"Дорога на Каламату. Записки наёмника из Конго"
Добил-таки перевод первой главы мемуаров майора Майка Хоара. Тяжёлый у него всё-таки язык, изобилующий армейскими жаргонизмами, идиомами и вставками на бельгийском. Итак, "4-е Коммандо собирается"
Глава 1
4-е Коммандо собирается
Колонна крепко увязла в самом центре вражеской территории. Дорога раскисла из-за проливных дождей и почти двадцать наших грузовиков по самые мосты завязли в этом огромном грязевом болоте. Мы были окружены армией безмолвных и незримых бойцов племени балуба, безжалостных и жестоких воинов. В тот день мы потеряли одного из моих людей - какой-то дикарь пустил в него стрелу из лука и парень немедленно скончался от яда, которым был щедро смазан наконечник. Мы задержались тогда почти на час и это была наша первая безвозвратная потеря в этих лесах. Моральный дух моих катангских водителей упал ниже некуда. Мой отряд - 4-е Коммандо - который сопровождал колонну, был истощен до предела, дня не проходило, чтобы какой-нибудь солдат не свалился с малярией - прямым следствием тотальной усталости и практически полного отсутствия сна.
Я часто возвращался мыслями к тому вечеру в сырой и провонявшей дымом хижине в деревеньке балуба, на севере Катанги, когда моросил дождь и ночь неожиданно обрушилась на окрестности. Тогда я предупредил своих офицеров, что ожидает нас впереди. Наше современное вооружение и эффективное тыловое обеспечение, говорил я им, сами по себе не могут гарантировать нам победы над примитивной, плохо вооруженной армией повстанцев. Есть огромное количество других существенных факторов, которые должны быть приняты в расчет. Изломанный рельеф местности и тяжелый тропический климат в их числе. Затем - необычный характер нашего врага. Он устраивает ритуальные пытки своих пленников, прежде чем убить их. Он использует отравленные стрелы. Он практикует каннибализм. По тактическим соображениям воин балуба не может считаться солдатом в рамках мирового стереотипа.
Здесь - Центральная Африка. Здесь не Европа. Здесь не действует ни одна из этих Женевских конвенций. В деревне перед выходом мало кто из моих офицеров думал, что им предстоит пережить. Мне необходимо было предупредить этих людей, рассказать, с чем им придется столкнуться в ходе службы в составе 4-го Коммандо.
Я лежал на полу грязной хижины, укрывшись на ночь москитной сеткой, и слушал непрекращающуюся барабанную дробь тропического ливня. Перед тем как провалиться в сон, я вдруг вспомнил тот абсолютной иной мир, где все это завертелось…
… Помятый Африкой Skymaster ждал на в дальнем углу аэродрома, прячась от посторонних глаз. Самолет выглядел уставшим и явно побитым нелегкой африканской жизнью. Когда мы приблизились, я заметил блеклые остатки старого слоя краски на хвосте - верный признак того, что самолет менял хозяев несчетное количество раз за последние лет двадцать. Я почувствовал некоторое беспокойство - лететь на этом? - но вдруг увидел пилота. Капитан Джек Мэллох, легендарный авиатор Центральной Африки. Если он за штурвалом, то можно не сомневаться - он без проблем доведет куда угодно какой угодно самолет. Представьте Джека без его синей униформы из саржи, без фуражки с золотым кантом, мысленно облачите его в черную рясу и белый стихарь - и перед вами предстанет самый преподобный и преподобных епископов. Размахивая руками, он пошел к нам, группе из 63 человек, шедших по раскаленной взлетной полосе к его побитому DC-4
- Ты командуешь всей этой ордой, Майк? - смеясь, приветствовал меня Мэллох.
- Как видишь, Джек! Как далеко летим?
- Ну, почти тысячу миль. Пролетим Булавайо, озеро Кариба, Лусаку…
- Точка высадки, я так понимаю, Элизабетвиль?
- Ты как всегда прав!
- Остановки в пути?
- Не предусмотрены… - Джек призадумался, - Хотя и не исключены! - закончил он со смехом.
- Как погода?
- Летная, закладывать круги или садиться не придется. Вообще-то у меня все по высшему разряду: сухпайки на заднем ряду, гигиенические пакеты на каждом кресле, - ухмыльнулся Мэллох. - Наверняка вам они понадобятся! Так, поднимайтесь на борт побыстрее!!! - он хлопнул в ладоши, - вперед, мальчики, andiamo.
На последнюю фразу Джека никто не обратил внимания. Пара охранников приветливо помахала нам вслед, люки самолета были задраены, взревел двигатели, старый самолет угрожающе завибрировал, а я заволновался. А ну как развалится при разгоне? Однако опытнейший Мэллох бережно поднял машину в небо и повел ее на север, в самую черную часть Черной Африки. В следующие 6 месяцев я убеждался не один раз, что именно так ее и нужно называть.
После того, как самолет занял эшелон, я вышел в салон, представился команде и проверил всех по списку, которым меня снабдил Джек. Люди в отряд собрались из разных уголков мира. Примерно двадцать парней из Южной Африки, 15 из Англии, а также итальянцы, португальцы и родезийцы. Полет проходил монотонно и на события был небогат, словом, это был типичнейший авиарейс по Африке. Оживление внес грозовой фронт, вознамерившийся проверить мастерство Мэллоха. Многие из нас пришли в тихий ужас, когда самолет начало подбрасывать и сильно трясти во время полета сквозь огромные тучи. Я, признаться, испугался, когда сквозь заряды дождя, бьющие в иллюминатор, увидел махавшее подобно птичьему крыло DC-4. Мне часто рассказывали, что Skymaster обладает удивительной живучестью, но шанс проверить истинность этих истории предоставился мне именно во время этого полета.
Пять часов спустя мы почти добрались до высокого плато Катанги, служащего водоразделом меж двумя великими реками Африки - Конго и Замбези. Сейчас в этом регионе Африки царствовал сезон сильных летних дождей, поэтому земля внизу вся блистала изумрудной зеленью и джунгли казались какими-то помолодевшими, непокорными. Это была небольшая сельскохозяйственная страна, в своих недрах таившая богатейшие месторождения почти всех известных металлов, однако больше всего тут было меди.
