Капитализм катастроф
Пара слов от модератора.
Ниже вниманию уважаемого сообщества и всех, кто заглянет на огонек, предлагается резюме известной в общем-то книги Н.Кляйн "Доктрина шока" (так в русском переводе, я бы лично перевел название, например, как "Шоковая доктрина" - по аналогии с хорошо запомнившейся нашим соотечественникам гайдаровской "шоковой терапией", ну да ладно, не стоит прикапываться по мелочам). Текст написан одним из участников сообщества и, по моему скромному мнению,весьма удачен как по расстановке акцентов, так и в смысле передачи содержания резюмируемой книги небольшим количеством емких фраз. А дальше читайте сами. Особенно если не читали первоисточник.
Ваш Вася Водокачкин.
Капитализм катастроф
«Обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда». Никколо Макиавелли «Государь», 1513 г.
«Если мы примем такой шоковый подход, я полагаю, о нем надо заявить публично со всеми подробностями, чтобы он начал свое воздействие как можно быстрее. Чем лучше о нем осведомлена публика, тем сильнее ее реакции будут облегчать процесс урегулирования». Милтон Фридман, из письма к генералу Аугусто Пиночету, 21 апреля 1975 г.
По мнению неолибералов государство должно лишь обеспечивать существование полиции и армии - всё прочее, в том числе и бесплатное образование, является несправедливым посягательством на права рынка. Неолиберализм никогда не устроит проведение реформ, ведь для него только кризис - подлинный или воображаемый - ведет к реальным переменам. Когда такой кризис возникает, действия людей зависят от их представлений. И в этом, заключается их главная функция: создавать альтернативы существующим стратегиям, поддерживать их жизнеспособность и доступность до тех пор, пока политически невозможное не станет политически неизбежным. Наносить вред внезапно и весь сразу остается главным и неизменным пунктом стратегии. Название такой болезненной тактики: экономическая «шоковая терапия». Три требования, являющиеся как бы торговой маркой этой политики: 1. приватизация; 2. отмена государственного контроля; 3. резкое снижение затрат в социальной сфере. При этом правительство ведет себя не как администратор, а как богатый капиталист - владелец предприятия, который сам вкладывает начальный капитал в создание комплекса, а затем становится значимым потребителем его новых услуг. Войны или бедствия целиком и полностью приватизированы - настолько, что сами становятся новым рынком и уже не нужно дожидаться окончания войны для роста спроса: способ передачи информации сам по себе является информацией. Более точный термин для системы, которая стирает границы между Большим Правительством и Большим Бизнесом, - это не либерализм, не консерватизм и не капитализм, но корпоративизм. Главный принцип данной системы заключается в переходе значительной массы общественного богатства в частные руки, часто при этом растут долги, возникает все более широкая пропасть между неимоверно богатыми и на все готовыми бедняками и появляется агрессивный национализм, который позволяет оправдать бесконечные расходы средств на безопасность. При этом армия псевдоэкспертов, набрасывают новые и прекрасные слова на податливом полотне нашего посттравматического сознания: «столкновение цивилизаций», «ось зла», «исламо-фашизм», «безопасность отечества». Так работает доктрина шока: начальное бедствие - переворот, террористический акт, крушение рынка, война, цунами, ураган - вводит все население страны в состояние коллективного шока. Общество, потрясенное шоком, часто отрекается от того, что в других условиях оно бы страстно защищало. Неолиберализм представляет собой крайне жестокую и тщательно разработанную кульминацию полувековой борьбы за тотальное высвобождение корпораций из-под власти государства. Военные перевороты, войны и кровавые бойни, в результате которых устанавливаются благоприятные для корпораций режимы, никогда не рассматривались как преступления капитализма, их приписывали экстремизму ретивых диктаторов, горячим сражениям на фронтах холодной войны, а теперь - войне с терроризмом. Левые обещают рабочим свободу от начальников, гражданам - от диктаторов, странам - от колониализма. Неолиберализм обещает людям «индивидуальную свободу», которая возвышает любого отдельного гражданина над любым коллективным делом и позволяет ему выражать свою совершенно свободную волю через потребительский выбор. Основой рецепта неолиберализма является следующий перечень: 1. Правительства должны отменить все правила и законы, которые мешают накапливать прибыль. 2. Правительства должны распродать государственные активы, которые корпорации могут использовать для получения прибыли; 3. Правительства должны резко снизить финансирование социальных программ. Также необходимо внести массу уточнений в эту тройную формулу: дерегуляция, приватизация и снижение социальных расходов. Налоги должны быть низкими и взиматься по единой ставке. Корпорации должны получить право продавать свою продукцию в любой части мира, а правительства не должны защищать местных производителей или местную собственность. Любую стоимость, включая стоимость труда, должен определять рынок. Следует отказаться от минимальной заработной платы. Приватизации подлежат здравоохранение, почтовая служба, образование, пенсии по старости и т.д. На первой стадии капиталистического накопления такой хищнический рост обеспечивал колониализм - «открывая» новые территории и захватывая земли, за которые не надо было платить, а затем эксплуатируя природные богатства этих территорий, за которые местное население не получало никакой компенсации. Теперь не надо покорять новые земли, само государство, его общественные функции и имущество, распродаются на аукционах по ценам намного меньше их подлинной стоимости.
