КНИГИ ПЕРЕБИРАЮ...
...Книги перебираю,
Моль на них шевелится.
Седая мышь выбегает
Из-под моей постели...
Вернее, пока ещё не выбегает. Но под половицами мы слышим их, мышей и крыс: первый этаж, старый дом - куда же без них, без этих домашних животных, тысячелетних спутников человека?... Слышим их не только мы: Коричневый Доберман их тоже слышит, и пытается выкопать их, скребёт паркет...
Но я - не о мышах, я - о книгах. Мы с Машей перебираем их уже неделю.И, чем дальше перебираем, тем больше я удивляюсь: откуда у меня все эти книги?... как они попали ко мне в дом, что они здесь делают? И ведь речь идёт ни о каких-то глупых и одиозных книгах, вроде "Закалённой Стали" Островского или сочинений какого-нибудь Конст. Федина - вовсе нет! Вроде бы, и неплохие книги обнаружились, да только... не мои. Совсем не мои. Скажем, откуда бы вдруг мог оказаться у меня академический словарь по санскриту?... или медицинские сочинения Луки Войно-Ясенецкого?... или двухтомник Декарта?... а ещё - какие-то сборники рассказов совершенно неизвестных мне американских и канадских авторов, какие-то литературные альманахи, выходившие в Твери, Рязани и Калуге, ещё что-то... много, чего обнаружилось.
Книги - они, как мыши: по одной, по две заползают в дом, и живут - живут ти-ихо, в ящиках и чемоданах, на дальних полках, в шкафах и под шкафами... чего-то ждут. Десятки, сотни книг, которые мне никогда не пригодятся, которые я никогда не прочту, но которые, наверное, кто-то ищет, желает заполучить, вожделеет прямо таки... А я вдруг понял, уяснил, наконец, для себя, что жить нужно налегке, что сохранить в своей библиотеке нужно только то, что я люблю, что буду перечитывать, что пригодится мне в работе и вообще в жизни - свои любимые книги и редкие старинные издания, книги моих друзей (именно друзей!), а ещё - те книги, что я пока не прочёл, но которые настоятельно рекомендовали прочесть те люди, к мнению которых я прислушиваюсь и советами которых дорожу.
Остальное пусть идёт себе дальше по свету: часть ненужных книг мы с Машей унесли в Книжно-Телефонную будку (через пару дней я обнаружил, что всё то, что мы принесли туда, уже разобрали - из наших бывших книг остался там лишь трёхтомник Алексея Толстого "Хождение по мукам"), другая часть отправилась в букинистический магазин, который недавно открыл замечательный Григорий Хенох... Ещё какая-то часть книг ждёт своего часа: за содержимое верхних полок и книжных шкафов мы ещё не принимались, но, полагаю, что некоторые из тамошних обитателей тоже вскоре сменят адрес.
Немалая часть оставшихся книг нуждается в реставрации: нужно подклеить переплёты, а иным книгам и заменить обложки. По-сему, в ближайшее время мне предстоит ещё вспомнить о том, что в юные годы я пытался заниматься переплётным делом. Книги - это, в первую очередь, носители той или иной информации - и, в этом смысле, они ничем не отличаются от компьютерных файлов; но книги, как предмет декоративно-прикладного искусства - это уже тема особая. Очень приятно, когда форма книги соответствует её содержанию, но, поскольку жизнь изначально устроена крайне несправедливо, то, зачастую, случается и так, что хорошие книги хороших авторов издаются на дешёвой бумаге, в мягком переплёте - в то время, как идеологически-одобренная макулатура выходит из типографии в роскошных твёрдых корочках... Вот я и постараюсь исправить этот перекос, по крайней мере, в рамках своей личной библиотеки: дам книгам хороших авторов достойную "одежку".
