Даниил Константинов. Заметки из камеры
Даниил Константинов. Заметки из камеры
Судя по всему народ действительно просыпается. Так, по крайней мере, видится из-за тюремного окна. Лишь бы снова не задремал. Так и хочется крикнуть во всю силу легких: «Не спи, замерзнешь»!
Много думаю о том, в чем причины этого всплеска политической активности.
Ведь действительно интересно, почему столько лет пребывавшее в ступоре российское общество вдруг пробудилось, да еще так бурно и яростно, причем в ситуации сравнительного экономического благополучия. Ведь во времена куда более тяжелые (вспомнить хотя бы дефолт 1998 года) народ безмолвствовал.
Расхожее объяснение - выход на политическую сцену нового среднего класса, который уже удовлетворил самые насущные материальные интересы и задумался о своих гражданских и политических правах
Что же, отчасти так оно, наверное, и есть: не хлебом единым жив «креативный класс», нужно и о душе подумать.
И все же это объяснение представляется мне поверхностным. Во-первых, среди протестующих все больше малоимущих. А во-вторых, разлитая в воздухе неприязнь к нынешней власти далёко выходит за рамки первоначального требования «честных выборов».
Общее настроение протестующих можно выразить одним словом: ДОСТАЛО!
Каждого, понятно, достало по-своему. Нечто свое. Одного - бедность, другого - засилье гастарбайтеров в родном дворе, третьего - невозможность приобрести жилье по приемлемой цене, четвертого - этнопреступность, пятого - откаты и взятки, шестого - беспредел ментов…
Поводов для недовольства миллион. Но эти поводы существовали и вчера, и позавчера.
Что же изменилось?
Изменилось отношение к государству.
Многие сотни тысяч людей в одночасье осознали, что огромная государственная машина Российской Федерации не только не защищает их (это и раньше было понятно), и даже не просто безразлична к ним; власть презирает и ненавидит свой народ. Причем не какую-то его часть; каста высших чиновников, приватизировавшая государство, рассматривает все остальное население России как обузу и помеху, как толпу умственно отсталых попрошаек, которой иногда приходиться кидать пригоршню костей. И хотя породистые собаки министров-капиталистов грызть эти кости ни за что не станут, есть еще беспородные сторожевые псы, которых держат на цепи в МВД и им этих костей хватило бы вполне.
Большинству «рассерженных горожан» это стало окончательно ясно во время пресловутой рокировки, когда Путин с Медведевым, ничуть не церемонясь, открыто продемонстрировали всему миру, что к выборам они относятся как к пустой формальности, а высшую государственную власть в России рассматривают как коллективную собственность своего клана.
Так называемому «политическому классу» все это давно было известно, но далекие от политики люди восприняли «рокировочку» как пощечину, и … умственный процесс пошел.
А почему в России именно такое отношение элиты к народу, ведь в большинстве государств мира подобного скотства не наблюдается?
Потому, что разрушен национальный менталитет русского народа, нарушено ощущение национального единства? Несомненно. Семьдесят лет коммунистического режима дают о себе знать.
Но этого объяснения недостаточно, многие посткоммунистические страны быстро восстановили национальный иммунитет.
Перебираются разные аргументы: от особенностей православного вероисповедания, до той самой русской «азиатчины», которую так ненавидел Ульянов-Ленин, тут и недоразвитость гражданского общества, и козни «вашингтонского обкома», но ощущение неполноты картины все равно остается.
А, может быть, ларчик открывается просто, может быть дело в сырьевом характере российской экономики, при котором большая часть квалифицированной рабочей силы оказывается невостребованной, а остальных легко заменить дешевым трудом гастарбайтеров?
Так или иначе, но осознание того, что все мы - чужие на этом празднике жизни «генералов большой трубы» распространяется в народе все шире.
Что из этого следует? На мой взгляд, очень важные выводы.
Во-первых, что протестное движение - всерьез и надолго. И даже если спадет нынешняя волна, то на смену ей обязательно придет другая, еще более сильная.
Во-вторых, что борьба предстоит серьезная и долгая, поскольку речь идет не просто о смене персоналий у руля власти, не об очередных рокировках, а об изменении самой природы российской государственности.
В-третьих, что у всех крыльев оппозиции, от крайне левых, до крайне правых, гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд: все они представляют те или иные слои российского общества, а власть рассматривает это общество в лучшем случае как на стадо овец.
И последнее: в условиях тотального противостояния общества и власти единственной объединяющей идеей может быть борьба за гражданские права, за элементарные политические свободы, за реальную демократию.
Разумеется, это не мешает националистам выдвигать и отстаивать собственную программу, но встраивать эти требования, на мой взгляд, нужно в контекст общедемократического движения.