«Я верю, что семена, посеянные нами на доброй почве сознания тысяч и тысяч чилийцев, невозможно уничтожить. Сейчас на их стороне сила, они могут заставить нас подчиняться, но они не в силах остановить социальные процессы с помощью преступлений или насилия. История за нами, и ее делает народ». в последний раз обратился к народу по радио с подобными словами Сальвадор Альенде, наблюдая, как танки приближаются к президентскому дворцу.
Для достижения поставленной цели неолиберализму нужны репрессии - нужно организовать террор, сопровождаемый похищением людей, применением пыток, при этом часто совершаются убийства, а затем всё это отрицается. Подавляющее большинство жертв террора отнюдь не члены вооруженных группировок, а мирные активисты с фабрик и ферм, из поселков и университетов. Их убивают не потому, что они кому-либо угрожают оружием, но за их убеждения. В такие моменты быть левым означает, что за тобой охотятся. Нападения на рабочих часто совершаются при тесном сотрудничестве с владельцами предприятия. При этом большинство исчезавших после облав не «террористы», как их красноречиво называют, но скорее люди, которые являлись наиболее серьезным препятствием для реализации их экономических программ. Среди этих людей попадались и настоящие противники, но большинство были просто рабочими, противоположных ценностям осуществлявшихся «революций». Таким образом, логика исчезновения людей была ясна: в то время как шоковая терапия была направлена на устранение всех пережитков коллективизма из экономики, шоковые отряды устраняют всех представителей народа с подобным мировоззрением с улиц, из университетов и фабрик. Как это бывает почти во всех случаях государственного террора, целенаправленные убийства выполняли две задачи. Во-первых, устранялись реальные препятствия к реализации проекта - люди, которые, вероятнее всего, будут протестовать. Во-вторых, когда все поняли, что «смутьяны» исчезают, это стало грозным предупреждением тем, кто думал о сопротивлении, что также устраняло препятствия.
«Люди сидели в тюрьмах, поэтому цены можно было отпустить на свободу». Эдуардо Галеано, 1990 г.
«Я верю, что в итоге восторжествуют истина и справедливость. На это уйдет жизнь нескольких поколений. Если я погибну в этом бою - пусть так и будет. Но в один прекрасный день мы победим. А сегодня я знаю моего врага по имени, как и мой враг знает меня». Серхио Томаселья, генеральный секретарь Аграрной лиги Аргентины.
Проблема усугубляется тем, что на акции террора смотрят исключительно в узких рамках «нарушений прав человека», а не как на средство для достижения очевидных политических и экономических целей. Внимание людей обращают исключительно на преступления, а не на их причины. В основном все ужасы совершаемые во имя прав рынка - это просто отдельные беспричинные дурные поступки в политической сфере, которые все совестливые люди должны осудить, но не способны понять. Избегая разговоров о богатых и бедных, слабых и сильных, о Севере и Юге, правозащитники объясняли мир, пользуясь весьма популярными в Северной Америке и Европе понятиями, и указывали на то, что каждый человек имеет право на справедливое судебное разбирательство и на свободу от жестокого и унизительного обращения. Они не спрашивали «почему?», они утверждали: так происходит.