Наводя порядок в своей библиотеке, я вот ещё о чём задумался: дело в том, что все мы с детских лет были воспитаны в духе уважения к Книге, как к таковой - но всякое ли издание, переплетённое в обложку, можно назвать Книгой? Публиковавшиеся в 1970-е и 80-е годы в "ЛитГазете" анекдоты про "писателя Евгения Сазонова", который создавал "эпохальный роман" под названием "Бурный Поток" - отличная иллюстрация того, что представляло из себя большинство "совписов" и их произведений. Да только ли "совписов"? И разве в других странах мира в девятнадцатом и двадцатом веке было иначе?... Разница, наверное, лишь в том, что в Совке моду пишущей братии диктовал Агитпроп, а за рубежом - частные издатели, ориентирующиеся на невзыскательный вкус потребителя. В результате же, получилась следующая картинка: многое из того, что было написано и издано за последние две сотни лет, считается "классикой" только - и только! - потому, что именно эти произведения именно этих авторов с самого начала издавались огромными тиражами, а сами авторы были обласканы либо властью, либо рынком, либо "общественным мнением".
Кто из Вас, Господа, знает историю литературы, хотя бы и не мировой, но - отечественной? "Пушкин - наше всё!" - и всё. "Повести Белкина" пушкинские помните?... давно перечитывали? нет?... Но название, конечно же, помните. А ещё твёрдо помните, что "Повести Белкина" - это "классика", и, уж если возьмётесь перечитывать их, то рассуждать потом будете с самым серьёзным видом. Верно ведь?... А между тем, когда Александр наш Сергеевич читал эти "Повести Белкина" своим друзьям-приятелям, те хохотали, держась за животы, хотя в тексте ничего смешного, вроде бы, и нет... Почему же тогда хохотали? Да всё - очень просто: "Повести Белкина" - это ни что иное, как сборник литературных пародий на произведения тогдашних графоманов - и читающая публика первой трети девятнадцатого века узнавала в них "эпохальные романы" тогдашних евгениев сазоновых и золиков жуйбородиных. Ну, а мы... а мы НЕ ЗНАЕМ, и, наверное, никогда не узнаем, что представляли собою те самые первоисточники, на которые были написаны эти пародии.
Фёдор наш Михайлович, который Достоевский - классик отечественной литературы? Безусловно! Между тем, Иван Сергеевич, который Тургенев, и который тоже классик отечественной литературы, откровенно смеялся над Фёдором Михайловичем, и считал его не литератором, но - бездарным полицейским хроникёром. Правда, деньги ему иногда ссуживал... "Русский европеец", барин и эстет Тургенев смотрел на Достоевского примерно так же, как современные писатели смотрят на создателей серий детективов и женских романов в мягких обложках. И... так ли он не прав? Давайте уж начистоту, господа: Фёдор наш Михалыч - это что-то, вроде "русского Мураками" (с поправкой на конец девятнадцатого века, разумеется), над которым любит поплакать сегодняшний "офисный планктон". И совсем уж глупо и нелепо тащить в современность всю эту "достоевщину", всех этих монстров и уродов, все эти извращенческие ковыряния в самих себе, да ещё и выдавать это за какие-то "сакральные ценности". Фёдор Михайлович, Господа, хорош только для того, чтобы "переболеть" им в подростковом возрасте, и больше никогда к нему не возвращаться. И, уж тем более, не принимать его слишком всерьёз. Впрочем, старик писал таким чудовищно-корявым языком, что перечитывать его (если уж говорить по совести!) возникает желание лишь у единиц.
К чему это я опять такую длинную портянку накатал? Да - ни к чему... так, мысли вслух. Или - врасплох. А ведь кто-то сейчас обязательно перевозбудится, начнёт обвинять меня, едва ли, не в "ревизии классического литературного наследия"... Ну, что на это можно ответить? КНИЖКИ ВАМ НАДО ЧИТАТЬ, ГОСПОДА - а не молиться на книжки; тогда и не будете видеть в абстрактных рассуждениях скучающего эстета "призывы" к чему бы то ни было.