Судя по всему народ действительно просыпается. Так, по крайней мере, видится из-за тюремного окна. Лишь бы снова не задремал. Так и хочется крикнуть во всю силу легких: «Не спи, замерзнешь»!
Много думаю о том, в чем причины этого всплеска политической активности.
Ведь действительно интересно, почему столько лет пребывавшее в ступоре российское общество вдруг пробудилось, да еще так бурно и яростно, причем в ситуации сравнительного экономического благополучия. Ведь во времена куда более тяжелые (вспомнить хотя бы дефолт 1998 года) народ безмолвствовал.
Расхожее объяснение - выход на политическую сцену нового среднего класса, который уже удовлетворил самые насущные материальные интересы и задумался о своих гражданских и политических правах
Что же, отчасти так оно, наверное, и есть: не хлебом единым жив «креативный класс», нужно и о душе подумать.
И все же это объяснение представляется мне поверхностным. Во-первых, среди протестующих все больше малоимущих. А во-вторых, разлитая в воздухе неприязнь к нынешней власти далёко выходит за рамки первоначального требования «честных выборов».
Общее настроение протестующих можно выразить одним словом: ДОСТАЛО!
Каждого, понятно, достало по-своему. Нечто свое. Одного - бедность, другого - засилье гастарбайтеров в родном дворе, третьего - невозможность приобрести жилье по приемлемой цене, четвертого - этнопреступность, пятого - откаты и взятки, шестого - беспредел ментов…
Поводов для недовольства миллион. Но эти поводы существовали и вчера, и позавчера.
Что же изменилось?
Изменилось отношение к государству.
Многие сотни тысяч людей в одночасье осознали, что огромная государственная машина Российской Федерации не только не защищает их (это и раньше было понятно), и даже не просто безразлична к ним; власть презирает и ненавидит свой народ. Причем не какую-то его часть; каста высших чиновников, приватизировавшая государство, рассматривает все остальное население России как обузу и помеху, как толпу умственно отсталых попрошаек, которой иногда приходиться кидать пригоршню костей. И хотя породистые собаки министров-капиталистов грызть эти кости ни за что не станут, есть еще беспородные сторожевые псы, которых держат на цепи в МВД и им этих костей хватило бы вполне.
Большинству «рассерженных горожан» это стало окончательно ясно во время пресловутой рокировки, когда Путин с Медведевым, ничуть не церемонясь, открыто продемонстрировали всему миру, что к выборам они относятся как к пустой формальности, а высшую государственную власть в России рассматривают как коллективную собственность своего клана.
Так называемому «политическому классу» все это давно было известно, но далекие от политики люди восприняли «рокировочку» как пощечину, и … умственный процесс пошел.
А почему в России именно такое отношение элиты к народу, ведь в большинстве государств мира подобного скотства не наблюдается?
Потому, что разрушен национальный менталитет русского народа, нарушено ощущение национального единства? Несомненно. Семьдесят лет коммунистического режима дают о себе знать.
Но этого объяснения недостаточно, многие посткоммунистические страны быстро восстановили национальный иммунитет.
Перебираются разные аргументы: от особенностей православного вероисповедания, до той самой русской «азиатчины», которую так ненавидел Ульянов-Ленин, тут и недоразвитость гражданского общества, и козни «вашингтонского обкома», но ощущение неполноты картины все равно остается.
А, может быть, ларчик открывается просто, может быть дело в сырьевом характере российской экономики, при котором большая часть квалифицированной рабочей силы оказывается невостребованной, а остальных легко заменить дешевым трудом гастарбайтеров?
Так или иначе, но осознание того, что все мы - чужие на этом празднике жизни «генералов большой трубы» распространяется в народе все шире.
Что из этого следует? На мой взгляд, очень важные выводы.
Во-первых, что протестное движение - всерьез и надолго. И даже если спадет нынешняя волна, то на смену ей обязательно придет другая, еще более сильная.
Во-вторых, что борьба предстоит серьезная и долгая, поскольку речь идет не просто о смене персоналий у руля власти, не об очередных рокировках, а об изменении самой природы российской государственности.
В-третьих, что у всех крыльев оппозиции, от крайне левых, до крайне правых, гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд: все они представляют те или иные слои российского общества, а власть рассматривает это общество в лучшем случае как на стадо овец.
И последнее: в условиях тотального противостояния общества и власти единственной объединяющей идеей может быть борьба за гражданские права, за элементарные политические свободы, за реальную демократию.
Разумеется, это не мешает националистам выдвигать и отстаивать собственную программу, но встраивать эти требования, на мой взгляд, нужно в контекст общедемократического движения.