Хакан Вольдемар и его багатуры - 11
Бобрый уй (продолжение)
В двух следующих сюжетах о Добрыне появляется богатырь Дунай Иванович. И чем больше я погружаюсь во всю эту «русскую фольклориЗДику», тем печальнее смотреть на это рожденное в XIX веке сообщество людей, как будто нарочно недалеких, узко националистичных и в каких-то облаках витающих… Дунай - это река, самая первая ассоциация, детская, с которой «былинолУХи» так до сих пор и не свернули, долбя в свою теорию «древной древности старИн, которые пели какие-то там пИвцы-слИпцы на пирах в дружине» - дескать, великоморавы, уничтоженные как государство венграми, убежали в IX веке на Русь и «сохранились в памяти культом реки Дунай». Ну, насчет того, в какой «древности» пребывает большинство текстов старин - я уже много раз показал (казаки, порох, ружья и пр.).
Дунай Иванович, фан-арт (кликабелен)
А «метод ассоциаций» у фольклориЗДов почему-то работает куда угодно - славянЫ, санскритЪ (я просто не стал пересказывать «гон веществ» про всяких «индоевробогов-громоперунов» в серии о Добрыне, «ибо некуй») - но отчего-то не в сам текст. По которому Дунай - безвариантно «из Лыцвы», и любовь всей жизни его оттуда же (см. следущую серию), и история его прошлой жизни, рассказанная полунамеками, также связана с этим краем. Но поскольку в XIX веке фольклориЗДы были все «великорУсы» (в крайнем случае «великомалорУсы»), то «лыцву эту поганую» в упор не видели, и слепоту свою и советским, и российским «потомкам» по наследству передали - ни одной попытки покопать каких-нть летописных Донатасов, или даже самого Довмонта-Даумантаса Псковского (вай нот?), или каких-то аще бяларусов (оне же для руссиянина та же лыцва) в природе не было, и остается только констатировать слепоту и беспомощность любителей искать персонажей из санскрита или каких-то чешских легенд…
Впрочем, имя Дунай было и «само по себе» - у князя Владимира Васильковича Волынского (сына Василька Романовича, брата Данилы Галицкого, 1246/1250 - 1288), имелся воевода Дунай. И «ф принципи», если откинуть уже окончательно чушь про IX век и «дружинные пиры», то для русского человека Олонецкой волости веке так в XV, XVI или XVII Волынь - это уже «в Лыцве». Этот Дунай упомянут трижды - в 1281 году он ведет войско на ляхов, в 1282 году послан князем собрать союзных ему литвинов (!!!), в 1287 году его просит отпустить с собою для некоего поручения таинственный «Кондрат, брат Владимира» (ляшский Конрад, побратим?). В общем, вполне себе Дунай, вполне себе связанный с Лыцвой, вполне себе прототайп, ничем не хуже каких-то неизвестных нам «великих моравов» и «божества реки».
Памятник князю Владимиру Васильковичу с женою егойной
«Бой Добрыни с Дунаем». Ездил Добрыня «по всей земли» - тудой-сюдой, тудой-сюдой, искал супротивника, чтобы не сразу сдох, а силами помериться. Наехал во чистом поле на шатер с надписем «А еще кто к шатру приедет, - дак живому не быть, А живому тому не быть, прочь не уехати», зашел внутрь - естественно, бочка с вином и чарка на полтора ведра. Выдул три чарки, пошел безобразить, шатер изорвал, бочку поломал, чарку растоптал и плюх на кровать дрыхать. Тут ворочается Дунай и видит - шатра нету, бочку нету, в постели облом какой-то дрыхает. «Закипела во Дунае кровь горючая, Расходилися его дак могучи плеча. Он берет же свою дак сабельку вострую, Замахнулся на молодца удалого»…
Но решил, что не по-богатырски во сне рубить, и разбудил Добрыню, а потом претензию выкатывает - ты чо всё поразрушил, особливо чарочку, «подарок короля ляховинского» (да-да, «славяне-моравяне, угры-мугры»… как дети - тут читаем, тут рыбу заворачиваем). Добрыня, как еще не проспанный русский человек, начал сразу быдлить и хамить: «Уж ты ой еси, Дунаюшко сын ты Иванович! А вы зачем же пишете со угрозами, Со угрозами пишете со великими? Нам бояться угроз дак богатырскиех, Нам нечего ездить во поле поляковать». Короче, подралися. «Палочки буёвые» поломали, «сабельки вострые» пощербили, копья стреснули, «тяги железные» крякнулися - а дружка дружку и не поцарапали. Пошли потом врукопашную - и три дни друг друга крутили, и усё нияк…
Конная лыцва (кликабельна)
Тут едут мимо «старой казак» Муромец, Алешка Попович и Потык Михайло Долгополович. Видит Илья - ктой-то когой-то меситЬ, надо разобраться. Алешку пошлешь - он «силой больно легок», Потык «неповоротливый, в полах заплетется», надо самому идтиТЬ: «Как два русских-де борются, надо разговаривать, А и русский с неверным, дак надо помощь дать, А два же нерусских, дак надо прочь ехать». (Сразу видна мудрость, пришедшая с годами.) Поехал, разнял и спрашивает - вы чо? Дунай жалуется - шатер порвал, бочку поломал, чарку стоптал. Илья: «Ты за это, Добрынюшка, не прав будешь».