«Нас ужасают военные конфликты между государствами. Но экономическая война не менее страшна, чем вооруженное столкновение. Она подобна хирургической операции. Экономическая война - это длительная пытка. И она оставляет после себя опустошение не менее ужасное, чем так называемая обычная война. Мы не задумываемся об экономической войне, потому что привыкли к ее смертоносному действию... Движение против войны - доброе дело. Я молюсь за его успех. Но меня гложет опасение, что это движение потерпит неудачу, если не будет направлено на корень всех зол - на жадность человека». М.К. Ганди «Ненасилие - величайшая сила», 1926 г.
В мире основными кредиторами были, есть и будут - МВФ, Всемирный банк, Банк экспорта-импорта США и частные банки США. Колонизация последователями неолиберализма Всемирного банка и МВФ в основном происходила без шума, но об этом было официально заявлено в 1989 году, когда Джон Уилльямсон заговорил о так называемом вашингтонском консенсусе. Это был список экономических подходов, которые обе организации рассматривали как минимальный набор показателей экономического здоровья, - «общие ключевые принципы, которые сегодня разделяют все серьезные экономисты». Эти подходы включали откровенно идеологические положения, например: «все государственные предприятия следует приватизировать» или «барьеры, препятствующие проникновению иностранных фирм, следует устранить». Этот список был не чем иным, как неолиберальным тройным набором: приватизация, отмена государственного регулирования и свободная торговля, резкое снижение государственных расходов. МВФ осуществил свою первую программу «структурной перестройки» в 1983 году. С тех пор на протяжении двух десятилетий все страны, обращавшиеся в МВФ с просьбой о большом займе, получали в ответ только одно - предложение полностью перестроить свою экономику. Сотрудники Всемирного банка и МВФ всегда предлагали вместе с займами свои рекомендации, но в начале 80-х, когда отчаяние развивающихся стран придало им смелости, эти рекомендации начали превращаться в обязательные требования по развитию свободного рынка. Когда страны, переживающие кризис, обращались в МВФ с просьбой снизить их долг или выдать срочный заем, фонд предлагал им осуществить масштабную программу шоковой терапии. Несмотря на свою радикальную (и весьма прибыльную) новую роль, МВФ и Всемирный банк всегда уверяли, что действуют исключительно в интересах стабилизации. Официальным назначением фонда было предотвращение кризисов - вовсе не социальная инженерия или изменение идеологии, - поэтому стабилизация была официальным объяснением. Принцип был прост: страна, переживавшая кризис, отчаянно нуждалась во внешней помощи для стабилизации своей валюты. И когда мероприятия по приватизации и свободной торговле предлагаются в одном пакете с финансовой помощью, стране ничего не остается, кроме как принять пакет целиком. Хитрость экономистов заключалась в том, что они понимали: свободная торговля не имеет никакого отношения к антикризисным мероприятиям, - но эту информацию «замалчивали». Изучив все страны, принявшие радикальные программы свободного рынка в 1980-х, вы придёте к выводу, что «не известно ни одного примера осуществления значимых торговых реформ в развивающейся стране в 1980-х вне контекста тяжелого экономического кризиса». Вышеперечисленные кредитные организации также не брезгуют вкупе с пакетом финансовой помощи увеличивать долговую нагрузку для стран получающих финансовую помощь. Одним из наиболее ярких примеров - «шок Волкера». Этим термином экономисты описывали последствия решения главы Федерального резерва Пола Волкера, который резко поднял процентную ставку США до высокой отметки в 21 процент; это повышение достигло вершины в 1981 году и сохранялось до середины 1980-х. Рост процентной ставки означал рост всей суммы долгов, и часто с такими выплатами можно было справиться лишь за счет очередных займов. Так возникал порочный долговой круг. На экономику развивающихся стран в 80-е годы обрушились и другие виды шока: «Ценовой шок» возникает каждый раз, когда цена экспортного товара вроде кофе или олова падает на 10 процентов и более. По данным МВФ, развивающиеся страны пережили 25 таких ударов между 1981 и 1983 годами, а между 1984 и 1987 годами, в разгар долгового кризиса, ценовой шок отмечался 140 раз, загоняя страны еще глубже в пучину долгов. Таким образом, неолиберализм сам себя поддерживает. Чем больше глобальная экономика следовала его принципам, освобождая процентные ставки, устраняя контроль над ценами, создавая экономические системы, ориентированные на экспорт, тем больше и больше возникало тех самых катастроф. Таким образом формируется капитализм катастроф.
