию провели, суть: в конце посиделок ему Оля ключ от нового трактора вручает, а он говорит: «Спасибо вам за ключ!» И улыбается. Дальше музыка, трактор сеет трактор пашет, тракторист рукою машет, скрывается в кабине, трактор длинно дыр-дыр-дыр, прямиком в светлое будущее, титры уходят вверх, заставка. Такое свежее режиссерское решение.
Но поводом для программы как раз встреча с трактористом была, событие: ему колхозное руководство новый трактор выделило, при помощи райкомов, горкомов, обкомов и других инстанций трудно добытый. Сережа о новой технике давно мечтал, да удаль молодецкая и со старой чудеса творила.
Перекур в коридоре, шуточки, повторили вкратце, кто куда глядит, в студию вошли, софиты с прожекторами огнем горят, от десяти обратно посчитали - внимание, эфир! Представили всех, те поклонились с напряжением - ну, не телом, головой кивнуть достаточно. И улыбочка, если получится. Сюжеты пошли перебивочные, все путем. Оля Карташова спрашивает, говорящие говорят, Сережа Лобанюк внимательно слушает. А софиты с прожекторами, мать твою, жарят, сознание плавится. Монотонность, однообразие - висит время, будто не движется. Неговорящие иногда на эфире засыпают, а «Сельский час» целых сорок пять минут длился, уж чего они там столько времени выясняли - ума не приложу. Сережа испариной покрылся, мысли от темы вдаль, о своем думает. Насчет «думает», зачеркнуть бы надо, потому как не думает он вовсе, а давно уже взглядом в декольте Олино уперт. Обширные декольте всегда при ней, как и формы пышные. Как и сиськи неотразимые, то есть, извините, великолепная грудь.
И когда обо всем поговорили, Сережу горячо, в его же присутствии, председатель колхоза и ответственные приглашенные похвалили (крупный план тракториста, профиль), а эфирного времени почти ноль - момент сюрприза подошел. Фронтально Оля к Сереже разворачивается, тот, бедолага, окончательно столбенеет: теледива элегантненько так, пальчиками одними удерживая, машет ключом злополучным у Лобанюка перед носом, нежные слова произнося. Сережа, всеми позабытый, без внимания оставленный (а взглядом он, как мы помним, в Олином декольте утоплен и давно), вздрагивает - и громким голосом соло в финале выдает, единственную фразу:
- Спасибо вам за... бюст! - Тут общее замешательство, пауза.
Пауза, ну и что? Никто бы и внимания не обратил, программе конец, заставку приготовили, какое там слово последнее - неважно, это вам показалось, вся передача о новом тракторе, за него и спасибо, в следующий раз вслушаетесь (нет-нет, какой там повтор, программы без записи шли, как воробьишко, - вылетело и не поймаешь).
Но Оля переполошилась необычайно. Лицом хлопочет, ручками по декольте шлепает - и одно и то же твердит, скороговоркой:
- Дорогие товарищи! Товарищи дорогие! Он имел в виду не бюст, не бюст он имел в виду! Он имел в виду ключ! Вы неправильно поняли! Не бюст, а ключ! Ключ от нового трактора! Вот этот! Вот! - и тычет, тычет в объектив предметом обозначенным - для убедительности. Лицо Сережи Лобанюка, застывшее, в глазах слеза. Лицо Оли Карташовой, раскрасневшееся. Оба смущены до крайности. Про что была передача? Про любовь. Их как в стогу сена застали, кино французское, а не рядовая программа для тружеников села.
Тут, наконец и сюжеты с поля пошли, заставку дали, несмотря на оживление в студии. Окончание передачи запомнилось крепко, даже тем зрителям, что эфир пропустили.
В принципе, все потом хорошо устроилось. Тракторист Сережа новый трактор получил, председатель колхоза - грамоту почетную и другие виды поощрений.
А Олю Карташову на радио перевели, от греха подальше. Вроде, там спокойно ее программы проходили, а может, к тому времени водолазки в моду вошли. Если пиджак сверху надеть, то и собеседника приглашать неопасно.
Веселая, пухлая, резвая. Ну и смешливая, конечно. Ростом невелика, лицом кругла, да она из одних округлостей состояла, сплошь. Колобок, но с талией и... и... агромадной грудью. Сиськи, как сейчас принято говорить, у нее были выдающиеся. Тут нельзя с просто женщинами сравнивать, тут Памела Андерсон разве что вровень, но феномен Памелы - результат упорства и труда, плюс с хирургами повезло.
А у Оли все свое, натуральное. Цифру номера определить трудно, 7-8, 8-7, если шесть или пять - тоже вполне достаточно, сами понимаете, причем в советские времена, как и в любые другие, равнодушных не наблюдалось. В личной жизни сплошь события, замужества и новые замужества. Звонков в студию тогда еще не было, только письма в редакцию, это как-то упрощало ситуацию. Но и не решало, отнюдь. Понятно, такая женщина кадр заполняет настолько, что ничего кроме Олиных объемов зритель воспринимать не в состоянии. Хоть на общем, хоть на среднем, о крупном плане говорить не приходится, операторы путались, какую Олину часть показывать, их специально тренировали.
