шерсть на ушах: Олеша и Стругацкие
А вот интересно, покрывающиеся шерстью уши у персонажей в "Понедельник начинается в субботу" Стругацких - это отсылка к "Трем Толстякам" Олеши? Там, если кто забыл, девочка Суок в роли куклы проникает ночью в зоопарк, чтобы освободить Просперо, и в одной из клеток натыкается на странное существо: похожее на человека, но все обросшее шерстью. У него когти, длинные желтые зубы и глаза светятся красным. Вот что видит Суок, когда походит поближе: "Страшное лицо смотрело на неё. Конечно, это было не человеческое лицо. Больше всего оно походило на волчью морду. И самое страшное было то, что уши этого волка имели форму человеческих ушей, хотя и покрыты были короткой твёрдой шерстью."
Позже мы узнаем, что это ученый Туб, который "потерял человеческий облик" после того, как использовал свои научные знания не во благо народа, а для того, чтобы помочь планам Трех Толстяков. Он создал куклу для Тутти, искусственную версию настоящей девочки, заменив таким образом жизнь машиной и человеческие отношения - любовью к механическому устройству.
Мне тут кажется связь с романом Стругацких не только в самих волосатых ушах, но и в теме науки или позиции ученого, которая используется неправильно - не для общего блага, а только для своего собственного. У Стругацких все это, конечно, доведено до абсурда: у сотрудников НИИЧАВО уши начинают покрываться шерстью, как только их владельцы позволяют тебе недостойные мысли какого-либо толка:
"Стоило сотруднику предаться хотя бы на час эгоистическим и инстинктивным действиям (а иногда даже просто мыслям), как он со страхом замечал, что пушок на его ушах становится гуще. Это было предупреждение. Так милицейский свисток предупреждает о возможном штрафе, так боль предупреждает о возможной травме. Теперь все зависело от себя. Человек сплошь и рядом не может бороться со своими кислыми мыслями, на то он и человек - переходная ступень от неандертальца к магу. Но он может поступать вопреки этим мыслям, и тогда у него сохраняются шансы. А может и уступить, махнуть на все рукой («Живем один раз», «Надо брать от жизни все», «Ничто человеческое мне не чуждо»), и тогда ему остается одно: как можно скорее уходить из института. Там, снаружи, он еще может остаться по крайней мере добропорядочным мещанином, честно, но вяло отрабатывающим свою зарплату. Но трудно решиться на уход. В институте тепло, уютно, работа чистая, уважаемая, платят неплохо, люди прекрасные, а стыд глаза не выест. Вот и слоняются, провожаемые сочувственными и неодобрительными взглядами, по коридорам и лабораториям, с ушами, покрытыми жесткой серой шерстью, бестолковые, теряющие связность речи, глупеющие на глазах. Но этих еще можно пожалеть, можно пытаться помочь им, можно еще надеяться вернуть им человеческий облик...
Есть другие. С пустыми глазами. Достоверно знающие, с какой стороны у бутерброда масло. По-своему очень даже неглупые. По-своему немалые знатоки человеческой природы. Расчетливые и беспринципные, познавшие всю силу человеческих слабостей, умеющие любое зло обратить себе в добро и в этом неутомимые. Они тщательно выбривают свои уши и зачастую изобретают удивительные средства для уничтожения волосяного покрова. Они носят корсеты из драконьего уса, скрывающие искривление позвоночника, они закутываются в гигантские средневековые мантии и боярские шубы, провозглашая верность национальной старине. Они во всеуслышание жалуются на застарелые ревматизмы и зимой и летом носят высокие валенки, подбитые кожей. Они неразборчивы в средствах и терпеливы, как пауки. И как часто они достигают значительных высот и крупных успехов в своем основном деле - в строительстве светлого будущего в одной отдельно взятой квартире и на одном отдельно взятом приусадебном участке, отгороженном от остального человечества колючей проволокой под напряжением..."
Из второго абзаца, кстати, понятно, что потеря внешнего человеческого облика у Стругацких тоже не останавливается на ушах, а влияет и на прямохождение. Кстати, почему высокие валенки, подбитые именно кожей? Скрывать когти?
Еще интересно, что трансформация Туба происходит независимо от его намерений: он сам говорит, что не знал, для чего кукла, а второе распоряжение Толстяков (вынуть у Тутти сердце и заменить его железным) и вовсе отказался выполнять. Можно сказать, что он не должен был соглашаться делать куклу, но ведь доктор Гаспар Арнери тоже согласился её чинить, под страхом смертной казни, и только недостаток времени ему в этом помешал.