Ниже вниманию уважаемого сообщества и всех, кто заглянет на огонек, предлагается резюме известной в общем-то книги Н.Кляйн "Доктрина шока" (так в русском переводе, я бы лично перевел название, например, как "Шоковая доктрина" - по аналогии с хорошо запомнившейся нашим соотечественникам гайдаровской "шоковой терапией", ну да ладно, не стоит прикапываться по мелочам). Текст написан одним из участников сообщества и, по моему скромному мнению,весьма удачен как по расстановке акцентов, так и в смысле передачи содержания резюмируемой книги небольшим количеством емких фраз. А дальше читайте сами. Особенно если не читали первоисточник.
Ваш Вася Водокачкин.
Капитализм катастроф
«Обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда». Никколо Макиавелли «Государь», 1513 г.
«Если мы примем такой шоковый подход, я полагаю, о нем надо заявить публично со всеми подробностями, чтобы он начал свое воздействие как можно быстрее. Чем лучше о нем осведомлена публика, тем сильнее ее реакции будут облегчать процесс урегулирования». Милтон Фридман, из письма к генералу Аугусто Пиночету, 21 апреля 1975 г.
По мнению неолибералов государство должно лишь обеспечивать существование полиции и армии - всё прочее, в том числе и бесплатное образование, является несправедливым посягательством на права рынка. Неолиберализм никогда не устроит проведение реформ, ведь для него только кризис - подлинный или воображаемый - ведет к реальным переменам. Когда такой кризис возникает, действия людей зависят от их представлений. И в этом, заключается их главная функция: создавать альтернативы существующим стратегиям, поддерживать их жизнеспособность и доступность до тех пор, пока политически невозможное не станет политически неизбежным. Наносить вред внезапно и весь сразу остается главным и неизменным пунктом стратегии. Название такой болезненной тактики: экономическая «шоковая терапия». Три требования, являющиеся как бы торговой маркой этой политики: 1. приватизация; 2. отмена государственного контроля; 3. резкое снижение затрат в социальной сфере. При этом правительство ведет себя не как администратор, а как богатый капиталист - владелец предприятия, который сам вкладывает начальный капитал в создание комплекса, а затем становится значимым потребителем его новых услуг. Войны или бедствия целиком и полностью приватизированы - настолько, что сами становятся новым рынком и уже не нужно дожидаться окончания войны для роста спроса: способ передачи информации сам по себе является информацией. Более точный термин для системы, которая стирает границы между Большим Правительством и Большим Бизнесом, - это не либерализм, не консерватизм и не капитализм, но корпоративизм. Главный принцип данной системы заключается в переходе значительной массы общественного богатства в частные руки, часто при этом растут долги, возникает все более широкая пропасть между неимоверно богатыми и на все готовыми бедняками и появляется агрессивный национализм, который позволяет оправдать бесконечные расходы средств на безопасность. При этом армия псевдоэкспертов, набрасывают новые и прекрасные слова на податливом полотне нашего посттравматического сознания: «столкновение цивилизаций», «ось зла», «исламо-фашизм», «безопасность отечества». Так работает доктрина шока: начальное бедствие - переворот, террористический акт, крушение рынка, война, цунами, ураган - вводит все население страны в состояние коллективного шока. Общество, потрясенное шоком, часто отрекается от того, что в других условиях оно бы страстно защищало. Неолиберализм представляет собой крайне жестокую и тщательно разработанную кульминацию полувековой борьбы за тотальное высвобождение корпораций из-под власти государства. Военные перевороты, войны и кровавые бойни, в результате которых устанавливаются благоприятные для корпораций режимы, никогда не рассматривались как преступления капитализма, их приписывали экстремизму ретивых диктаторов, горячим сражениям на фронтах холодной войны, а теперь - войне с терроризмом. Левые обещают рабочим свободу от начальников, гражданам - от диктаторов, странам - от колониализма. Неолиберализм обещает людям «индивидуальную свободу», которая возвышает любого отдельного гражданина над любым коллективным делом и позволяет ему выражать свою совершенно свободную волю через потребительский выбор. Основой рецепта неолиберализма является следующий перечень: 1. Правительства должны отменить все правила и законы, которые мешают накапливать прибыль. 2. Правительства должны распродать государственные активы, которые корпорации могут использовать для получения прибыли; 3. Правительства должны резко снизить финансирование социальных программ. Также необходимо внести массу уточнений в эту тройную формулу: дерегуляция, приватизация и снижение социальных расходов. Налоги должны быть низкими и взиматься по единой ставке. Корпорации должны получить право продавать свою продукцию в любой части мира, а правительства не должны защищать местных производителей или местную собственность. Любую стоимость, включая стоимость труда, должен определять рынок. Следует отказаться от минимальной заработной платы. Приватизации подлежат здравоохранение, почтовая служба, образование, пенсии по старости и т.д. На первой стадии капиталистического накопления такой хищнический рост обеспечивал колониализм - «открывая» новые территории и захватывая земли, за которые не надо было платить, а затем эксплуатируя природные богатства этих территорий, за которые местное население не получало никакой компенсации. Теперь не надо покорять новые земли, само государство, его общественные функции и имущество, распродаются на аукционах по ценам намного меньше их подлинной стоимости.