Через пять минут до посадки в Элизабетвиле нас внезапно нагнал реактивный истребитель Fouga Magister. Проревев своим двигателем, эта маленькая машина совершила пару «кругов почёта» вокруг нас в качестве формального приветствия, вместе с тем без слов извещая о том, что Республика Катанга находится в состоянии войны. Внутри своих границ она воюет с дикарями балуба, однако на внешних рубежах Катанга сражается с Демократической Республикой Конго, от которой она в одностороннем порядке откололась почти 9 месяцев назад. Конечно, все мы об этом знали - иначе с чего бы наёмникам находится в этой дыре недалеко от экватора?
Несколько месяцев назад президент Катанги Моиз Чомбе решил усилить вооружённые силы республики путём привлечения к службе наёмных солдат, предпочтение отдавалось профессионалам бельгийского и французского происхождения. В феврале 1969 года Катанга заключила контракты с пятью сотнями наёмников из Брюсселя и Парижа и перевезла их в Африку. Активные мероприятия по найму солдат велись и в самой Африке, причём также набирались в основном выходцы из Бельгии - бывшей метрополии этого региона - и французы, так как французский язык практически общеупотребителен в Центральной Африке и близок к бельгийскому языку. Помимо франкофонов, были приняты на службу более двух сотен солдат из Родезии и Южно-Африканской Республики. Последняя партия из 63 бойцов этого «призыва» летела сейчас к месту службы вместе со мной.
К моменту описываемых мною событий катангская армия достигла численности в 15 тысяч штыков, которыми руководили 600 офицеров, «одолженных» Бельгийской Королевской армией. Эти офицеры сформировали все органы управления вооруженными силами Катанги, включая генштаб, или Etat Major, расположившийся в Элизабетвиле. За три месяца упорной работы бельгийцы смогли превратить местных вояк в неплохое подобие профессиональной армии, близкой к международным военным стандартам. Однако нас, наёмников из Родезии и Южной Африки, не собирались вводить в состав армии Катанги. На нас возлагались задачи по осуществлению функций одновременно военной жандармерии и паравоенных формирований. Короче говоря, мы должны стать затычкой для каждой текущей бочки, исправляя проколы армии, полиции и ополчения Катанги любыми способами.
После посадки наш самолёт отгнали на самую дальнюю стоянку аэродрома и вся команда построилась для официального приветствия нас со стороны мсье Дэвида Ява, министра обороны Катанги, и премьер-министра этой страны, Карлоса Хюйе, высокого бельгийца лет тридцати, сына последнего генерал-губернатора колонии Бельгийское Конго. Паспортный контроль был проигнорирован за ненадобностью. Нас распихали по маленьким автобусам, которыми управляли бельгийские sous-officiers, и быстро повезли к городку Жадотвиль, одному из местных центров горнорудной промышленности, приблизительно в 150 километрах к западу от столицы. Как оказалось, в Жадотвиле наше путешествие не закончилось - нас отвезли еще на 35 километров на юго-запад, в шахтёрский город Шинко-лобве. Эта точка на карте Бельгийского Конго известна тем, что медь, добытая в здешних шахтах, использовалась наряду с местным ураном в Лос-Аламосском эксперименте, более известном как Манхэттенский проект, результатом которого стало создание первой в мире атомной бомбы в 1945 году.
В Шинко-лобве мы, наконец, расквартировались. Под жильё нам отдали несколько небольших вилл. Раньше в них жил белый бельгийский персонал рудника - инженеры, управленцы, их семьи. Все они покинули Конго либо сразу после обретения ею независимости, либо после начала межплеменных войн в Катанге.
Работа бельгийской службы тылового обеспечения была поставлена на ура. В течении одного часа нас накормили и экипировали униформой катангской армии. Единственным предметом обмундирования, которым мы выделялись среди остальных подразделений Катанги, были широкополые шляпы, буш-хэты, которые обычно носят в Австралии. Эти шляпы как бы показывали, что мы - жандармерия, и создавали вокруг нас определённый шарм, который можно было бы назвать романтическим, если бы не полная бесполезность этих головных уборов. Бельгийский офицер прочитал нам краткий инструктаж, разъяснил существующую военную обстановку, украсив её несколькими примерами жестокости со стороны местных племён. У многих кровь стыла в жилах от этих рассказов, но я смекнул, что эти страшилки бельгиец рассказал специально, чтобы разуверить тех из нас, кто решил было, что вся наша служба будет заключаться в распитии местного пива в казармах. Нет уж, дудки, настоящая работа ещё впереди!
Еще пара коктейлей в буфете Шахтёрского Клуба - и вот мы уже расходимся по кроватям, хотя время ещё детское…
На следующее утро я приступил к своим непосредственным обязанностям. Под моим началом оказались офицеры и рядовые общим числом 121 человек. Предстояло разбить их на две полуроты, одной из которых командовал бы Алистер Викс, бывший офицер британской армии. Командование второй полуротой я взял на себя. Общее командование также исходило от меня. Сразу отмечу, что наше подразделение не следует путать с некоторыми другими отрядами наёмников: например, с отрядом из 30 солдат, внезапно объявивших себя Белым Легионом, или с Compagnie Internationale, действовавшей заодно с другими бельгийскими наёмными формированиями.В момент описываемых мною событий Белый Легион, к глубокому сожалению, в полном составе сидел в тюрьме ООН, пойманный эфиопскими миротворцами в городке Кабало на севере Катанги. Compagnie Internationale ещё раньше отличилась жестокой решительной операцией против балуба около важного медного рудника и шахтёрского города Маноно, тоже на севере страны.
С точки зрения национального состава вверенного мне подразделения выходило, что в его составе воюют люди 15 национальностей, в большинстве своём англичане и южноафриканцы. Не было ни одного американца, несмотря на то, что они открыто выражали одобрения действиям Моиза Чомбе и неоднократно посылали запросы о вступлении в ряды армии Катанги. Катанга не принимала американцев по той простой причине, что по законам США американские граждане не могли воевать под флагом других государств под угрозой преследования и отобрания паспорта Штатов. Эта драконовская мера продолжала действовать ещё несколько лет и лишила меня возможности набрать отличных парней-специалистов из Штатов несколько лет спустя, когда я командовал другим подразделением в Африке - 5-м Коммандо. Самое смешное - потом оказалось, что законодательство США не содержит явного запрета на участие своих граждан в войнах!!!