И вот как-то был случай, ведет Оля Карташова очередную запланированную программу для сельских тружеников, тема - подвиг молодого тракториста Сергея Лобанюка, его трудовые успехи ни в какие рамки не вписывались, как Олина грудь примерно.
Тракторист Сережа трактор водил хорошо, а говорил - не очень. Короче, вовсе не говорил, отмалчивался. Есть слово специальное для этой категории телесобеседников: «неговорящий». В смысле, говорить-то он в принципе умеет, но мыча и страдая, диалог неуместен. Таких предпочтительно по имени назвать, присутствие в кадре обозначить, а от беседы его чем-то отвлечь, не смейтесь заранее.
По правде, человек любой профессии может неговорящим оказаться, и художник, и чиновник, и футболист. К примеру. Так что, тракторист Сережа, совершивший подвиг на посевной, особо никого не шокировал. Обычное дело. Ну, посидит, поприсутствует, посмотрит кинохронику, себя в поле увидит, чем-то займется, не маленький. О закрученном сюжете Сережу предупредили, репетицию провели, суть: в конце посиделок ему Оля ключ от нового трактора вручает, а он говорит: «Спасибо вам за ключ!» И улыбается. Дальше музыка, трактор сеет трактор пашет, тракторист рукою машет, скрывается в кабине, трактор длинно дыр-дыр-дыр, прямиком в светлое будущее, титры уходят вверх, заставка. Такое свежее режиссерское решение.
Но поводом для программы как раз встреча с трактористом была, событие: ему колхозное руководство новый трактор выделило, при помощи райкомов, горкомов, обкомов и других инстанций трудно добытый. Сережа о новой технике давно мечтал, да удаль молодецкая и со старой чудеса творила.
Перекур в коридоре, шуточки, повторили вкратце, кто куда глядит, в студию вошли, софиты с прожекторами огнем горят, от десяти обратно посчитали - внимание, эфир! Представили всех, те поклонились с напряжением - ну, не телом, головой кивнуть достаточно. И улыбочка, если получится. Сюжеты пошли перебивочные, все путем. Оля Карташова спрашивает, говорящие говорят, Сережа Лобанюк внимательно слушает. А софиты с прожекторами, мать твою, жарят, сознание плавится. Монотонность, однообразие - висит время, будто не движется. Неговорящие иногда на эфире засыпают, а «Сельский час» целых сорок пять минут длился, уж чего они там столько времени выясняли - ума не приложу. Сережа испариной покрылся, мысли от темы вдаль, о своем думает. Насчет «думает», зачеркнуть бы надо, потому как не думает он вовсе, а давно уже взглядом в декольте Олино уперт. Обширные декольте всегда при ней, как и формы пышные. Как и сиськи неотразимые, то есть, извините, великолепная грудь.
И когда обо всем поговорили, Сережу горячо, в его же присутствии, председатель колхоза и ответственные приглашенные похвалили (крупный план тракториста, профиль), а эфирного времени почти ноль - момент сюрприза подошел. Фронтально Оля к Сереже разворачивается, тот, бедолага, окончательно столбенеет: теледива элегантненько так, пальчиками одними удерживая, машет ключом злополучным у Лобанюка перед носом, нежные слова произнося. Сережа, всеми позабытый, без внимания оставленный (а взглядом он, как мы помним, в Олином декольте утоплен и давно), вздрагивает - и громким голосом соло в финале выдает, единственную фразу:
- Спасибо вам за... бюст! - Тут общее замешательство, пауза.
Пауза, ну и что? Никто бы и внимания не обратил, программе конец, заставку приготовили, какое там слово последнее - неважно, это вам показалось, вся передача о новом тракторе, за него и спасибо, в следующий раз вслушаетесь (нет-нет, какой там повтор, программы без записи шли, как воробьишко, - вылетело и не поймаешь).
Но Оля переполошилась необычайно. Лицом хлопочет, ручками по декольте шлепает - и одно и то же твердит, скороговоркой:
- Дорогие товарищи! Товарищи дорогие! Он имел в виду не бюст, не бюст он имел в виду! Он имел в виду ключ! Вы неправильно поняли! Не бюст, а ключ! Ключ от нового трактора! Вот этот! Вот! - и тычет, тычет в объектив предметом обозначенным - для убедительности. Лицо Сережи Лобанюка, застывшее, в глазах слеза. Лицо Оли Карташовой, раскрасневшееся. Оба смущены до крайности. Про что была передача? Про любовь. Их как в стогу сена застали, кино французское, а не рядовая программа для тружеников села.
Тут, наконец и сюжеты с поля пошли, заставку дали, несмотря на оживление в студии. Окончание передачи запомнилось крепко, даже тем зрителям, что эфир пропустили.
В принципе, все потом хорошо устроилось. Тракторист Сережа новый трактор получил, председатель колхоза - грамоту почетную и другие виды поощрений.
А Олю Карташову на радио перевели, от греха подальше. Вроде, там спокойно ее программы проходили, а может, к тому времени водолазки в моду вошли. Если пиджак сверху надеть, то и собеседника приглашать неопасно.