А у Стругацких, кажется, единственный способ оставаться человеком для ученого - это полностью отдать себя науке, поселиться в общежитии, практически не выходить за пределы института, даже на праздники и семью, наверное, тоже не заводить, потому что где семья, там и мещанство.
Думаю, вполне возможно, что Стругацкие детьми читали этот роман Олеши. А вот интересно, используется ли этот образ в других литературных работах в период от 1920-х до 1960-х?
Позже мы узнаем, что это ученый Туб, который "потерял человеческий облик" после того, как использовал свои научные знания не во благо народа, а для того, чтобы помочь планам Трех Толстяков. Он создал куклу для Тутти, искусственную версию настоящей девочки, заменив таким образом жизнь машиной и человеческие отношения - любовью к механическому устройству.
Мне тут кажется связь с романом Стругацких не только в самих волосатых ушах, но и в теме науки или позиции ученого, которая используется неправильно - не для общего блага, а только для своего собственного. У Стругацких все это, конечно, доведено до абсурда: у сотрудников НИИЧАВО уши начинают покрываться шерстью, как только их владельцы позволяют тебе недостойные мысли какого-либо толка:
"Стоило сотруднику предаться хотя бы на час эгоистическим и инстинктивным действиям (а иногда даже просто мыслям), как он со страхом замечал, что пушок на его ушах становится гуще. Это было предупреждение. Так милицейский свисток предупреждает о возможном штрафе, так боль предупреждает о возможной травме. Теперь все зависело от себя. Человек сплошь и рядом не может бороться со своими кислыми мыслями, на то он и человек - переходная ступень от неандертальца к магу. Но он может поступать вопреки этим мыслям, и тогда у него сохраняются шансы. А может и уступить, махнуть на все рукой («Живем один раз», «Надо брать от жизни все», «Ничто человеческое мне не чуждо»), и тогда ему остается одно: как можно скорее уходить из института. Там, снаружи, он еще может остаться по крайней мере добропорядочным мещанином, честно, но вяло отрабатывающим свою зарплату. Но трудно решиться на уход. В институте тепло, уютно, работа чистая, уважаемая, платят неплохо, люди прекрасные, а стыд глаза не выест. Вот и слоняются, провожаемые сочувственными и неодобрительными взглядами, по коридорам и лабораториям, с ушами, покрытыми жесткой серой шерстью, бестолковые, теряющие связность речи, глупеющие на глазах. Но этих еще можно пожалеть, можно пытаться помочь им, можно еще надеяться вернуть им человеческий облик...
Есть другие. С пустыми глазами. Достоверно знающие, с какой стороны у бутерброда масло. По-своему очень даже неглупые. По-своему немалые знатоки человеческой природы. Расчетливые и беспринципные, познавшие всю силу человеческих слабостей, умеющие любое зло обратить себе в добро и в этом неутомимые. Они тщательно выбривают свои уши и зачастую изобретают удивительные средства для уничтожения волосяного покрова. Они носят корсеты из драконьего уса, скрывающие искривление позвоночника, они закутываются в гигантские средневековые мантии и боярские шубы, провозглашая верность национальной старине. Они во всеуслышание жалуются на застарелые ревматизмы и зимой и летом носят высокие валенки, подбитые кожей. Они неразборчивы в средствах и терпеливы, как пауки. И как часто они достигают значительных высот и крупных успехов в своем основном деле - в строительстве светлого будущего в одной отдельно взятой квартире и на одном отдельно взятом приусадебном участке, отгороженном от остального человечества колючей проволокой под напряжением..."
Из второго абзаца, кстати, понятно, что потеря внешнего человеческого облика у Стругацких тоже не останавливается на ушах, а влияет и на прямохождение. Кстати, почему высокие валенки, подбитые именно кожей? Скрывать когти?
Еще интересно, что трансформация Туба происходит независимо от его намерений: он сам говорит, что не знал, для чего кукла, а второе распоряжение Толстяков (вынуть у Тутти сердце и заменить его железным) и вовсе отказался выполнять. Можно сказать, что он не должен был соглашаться делать куклу, но ведь доктор Гаспар Арнери тоже согласился её чинить, под страхом смертной казни, и только недостаток времени ему в этом помешал.
А у Стругацких, кажется, единственный способ оставаться человеком для ученого - это полностью отдать себя науке, поселиться в общежитии, практически не выходить за пределы института, даже на праздники и семью, наверное, тоже не заводить, потому что где семья, там и мещанство.
Думаю, вполне возможно, что Стругацкие детьми читали этот роман Олеши. А вот интересно, используется ли этот образ в других литературных работах в период от 1920-х до 1960-х?