Проблемой организации двух полурот было наличие офицеров в избыточном для 121 бойца количестве. Карлос Хюйе раздавал офицерские звания направо и налево, поэтому по стране бродило офицеров больше, чем было рядовых во всей армии Катанги. Ещё одной запаркой были наши контракты. В них был следующий пункт: все бывшие военнослужащие в рядах армии Катанги имеют право на звание на ступень выше того, что было на их предыдущей службе (естественного, с документальным подтверждением того звания). Капрал становился сержантом, сержант - лейтенантом и так далее. В теории - неплохая идея. На практике - полная чушь! Алистер Викс был капитаном британской армии. Теперь же он становился вроде как коммандантом - местным промежуточным рангом между капитаном и майором, равным бельгийскому senior capitan. Я был изначально майором и теперь никак не мог понять, кто я - подполковник, что ли? Бельгийцы мне ответили: malbeureusement non, к сожалению, нет, то бишь. Дескать, во всей Катанге есть и может быть только один подполковник, главнокомандующий армией Кревекер, бельгиец по национальности! В итоге мне пришлось довольствоваться всего лишь чином капитана, правда, лишь я мог командовать в формируемом подразделении вне зависимости от того, будет ли в нём кто-либо выше меня по рангу. Поразмыслив, я просто плюнул на всю эту неразбериху: похоже, звание тут, в Катанге, не играет вообще никакой роли. В чести тут только то, каким отрядом головорезов ты командуешь.
Следующей моей головной болью стало условие, выставленное вербовщиком капитаном Родди Каргиллом, впоследствии ушедшим в Британскую Южноафриканскую Полицию в Родезии. Так вот, оказывается, времени для тренировок и акклиматизации волонтёрам не предоставляется - по умолчанию мы все опытные солдаты, которые «выберутся сами из любой задницы». Это условие, в принципе понятное и взвешенное, на практике опять-таки оказалось невыполнимым из-за того, что многие понаехали в Африку с кучей медалей за Вторую Мировую и Корейскую войны на груди, утверждали, что получили их за великие подвиги, а на деле оказались совершенно неготовыми к службе людьми, с помощью наград повышавшими свой авторитет. Покопавшись в этих солдатах, можно было с лёгкостью обнаружить, что служили они далеко от фронта и за всю войну не слышали ни единого выстрела или разрыва снарядов.
Во Вторую мировую одному бойцу на передовой помогали 12 солдат-тыловиков. В Корейскую войну, несмотря на развитие технологий, улучшение экипировки и прочие прогрессивные мелочи, число тыловиков увеличилось до 22! Именно поэтому среди волонтёров оказалось так сложно найти солдат, действительно нюхавших порох на передовой.
Еще одной мелочью во всеобщей путанице стало точное определение термина «action». Дело в том, что использующиеся в военной терминологии понятие «in active service» и «in action» отнюдь не взаимозаменяемы, как кажется цивилам. «In action» означает непосредственный контакт с противников во время службы в армии. «In active service» означает, что человек мобилизован, обучен владению оружием, получает звание, но не участвует в боевых действиях. Так вот, подавляющее большинство волонтёров в Катанге были как раз из тех, кто был «in active service».
Вот вам пример из Второй мировой, как нельзя лучше иллюстрирующий эту разницу. Когда немцу в 1942-м бомбили Александрию, в одну из ночей сильным разрушениям помимо древних памятников архитектуры подверглась Систер-стрит, известнейший квартал красных фонарей. Это местечко изрядно подрывало моральных дух войск и было частым объектом самоволок, так что я был даже рад тому, что это змеиное гнездо было уничтожено Люфтваффе. Наутро после бомбардировки капелланы провожали в последний путь погибших под бомбами и у кого-то из них вдруг возник вопрос: в какую категорию вносить жертв бомбардировки - «killed in action» или «killed in active service». Посовещавшись, святые отцы озвучили беспрецедентное решение: всех тех, кто погиб, не сняв брюк, записывать в «killed in action», а тех, кто уже успел приступить к прелюбодеянию и снял штаны - в «killed in active service».
Я представился старшине роты Стэну Доуси и велел ему построить людей. Доуси во время войны сражался в Бирме и мы запросто общались с ним о боях у Импхала и Кохимы, постоянно дополняя друг друга, совсем как старые солдаты-сослуживцы. Стэн вовремя оставил Белый Легион - за несколько недель до их ареста - и имел кучу всяких знакомств среди бельгийских штабных и тыловиков. Солдатами он командовал строго, но справедливо, по-оброму относясь к ним, что делало ему честь и было немаловажным фактором для нормального старшины роты. Кстати, оказалось, что средний возраст бойцов был, как говорится, глубоко за тридцать пять. Но так как все они видели Вторую мировую и Корею, так что такой возраст неудивителен.
Выстроившихся солдат я немедленно проинспектировал, стараясь при этом запомнить их лица и имена. Есть парочка нехитрых трюков, которым я выучился, ещё будучи младшим лейтенантом. Во-первых, старайся запоминать их по списку. Во-вторых, прокручивай этот список в голове, когда идешь мимо строя и вызываешь разных бойцов. Когда все выучишь, то уж точно никогда не позабудешь - работают эти уловки безотказно. Да и солдаты поймут, что ты относишься к ним не как к куче людей с винтовками, а как к личностям, что очень важно при управлении подразделением. Узнай своих людей. Отсюда логически вытекает следующее: держись этих парней, заботься о них. Лидер, командующий дистанционно, по-моему - мерзость!
Инспектируя строй, я остановился напротив крепко сколоченного молодого ирландца.
- МакМанус, Патрик, сэр! Графство Монаган, Королевские Ольстерские стрелки, Корея, сэр!
Что тут говорить, выправка безукоризненная.
- Я и сам когда-то служил в Ольстерских стрелках, - сказал я. - А потом в Лондонских Ирландских, - и пошёл к следующему бойцу.
- Киртон, сэр! Южно-Африканский корпус, кадет, - ответил стройный белобрысый гигант, само олицетворение идеального солдата.
- Хэсти, Фрэнк, сэр! Глазго, Королевская морская пехота, Суэц в 56-м, сэр! Сейчас живу в Солсбери.
- Родезийская армия? - спросил я.
- Никак нет, сэр. Гробовщик!
В строю раздались тихие смешки, однако свирепо зыркнувший старшина Доуси немедленно восстановил дисциплину.