«Я верю, что семена, посеянные нами на доброй почве сознания тысяч и тысяч чилийцев, невозможно уничтожить. Сейчас на их стороне сила, они могут заставить нас подчиняться, но они не в силах остановить социальные процессы с помощью преступлений или насилия. История за нами, и ее делает народ». в последний раз обратился к народу по радио с подобными словами Сальвадор Альенде, наблюдая, как танки приближаются к президентскому дворцу.
Для достижения поставленной цели неолиберализму нужны репрессии - нужно организовать террор, сопровождаемый похищением людей, применением пыток, при этом часто совершаются убийства, а затем всё это отрицается. Подавляющее большинство жертв террора отнюдь не члены вооруженных группировок, а мирные активисты с фабрик и ферм, из поселков и университетов. Их убивают не потому, что они кому-либо угрожают оружием, но за их убеждения. В такие моменты быть левым означает, что за тобой охотятся. Нападения на рабочих часто совершаются при тесном сотрудничестве с владельцами предприятия. При этом большинство исчезавших после облав не «террористы», как их красноречиво называют, но скорее люди, которые являлись наиболее серьезным препятствием для реализации их экономических программ. Среди этих людей попадались и настоящие противники, но большинство были просто рабочими, противоположных ценностям осуществлявшихся «революций». Таким образом, логика исчезновения людей была ясна: в то время как шоковая терапия была направлена на устранение всех пережитков коллективизма из экономики, шоковые отряды устраняют всех представителей народа с подобным мировоззрением с улиц, из университетов и фабрик. Как это бывает почти во всех случаях государственного террора, целенаправленные убийства выполняли две задачи. Во-первых, устранялись реальные препятствия к реализации проекта - люди, которые, вероятнее всего, будут протестовать. Во-вторых, когда все поняли, что «смутьяны» исчезают, это стало грозным предупреждением тем, кто думал о сопротивлении, что также устраняло препятствия.
«Люди сидели в тюрьмах, поэтому цены можно было отпустить на свободу». Эдуардо Галеано, 1990 г.
«Я верю, что в итоге восторжествуют истина и справедливость. На это уйдет жизнь нескольких поколений. Если я погибну в этом бою - пусть так и будет. Но в один прекрасный день мы победим. А сегодня я знаю моего врага по имени, как и мой враг знает меня». Серхио Томаселья, генеральный секретарь Аграрной лиги Аргентины.
Проблема усугубляется тем, что на акции террора смотрят исключительно в узких рамках «нарушений прав человека», а не как на средство для достижения очевидных политических и экономических целей. Внимание людей обращают исключительно на преступления, а не на их причины. В основном все ужасы совершаемые во имя прав рынка - это просто отдельные беспричинные дурные поступки в политической сфере, которые все совестливые люди должны осудить, но не способны понять. Избегая разговоров о богатых и бедных, слабых и сильных, о Севере и Юге, правозащитники объясняли мир, пользуясь весьма популярными в Северной Америке и Европе понятиями, и указывали на то, что каждый человек имеет право на справедливое судебное разбирательство и на свободу от жестокого и унизительного обращения. Они не спрашивали «почему?», они утверждали: так происходит.