Я приблизился к румяному парню с копной рыжих волос на голове и кристалльной чистоты голубыми глазами - такими, что если стоять напротив, то становилось не по себе от их какой-то потусторонней ауры.
- Ауктерлони, Алек, сэр! «Чёрная Стража», прибыл вчера из Шотландии! -картавя, отрапортовал он.
- Здоров?
- Да, сэр, спасибо, сэр!
Прямой как жердь, ему явно не больше тридцати. Я люблю кельтов. В отряде их много быть не может по определению. Порой их трудно удержать в казармах, уж больно буйные они натуры. Зато боевого духа в них хоть отбавляй, а в бою это очень важно.
- Старайся, парень
К моему удивлению, Алек сделал полшага вперёд, прищёлкнул каблуком и с диким сельско-шотландским акцентом выдал двоестишие, таращясь вникуда-вперёд, как на параде: - И за плечи командир его обнял: вперед, конец врагу настал!
Честно, я даже не знал, как на это отреагировать, поэтому ретировался к старшине за советом.
- Зайди ко мне после построения, Ауктерлони! - приказал Стэн. Ему совершенно не улыбалось иметь дело с этим чёртовым бредом в его роте. Странный взгляд Ауктерлони вновь заставил меня внутренне содрогнуться, но я пошёл дальше. В конце концов, «Клифтона Чэпела» нам всем далеко.
- Крюгер, сэр, Генри! Южно-африканская пехота, но там все меня звали Эррол Флинн!
Тут весь строй грохнул от смеха. Действительно, этот мускулистый и красивого вида парень и впрямь напоминал голливудскую звезду. Однако тут-то ему точно не разбить ни единого сердца, так что пусть служит.
В конце шеренги стоял низкий жилистый мужчина лет 45, а может и больше. Он был похож на гвоздь, а его кожа загорела до глубокого бронзового оттенка, как будто он был лыжным инструктором с какого-то альпийского курорта. Его сплюснутый нос и поломанные уши ясно показывали, чем парень долгое время занимался.
- МакКей, сэр, Тэд. - мягко проговорил он. - Миддлсекский полк, сэр. Полковой чемпион в легчайшем весе. Второе место в чемпионате Южного округа.
- Здоров?
- Всегда, сэр, Это смысл моей жизни. - я в этом не сомневался.
За задней шеренгой, отдельно от всех, стоял высокий огромный мужчина, одетый в килт. Большую волынку он держал под мышкой. Наверное, ему было около шестидесяти.
- Сэнди Кинг, сэр! Королевский Ливерпульский полк! Сражайся или умри!
На его голове красовалась шотландская шапка - австралийский буш-хэт он и не посмел надеть на себя. Его волосы поразила седина, однако, судя по разбросанным тут и там пятнам, он пытался краской скрывать её. Я никогда не обращал внимания на возраст - лишь бы не мешал груз прожитых лет служить.
- Сыграй-ка нам! - приказал я. Сэнди немедленно принялся наигрывать «The Wearing of the Green». Я стоял ошеломленный, как и все в строю. Кинг оказался хорошим волынщиком, его музыка пробирала до глубины души и горячила кровь.
- В каптенармусы его, сэр? - спросил старшина. Я кивнул. Сэнди Кинг оказался, помимо отличного волынщика, еще и мастером на все руки: он и шил, и кроил, мог чинить обувь. Но главное, он мог обучить молодых бойцов тому, каким солдатом надлежит быть, причём знания он черпал не из учебника, а из своей долгой армейской жизни. Я был счастлив иметь такого опытного человека в отряде.
- Когда я свистну в свисток, вы должны обойти меня в полкруга и сесть на землю, - отдал я эту старую команду и вдруг почувствовал, будто отправился лет на 15 назад во времени.
- Разрешите перекурить, сэр? - улыбнулся старшина. Я разрешил, и тогда он гаркнул: - кто хочет курить - курите! У кого нет - делайте вид, что курите!!!
Старые армейские шуточки. В этом плане жизнь в армии никак не изменилась.
Я всегда был убежден, что одна из главных вещей, которые должен делать командир - говорить со своими людьми. Общение - жизненно важное звено между командиром и его бойцами. Через общение солдаты понимают, что нужно сделать и как командир собирается это осуществить. Только так коллективный разум отряда и может работать. Общение может помочь достичь большего, нежели обыкновенная отдача приказов и их исполнение. Солдат должен понять, что он - звено в цепи отряда, винтик, на котором держится военная машина. А такое убеждение имеет огромное значение. Если бойцы игнорируются или воспринимаются просто как боевые единицы, то они вскоре потеряют интерес к службе. Чтобы вырастить их энтузиазм, хороший лидер должен завоевать их умы. Он может это сделать только общением и личным примером. Его шутки, манеры, анекдоты не имеют такого смысла, как посыл, как то, что он вкладывает в головы своих подчинённых. Его мысль должна быть чёткой и ясной, однако не скучной. В противном случае результат может быть хуже, чем при слепом исполнении приказа.
Знание психологии свих подчинённых, на мой взгляд, одно из искусств, которыми должен обладать полководец.Одним из величайших командующих времён Первой Мировой войны был австралийский фельдмаршал лорд Бёрдвуд. Он досконально изучил своих людей, а они прекрасно знали его. Лорд Бёрдвуд носил монокль, что многие считали жеманством. Однажды, инспектируя один из батальонов, он обнаружил, что солдаты, все как один, зажимали между бровью и щекой монетки, дабы походить на своего командира. Бёрдвуд прошел из конца в конец строя без единого комментария, ни одна эмоция не проскользнула по его лицу. В конце концов он прорычал: «Ладно, ублюдки. Вы своего добились. Но скажите-ка мне, кто из вас, хренов окопных, сможет так?!», затем подбросил монокль в воздух и поймал его другим глазом! Австралийские солдаты обожали своего командира.
Я провёл для солдат краткий инструктаж по политической и военной ситуации в Катанге и ответил на их вопросы. Большинство спрашивало о переводах денег своим семьям, кто-то спрашивал о том, как часто будут выплачивать наличные и можно ли их тут, в Катанге, обменять на валюту. Однако ни один не спросил о там, как скоро нам придётся идти в бой. Видимо, этот вопрос они оставили на совести своей самомотивации.
Напоследок я рассказал им золотое правило - наш отряд будет состоять в партнёрстве 50Х50: я отдаю приказы, вы их выполняете. Парни рассмеялись, но правило до них дошло. Я объявил расписание занятий, объявил офицеров и сержантов и велел бойцам расходиться.
4-е Коммандо собралось.
Глава 1
4-е Коммандо собирается
Колонна крепко увязла в самом центре вражеской территории. Дорога раскисла из-за проливных дождей и почти двадцать наших грузовиков по самые мосты завязли в этом огромном грязевом болоте. Мы были окружены армией безмолвных и незримых бойцов племени балуба, безжалостных и жестоких воинов. В тот день мы потеряли одного из моих людей - какой-то дикарь пустил в него стрелу из лука и парень немедленно скончался от яда, которым был щедро смазан наконечник. Мы задержались тогда почти на час и это была наша первая безвозвратная потеря в этих лесах. Моральный дух моих катангских водителей упал ниже некуда. Мой отряд - 4-е Коммандо - который сопровождал колонну, был истощен до предела, дня не проходило, чтобы какой-нибудь солдат не свалился с малярией - прямым следствием тотальной усталости и практически полного отсутствия сна.
Я часто возвращался мыслями к тому вечеру в сырой и провонявшей дымом хижине в деревеньке балуба, на севере Катанги, когда моросил дождь и ночь неожиданно обрушилась на окрестности. Тогда я предупредил своих офицеров, что ожидает нас впереди. Наше современное вооружение и эффективное тыловое обеспечение, говорил я им, сами по себе не могут гарантировать нам победы над примитивной, плохо вооруженной армией повстанцев. Есть огромное количество других существенных факторов, которые должны быть приняты в расчет. Изломанный рельеф местности и тяжелый тропический климат в их числе. Затем - необычный характер нашего врага. Он устраивает ритуальные пытки своих пленников, прежде чем убить их. Он использует отравленные стрелы. Он практикует каннибализм. По тактическим соображениям воин балуба не может считаться солдатом в рамках мирового стереотипа.
Здесь - Центральная Африка. Здесь не Европа. Здесь не действует ни одна из этих Женевских конвенций. В деревне перед выходом мало кто из моих офицеров думал, что им предстоит пережить. Мне необходимо было предупредить этих людей, рассказать, с чем им придется столкнуться в ходе службы в составе 4-го Коммандо.
Я лежал на полу грязной хижины, укрывшись на ночь москитной сеткой, и слушал непрекращающуюся барабанную дробь тропического ливня. Перед тем как провалиться в сон, я вдруг вспомнил тот абсолютной иной мир, где все это завертелось…
… Помятый Африкой Skymaster ждал на в дальнем углу аэродрома, прячась от посторонних глаз. Самолет выглядел уставшим и явно побитым нелегкой африканской жизнью. Когда мы приблизились, я заметил блеклые остатки старого слоя краски на хвосте - верный признак того, что самолет менял хозяев несчетное количество раз за последние лет двадцать. Я почувствовал некоторое беспокойство - лететь на этом? - но вдруг увидел пилота. Капитан Джек Мэллох, легендарный авиатор Центральной Африки. Если он за штурвалом, то можно не сомневаться - он без проблем доведет куда угодно какой угодно самолет. Представьте Джека без его синей униформы из саржи, без фуражки с золотым кантом, мысленно облачите его в черную рясу и белый стихарь - и перед вами предстанет самый преподобный и преподобных епископов. Размахивая руками, он пошел к нам, группе из 63 человек, шедших по раскаленной взлетной полосе к его побитому DC-4
- Ты командуешь всей этой ордой, Майк? - смеясь, приветствовал меня Мэллох.
- Как видишь, Джек! Как далеко летим?
- Ну, почти тысячу миль. Пролетим Булавайо, озеро Кариба, Лусаку…
- Точка высадки, я так понимаю, Элизабетвиль?
- Ты как всегда прав!
- Остановки в пути?
- Не предусмотрены… - Джек призадумался, - Хотя и не исключены! - закончил он со смехом.
- Как погода?
- Летная, закладывать круги или садиться не придется. Вообще-то у меня все по высшему разряду: сухпайки на заднем ряду, гигиенические пакеты на каждом кресле, - ухмыльнулся Мэллох. - Наверняка вам они понадобятся! Так, поднимайтесь на борт побыстрее!!! - он хлопнул в ладоши, - вперед, мальчики, andiamo.
На последнюю фразу Джека никто не обратил внимания. Пара охранников приветливо помахала нам вслед, люки самолета были задраены, взревел двигатели, старый самолет угрожающе завибрировал, а я заволновался. А ну как развалится при разгоне? Однако опытнейший Мэллох бережно поднял машину в небо и повел ее на север, в самую черную часть Черной Африки. В следующие 6 месяцев я убеждался не один раз, что именно так ее и нужно называть.
После того, как самолет занял эшелон, я вышел в салон, представился команде и проверил всех по списку, которым меня снабдил Джек. Люди в отряд собрались из разных уголков мира. Примерно двадцать парней из Южной Африки, 15 из Англии, а также итальянцы, португальцы и родезийцы. Полет проходил монотонно и на события был небогат, словом, это был типичнейший авиарейс по Африке. Оживление внес грозовой фронт, вознамерившийся проверить мастерство Мэллоха. Многие из нас пришли в тихий ужас, когда самолет начало подбрасывать и сильно трясти во время полета сквозь огромные тучи. Я, признаться, испугался, когда сквозь заряды дождя, бьющие в иллюминатор, увидел махавшее подобно птичьему крыло DC-4. Мне часто рассказывали, что Skymaster обладает удивительной живучестью, но шанс проверить истинность этих истории предоставился мне именно во время этого полета.
Пять часов спустя мы почти добрались до высокого плато Катанги, служащего водоразделом меж двумя великими реками Африки - Конго и Замбези. Сейчас в этом регионе Африки царствовал сезон сильных летних дождей, поэтому земля внизу вся блистала изумрудной зеленью и джунгли казались какими-то помолодевшими, непокорными. Это была небольшая сельскохозяйственная страна, в своих недрах таившая богатейшие месторождения почти всех известных металлов, однако больше всего тут было меди.