«Нас ужасают военные конфликты между государствами. Но экономическая война не менее страшна, чем вооруженное столкновение. Она подобна хирургической операции. Экономическая война - это длительная пытка. И она оставляет после себя опустошение не менее ужасное, чем так называемая обычная война. Мы не задумываемся об экономической войне, потому что привыкли к ее смертоносному действию... Движение против войны - доброе дело. Я молюсь за его успех. Но меня гложет опасение, что это движение потерпит неудачу, если не будет направлено на корень всех зол - на жадность человека». М.К. Ганди «Ненасилие - величайшая сила», 1926 г.
В мире основными кредиторами были, есть и будут - МВФ, Всемирный банк, Банк экспорта-импорта США и частные банки США. Колонизация последователями неолиберализма Всемирного банка и МВФ в основном происходила без шума, но об этом было официально заявлено в 1989 году, когда Джон Уилльямсон заговорил о так называемом вашингтонском консенсусе. Это был список экономических подходов, которые обе организации рассматривали как минимальный набор показателей экономического здоровья, - «общие ключевые принципы, которые сегодня разделяют все серьезные экономисты». Эти подходы включали откровенно идеологические положения, например: «все государственные предприятия следует приватизировать» или «барьеры, препятствующие проникновению иностранных фирм, следует устранить». Этот список был не чем иным, как неолиберальным тройным набором: приватизация, отмена государственного регулирования и свободная торговля, резкое снижение государственных расходов. МВФ осуществил свою первую программу «структурной перестройки» в 1983 году. С тех пор на протяжении двух десятилетий все страны, обращавшиеся в МВФ с просьбой о большом займе, получали в ответ только одно - предложение полностью перестроить свою экономику. Сотрудники Всемирного банка и МВФ всегда предлагали вместе с займами свои рекомендации, но в начале 80-х, когда отчаяние развивающихся стран придало им смелости, эти рекомендации начали превращаться в обязательные требования по развитию свободного рынка. Когда страны, переживающие кризис, обращались в МВФ с просьбой снизить их долг или выдать срочный заем, фонд предлагал им осуществить масштабную программу шоковой терапии. Несмотря на свою радикальную (и весьма прибыльную) новую роль, МВФ и Всемирный банк всегда уверяли, что действуют исключительно в интересах стабилизации. Официальным назначением фонда было предотвращение кризисов - вовсе не социальная инженерия или изменение идеологии, - поэтому стабилизация была официальным объяснением. Принцип был прост: страна, переживавшая кризис, отчаянно нуждалась во внешней помощи для стабилизации своей валюты. И когда мероприятия по приватизации и свободной торговле предлагаются в одном пакете с финансовой помощью, стране ничего не остается, кроме как принять пакет целиком. Хитрость экономистов заключалась в том, что они понимали: свободная торговля не имеет никакого отношения к антикризисным мероприятиям, - но эту информацию «замалчивали». Изучив все страны, принявшие радикальные программы свободного рынка в 1980-х, вы придёте к выводу, что «не известно ни одного примера осуществления значимых торговых реформ в развивающейся стране в 1980-х вне контекста тяжелого экономического кризиса». Вышеперечисленные кредитные организации также не брезгуют вкупе с пакетом финансовой помощи увеличивать долговую нагрузку для стран получающих финансовую помощь. Одним из наиболее ярких примеров - «шок Волкера». Этим термином экономисты описывали последствия решения главы Федерального резерва Пола Волкера, который резко поднял процентную ставку США до высокой отметки в 21 процент; это повышение достигло вершины в 1981 году и сохранялось до середины 1980-х. Рост процентной ставки означал рост всей суммы долгов, и часто с такими выплатами можно было справиться лишь за счет очередных займов. Так возникал порочный долговой круг. На экономику развивающихся стран в 80-е годы обрушились и другие виды шока: «Ценовой шок» возникает каждый раз, когда цена экспортного товара вроде кофе или олова падает на 10 процентов и более. По данным МВФ, развивающиеся страны пережили 25 таких ударов между 1981 и 1983 годами, а между 1984 и 1987 годами, в разгар долгового кризиса, ценовой шок отмечался 140 раз, загоняя страны еще глубже в пучину долгов. Таким образом, неолиберализм сам себя поддерживает. Чем больше глобальная экономика следовала его принципам, освобождая процентные ставки, устраняя контроль над ценами, создавая экономические системы, ориентированные на экспорт, тем больше и больше возникало тех самых катастроф. Таким образом формируется капитализм катастроф.