Через пять минут до посадки в Элизабетвиле нас внезапно нагнал реактивный истребитель Fouga Magister. Проревев своим двигателем, эта маленькая машина совершила пару «кругов почёта» вокруг нас в качестве формального приветствия, вместе с тем без слов извещая о том, что Республика Катанга находится в состоянии войны. Внутри своих границ она воюет с дикарями балуба, однако на внешних рубежах Катанга сражается с Демократической Республикой Конго, от которой она в одностороннем порядке откололась почти 9 месяцев назад. Конечно, все мы об этом знали - иначе с чего бы наёмникам находится в этой дыре недалеко от экватора?
Несколько месяцев назад президент Катанги Моиз Чомбе решил усилить вооружённые силы республики путём привлечения к службе наёмных солдат, предпочтение отдавалось профессионалам бельгийского и французского происхождения. В феврале 1969 года Катанга заключила контракты с пятью сотнями наёмников из Брюсселя и Парижа и перевезла их в Африку. Активные мероприятия по найму солдат велись и в самой Африке, причём также набирались в основном выходцы из Бельгии - бывшей метрополии этого региона - и французы, так как французский язык практически общеупотребителен в Центральной Африке и близок к бельгийскому языку. Помимо франкофонов, были приняты на службу более двух сотен солдат из Родезии и Южно-Африканской Республики. Последняя партия из 63 бойцов этого «призыва» летела сейчас к месту службы вместе со мной.
К моменту описываемых мною событий катангская армия достигла численности в 15 тысяч штыков, которыми руководили 600 офицеров, «одолженных» Бельгийской Королевской армией. Эти офицеры сформировали все органы управления вооруженными силами Катанги, включая генштаб, или Etat Major, расположившийся в Элизабетвиле. За три месяца упорной работы бельгийцы смогли превратить местных вояк в неплохое подобие профессиональной армии, близкой к международным военным стандартам. Однако нас, наёмников из Родезии и Южной Африки, не собирались вводить в состав армии Катанги. На нас возлагались задачи по осуществлению функций одновременно военной жандармерии и паравоенных формирований. Короче говоря, мы должны стать затычкой для каждой текущей бочки, исправляя проколы армии, полиции и ополчения Катанги любыми способами.
После посадки наш самолёт отгнали на самую дальнюю стоянку аэродрома и вся команда построилась для официального приветствия нас со стороны мсье Дэвида Ява, министра обороны Катанги, и премьер-министра этой страны, Карлоса Хюйе, высокого бельгийца лет тридцати, сына последнего генерал-губернатора колонии Бельгийское Конго. Паспортный контроль был проигнорирован за ненадобностью. Нас распихали по маленьким автобусам, которыми управляли бельгийские sous-officiers, и быстро повезли к городку Жадотвиль, одному из местных центров горнорудной промышленности, приблизительно в 150 километрах к западу от столицы. Как оказалось, в Жадотвиле наше путешествие не закончилось - нас отвезли еще на 35 километров на юго-запад, в шахтёрский город Шинко-лобве. Эта точка на карте Бельгийского Конго известна тем, что медь, добытая в здешних шахтах, использовалась наряду с местным ураном в Лос-Аламосском эксперименте, более известном как Манхэттенский проект, результатом которого стало создание первой в мире атомной бомбы в 1945 году.
В Шинко-лобве мы, наконец, расквартировались. Под жильё нам отдали несколько небольших вилл. Раньше в них жил белый бельгийский персонал рудника - инженеры, управленцы, их семьи. Все они покинули Конго либо сразу после обретения ею независимости, либо после начала межплеменных войн в Катанге.
Работа бельгийской службы тылового обеспечения была поставлена на ура. В течении одного часа нас накормили и экипировали униформой катангской армии. Единственным предметом обмундирования, которым мы выделялись среди остальных подразделений Катанги, были широкополые шляпы, буш-хэты, которые обычно носят в Австралии. Эти шляпы как бы показывали, что мы - жандармерия, и создавали вокруг нас определённый шарм, который можно было бы назвать романтическим, если бы не полная бесполезность этих головных уборов. Бельгийский офицер прочитал нам краткий инструктаж, разъяснил существующую военную обстановку, украсив её несколькими примерами жестокости со стороны местных племён. У многих кровь стыла в жилах от этих рассказов, но я смекнул, что эти страшилки бельгиец рассказал специально, чтобы разуверить тех из нас, кто решил было, что вся наша служба будет заключаться в распитии местного пива в казармах. Нет уж, дудки, настоящая работа ещё впереди!
Еще пара коктейлей в буфете Шахтёрского Клуба - и вот мы уже расходимся по кроватям, хотя время ещё детское…
На следующее утро я приступил к своим непосредственным обязанностям. Под моим началом оказались офицеры и рядовые общим числом 121 человек. Предстояло разбить их на две полуроты, одной из которых командовал бы Алистер Викс, бывший офицер британской армии. Командование второй полуротой я взял на себя. Общее командование также исходило от меня. Сразу отмечу, что наше подразделение не следует путать с некоторыми другими отрядами наёмников: например, с отрядом из 30 солдат, внезапно объявивших себя Белым Легионом, или с Compagnie Internationale, действовавшей заодно с другими бельгийскими наёмными формированиями.В момент описываемых мною событий Белый Легион, к глубокому сожалению, в полном составе сидел в тюрьме ООН, пойманный эфиопскими миротворцами в городке Кабало на севере Катанги. Compagnie Internationale ещё раньше отличилась жестокой решительной операцией против балуба около важного медного рудника и шахтёрского города Маноно, тоже на севере страны.
С точки зрения национального состава вверенного мне подразделения выходило, что в его составе воюют люди 15 национальностей, в большинстве своём англичане и южноафриканцы. Не было ни одного американца, несмотря на то, что они открыто выражали одобрения действиям Моиза Чомбе и неоднократно посылали запросы о вступлении в ряды армии Катанги. Катанга не принимала американцев по той простой причине, что по законам США американские граждане не могли воевать под флагом других государств под угрозой преследования и отобрания паспорта Штатов. Эта драконовская мера продолжала действовать ещё несколько лет и лишила меня возможности набрать отличных парней-специалистов из Штатов несколько лет спустя, когда я командовал другим подразделением в Африке - 5-м Коммандо. Самое смешное - потом оказалось, что законодательство США не содержит явного запрета на участие своих граждан в войнах!!!
Проблемой организации двух полурот было наличие офицеров в избыточном для 121 бойца количестве. Карлос Хюйе раздавал офицерские звания направо и налево, поэтому по стране бродило офицеров больше, чем было рядовых во всей армии Катанги. Ещё одной запаркой были наши контракты. В них был следующий пункт: все бывшие военнослужащие в рядах армии Катанги имеют право на звание на ступень выше того, что было на их предыдущей службе (естественного, с документальным подтверждением того звания). Капрал становился сержантом, сержант - лейтенантом и так далее. В теории - неплохая идея. На практике - полная чушь! Алистер Викс был капитаном британской армии. Теперь же он становился вроде как коммандантом - местным промежуточным рангом между капитаном и майором, равным бельгийскому senior capitan. Я был изначально майором и теперь никак не мог понять, кто я - подполковник, что ли? Бельгийцы мне ответили: malbeureusement non, к сожалению, нет, то бишь. Дескать, во всей Катанге есть и может быть только один подполковник, главнокомандующий армией Кревекер, бельгиец по национальности! В итоге мне пришлось довольствоваться всего лишь чином капитана, правда, лишь я мог командовать в формируемом подразделении вне зависимости от того, будет ли в нём кто-либо выше меня по рангу. Поразмыслив, я просто плюнул на всю эту неразбериху: похоже, звание тут, в Катанге, не играет вообще никакой роли. В чести тут только то, каким отрядом головорезов ты командуешь.
Следующей моей головной болью стало условие, выставленное вербовщиком капитаном Родди Каргиллом, впоследствии ушедшим в Британскую Южноафриканскую Полицию в Родезии. Так вот, оказывается, времени для тренировок и акклиматизации волонтёрам не предоставляется - по умолчанию мы все опытные солдаты, которые «выберутся сами из любой задницы». Это условие, в принципе понятное и взвешенное, на практике опять-таки оказалось невыполнимым из-за того, что многие понаехали в Африку с кучей медалей за Вторую Мировую и Корейскую войны на груди, утверждали, что получили их за великие подвиги, а на деле оказались совершенно неготовыми к службе людьми, с помощью наград повышавшими свой авторитет. Покопавшись в этих солдатах, можно было с лёгкостью обнаружить, что служили они далеко от фронта и за всю войну не слышали ни единого выстрела или разрыва снарядов.
Во Вторую мировую одному бойцу на передовой помогали 12 солдат-тыловиков. В Корейскую войну, несмотря на развитие технологий, улучшение экипировки и прочие прогрессивные мелочи, число тыловиков увеличилось до 22! Именно поэтому среди волонтёров оказалось так сложно найти солдат, действительно нюхавших порох на передовой.
Еще одной мелочью во всеобщей путанице стало точное определение термина «action». Дело в том, что использующиеся в военной терминологии понятие «in active service» и «in action» отнюдь не взаимозаменяемы, как кажется цивилам. «In action» означает непосредственный контакт с противников во время службы в армии. «In active service» означает, что человек мобилизован, обучен владению оружием, получает звание, но не участвует в боевых действиях. Так вот, подавляющее большинство волонтёров в Катанге были как раз из тех, кто был «in active service».
Вот вам пример из Второй мировой, как нельзя лучше иллюстрирующий эту разницу. Когда немцу в 1942-м бомбили Александрию, в одну из ночей сильным разрушениям помимо древних памятников архитектуры подверглась Систер-стрит, известнейший квартал красных фонарей. Это местечко изрядно подрывало моральных дух войск и было частым объектом самоволок, так что я был даже рад тому, что это змеиное гнездо было уничтожено Люфтваффе. Наутро после бомбардировки капелланы провожали в последний путь погибших под бомбами и у кого-то из них вдруг возник вопрос: в какую категорию вносить жертв бомбардировки - «killed in action» или «killed in active service». Посовещавшись, святые отцы озвучили беспрецедентное решение: всех тех, кто погиб, не сняв брюк, записывать в «killed in action», а тех, кто уже успел приступить к прелюбодеянию и снял штаны - в «killed in active service».
Я представился старшине роты Стэну Доуси и велел ему построить людей. Доуси во время войны сражался в Бирме и мы запросто общались с ним о боях у Импхала и Кохимы, постоянно дополняя друг друга, совсем как старые солдаты-сослуживцы. Стэн вовремя оставил Белый Легион - за несколько недель до их ареста - и имел кучу всяких знакомств среди бельгийских штабных и тыловиков. Солдатами он командовал строго, но справедливо, по-оброму относясь к ним, что делало ему честь и было немаловажным фактором для нормального старшины роты. Кстати, оказалось, что средний возраст бойцов был, как говорится, глубоко за тридцать пять. Но так как все они видели Вторую мировую и Корею, так что такой возраст неудивителен.
Выстроившихся солдат я немедленно проинспектировал, стараясь при этом запомнить их лица и имена. Есть парочка нехитрых трюков, которым я выучился, ещё будучи младшим лейтенантом. Во-первых, старайся запоминать их по списку. Во-вторых, прокручивай этот список в голове, когда идешь мимо строя и вызываешь разных бойцов. Когда все выучишь, то уж точно никогда не позабудешь - работают эти уловки безотказно. Да и солдаты поймут, что ты относишься к ним не как к куче людей с винтовками, а как к личностям, что очень важно при управлении подразделением. Узнай своих людей. Отсюда логически вытекает следующее: держись этих парней, заботься о них. Лидер, командующий дистанционно, по-моему - мерзость!
Инспектируя строй, я остановился напротив крепко сколоченного молодого ирландца.
- МакМанус, Патрик, сэр! Графство Монаган, Королевские Ольстерские стрелки, Корея, сэр!
Что тут говорить, выправка безукоризненная.
- Я и сам когда-то служил в Ольстерских стрелках, - сказал я. - А потом в Лондонских Ирландских, - и пошёл к следующему бойцу.
- Киртон, сэр! Южно-Африканский корпус, кадет, - ответил стройный белобрысый гигант, само олицетворение идеального солдата.
- Хэсти, Фрэнк, сэр! Глазго, Королевская морская пехота, Суэц в 56-м, сэр! Сейчас живу в Солсбери.
- Родезийская армия? - спросил я.
- Никак нет, сэр. Гробовщик!
В строю раздались тихие смешки, однако свирепо зыркнувший старшина Доуси немедленно восстановил дисциплину.
Я приблизился к румяному парню с копной рыжих волос на голове и кристалльной чистоты голубыми глазами - такими, что если стоять напротив, то становилось не по себе от их какой-то потусторонней ауры.
- Ауктерлони, Алек, сэр! «Чёрная Стража», прибыл вчера из Шотландии! -картавя, отрапортовал он.
- Здоров?
- Да, сэр, спасибо, сэр!
Прямой как жердь, ему явно не больше тридцати. Я люблю кельтов. В отряде их много быть не может по определению. Порой их трудно удержать в казармах, уж больно буйные они натуры. Зато боевого духа в них хоть отбавляй, а в бою это очень важно.
- Старайся, парень
К моему удивлению, Алек сделал полшага вперёд, прищёлкнул каблуком и с диким сельско-шотландским акцентом выдал двоестишие, таращясь вникуда-вперёд, как на параде: - И за плечи командир его обнял: вперед, конец врагу настал!
Честно, я даже не знал, как на это отреагировать, поэтому ретировался к старшине за советом.
- Зайди ко мне после построения, Ауктерлони! - приказал Стэн. Ему совершенно не улыбалось иметь дело с этим чёртовым бредом в его роте. Странный взгляд Ауктерлони вновь заставил меня внутренне содрогнуться, но я пошёл дальше. В конце концов, «Клифтона Чэпела» нам всем далеко.
- Крюгер, сэр, Генри! Южно-африканская пехота, но там все меня звали Эррол Флинн!
Тут весь строй грохнул от смеха. Действительно, этот мускулистый и красивого вида парень и впрямь напоминал голливудскую звезду. Однако тут-то ему точно не разбить ни единого сердца, так что пусть служит.
В конце шеренги стоял низкий жилистый мужчина лет 45, а может и больше. Он был похож на гвоздь, а его кожа загорела до глубокого бронзового оттенка, как будто он был лыжным инструктором с какого-то альпийского курорта. Его сплюснутый нос и поломанные уши ясно показывали, чем парень долгое время занимался.
- МакКей, сэр, Тэд. - мягко проговорил он. - Миддлсекский полк, сэр. Полковой чемпион в легчайшем весе. Второе место в чемпионате Южного округа.
- Здоров?
- Всегда, сэр, Это смысл моей жизни. - я в этом не сомневался.
За задней шеренгой, отдельно от всех, стоял высокий огромный мужчина, одетый в килт. Большую волынку он держал под мышкой. Наверное, ему было около шестидесяти.
- Сэнди Кинг, сэр! Королевский Ливерпульский полк! Сражайся или умри!
На его голове красовалась шотландская шапка - австралийский буш-хэт он и не посмел надеть на себя. Его волосы поразила седина, однако, судя по разбросанным тут и там пятнам, он пытался краской скрывать её. Я никогда не обращал внимания на возраст - лишь бы не мешал груз прожитых лет служить.
- Сыграй-ка нам! - приказал я. Сэнди немедленно принялся наигрывать «The Wearing of the Green». Я стоял ошеломленный, как и все в строю. Кинг оказался хорошим волынщиком, его музыка пробирала до глубины души и горячила кровь.
- В каптенармусы его, сэр? - спросил старшина. Я кивнул. Сэнди Кинг оказался, помимо отличного волынщика, еще и мастером на все руки: он и шил, и кроил, мог чинить обувь. Но главное, он мог обучить молодых бойцов тому, каким солдатом надлежит быть, причём знания он черпал не из учебника, а из своей долгой армейской жизни. Я был счастлив иметь такого опытного человека в отряде.
- Когда я свистну в свисток, вы должны обойти меня в полкруга и сесть на землю, - отдал я эту старую команду и вдруг почувствовал, будто отправился лет на 15 назад во времени.
- Разрешите перекурить, сэр? - улыбнулся старшина. Я разрешил, и тогда он гаркнул: - кто хочет курить - курите! У кого нет - делайте вид, что курите!!!
Старые армейские шуточки. В этом плане жизнь в армии никак не изменилась.
Я всегда был убежден, что одна из главных вещей, которые должен делать командир - говорить со своими людьми. Общение - жизненно важное звено между командиром и его бойцами. Через общение солдаты понимают, что нужно сделать и как командир собирается это осуществить. Только так коллективный разум отряда и может работать. Общение может помочь достичь большего, нежели обыкновенная отдача приказов и их исполнение. Солдат должен понять, что он - звено в цепи отряда, винтик, на котором держится военная машина. А такое убеждение имеет огромное значение. Если бойцы игнорируются или воспринимаются просто как боевые единицы, то они вскоре потеряют интерес к службе. Чтобы вырастить их энтузиазм, хороший лидер должен завоевать их умы. Он может это сделать только общением и личным примером. Его шутки, манеры, анекдоты не имеют такого смысла, как посыл, как то, что он вкладывает в головы своих подчинённых. Его мысль должна быть чёткой и ясной, однако не скучной. В противном случае результат может быть хуже, чем при слепом исполнении приказа.
Знание психологии свих подчинённых, на мой взгляд, одно из искусств, которыми должен обладать полководец.Одним из величайших командующих времён Первой Мировой войны был австралийский фельдмаршал лорд Бёрдвуд. Он досконально изучил своих людей, а они прекрасно знали его. Лорд Бёрдвуд носил монокль, что многие считали жеманством. Однажды, инспектируя один из батальонов, он обнаружил, что солдаты, все как один, зажимали между бровью и щекой монетки, дабы походить на своего командира. Бёрдвуд прошел из конца в конец строя без единого комментария, ни одна эмоция не проскользнула по его лицу. В конце концов он прорычал: «Ладно, ублюдки. Вы своего добились. Но скажите-ка мне, кто из вас, хренов окопных, сможет так?!», затем подбросил монокль в воздух и поймал его другим глазом! Австралийские солдаты обожали своего командира.
Я провёл для солдат краткий инструктаж по политической и военной ситуации в Катанге и ответил на их вопросы. Большинство спрашивало о переводах денег своим семьям, кто-то спрашивал о том, как часто будут выплачивать наличные и можно ли их тут, в Катанге, обменять на валюту. Однако ни один не спросил о там, как скоро нам придётся идти в бой. Видимо, этот вопрос они оставили на совести своей самомотивации.
Напоследок я рассказал им золотое правило - наш отряд будет состоять в партнёрстве 50Х50: я отдаю приказы, вы их выполняете. Парни рассмеялись, но правило до них дошло. Я объявил расписание занятий, объявил офицеров и сержантов и велел бойцам расходиться.
4-е Коммандо собралось.