Добрыня кричитЬ - а чо он надписЯ обидные пишет, «живому не быть, прочь не уехать»: «Нам боеться угроз дак богатырскиех, Нам нечего ездить-делать во полё поляковать». Илья: «Ты за это, Дунаюшко, не прав будешь». Короче, поехали в Киев ко князю Владимиру на суд. Тот выслушал обе стороны и… А вы чего ждали? Мудрости царя Шлёмы? Фигвам - индейская национальная изба: «А посадили Дуная во темный погреб же, А за те же за двери за железные, А за те же замочики задвижные». И усё. Такова былина… Но тут конкретно то би континуед.
В двух следующих сюжетах о Добрыне появляется богатырь Дунай Иванович. И чем больше я погружаюсь во всю эту «русскую фольклориЗДику», тем печальнее смотреть на это рожденное в XIX веке сообщество людей, как будто нарочно недалеких, узко националистичных и в каких-то облаках витающих… Дунай - это река, самая первая ассоциация, детская, с которой «былинолУХи» так до сих пор и не свернули, долбя в свою теорию «древной древности старИн, которые пели какие-то там пИвцы-слИпцы на пирах в дружине» - дескать, великоморавы, уничтоженные как государство венграми, убежали в IX веке на Русь и «сохранились в памяти культом реки Дунай». Ну, насчет того, в какой «древности» пребывает большинство текстов старин - я уже много раз показал (казаки, порох, ружья и пр.).
Дунай Иванович, фан-арт (кликабелен)
А «метод ассоциаций» у фольклориЗДов почему-то работает куда угодно - славянЫ, санскритЪ (я просто не стал пересказывать «гон веществ» про всяких «индоевробогов-громоперунов» в серии о Добрыне, «ибо некуй») - но отчего-то не в сам текст. По которому Дунай - безвариантно «из Лыцвы», и любовь всей жизни его оттуда же (см. следущую серию), и история его прошлой жизни, рассказанная полунамеками, также связана с этим краем. Но поскольку в XIX веке фольклориЗДы были все «великорУсы» (в крайнем случае «великомалорУсы»), то «лыцву эту поганую» в упор не видели, и слепоту свою и советским, и российским «потомкам» по наследству передали - ни одной попытки покопать каких-нть летописных Донатасов, или даже самого Довмонта-Даумантаса Псковского (вай нот?), или каких-то аще бяларусов (оне же для руссиянина та же лыцва) в природе не было, и остается только констатировать слепоту и беспомощность любителей искать персонажей из санскрита или каких-то чешских легенд…
Впрочем, имя Дунай было и «само по себе» - у князя Владимира Васильковича Волынского (сына Василька Романовича, брата Данилы Галицкого, 1246/1250 - 1288), имелся воевода Дунай. И «ф принципи», если откинуть уже окончательно чушь про IX век и «дружинные пиры», то для русского человека Олонецкой волости веке так в XV, XVI или XVII Волынь - это уже «в Лыцве». Этот Дунай упомянут трижды - в 1281 году он ведет войско на ляхов, в 1282 году послан князем собрать союзных ему литвинов (!!!), в 1287 году его просит отпустить с собою для некоего поручения таинственный «Кондрат, брат Владимира» (ляшский Конрад, побратим?). В общем, вполне себе Дунай, вполне себе связанный с Лыцвой, вполне себе прототайп, ничем не хуже каких-то неизвестных нам «великих моравов» и «божества реки».
Памятник князю Владимиру Васильковичу с женою егойной
«Бой Добрыни с Дунаем». Ездил Добрыня «по всей земли» - тудой-сюдой, тудой-сюдой, искал супротивника, чтобы не сразу сдох, а силами помериться. Наехал во чистом поле на шатер с надписем «А еще кто к шатру приедет, - дак живому не быть, А живому тому не быть, прочь не уехати», зашел внутрь - естественно, бочка с вином и чарка на полтора ведра. Выдул три чарки, пошел безобразить, шатер изорвал, бочку поломал, чарку растоптал и плюх на кровать дрыхать. Тут ворочается Дунай и видит - шатра нету, бочку нету, в постели облом какой-то дрыхает. «Закипела во Дунае кровь горючая, Расходилися его дак могучи плеча. Он берет же свою дак сабельку вострую, Замахнулся на молодца удалого»…
Но решил, что не по-богатырски во сне рубить, и разбудил Добрыню, а потом претензию выкатывает - ты чо всё поразрушил, особливо чарочку, «подарок короля ляховинского» (да-да, «славяне-моравяне, угры-мугры»… как дети - тут читаем, тут рыбу заворачиваем). Добрыня, как еще не проспанный русский человек, начал сразу быдлить и хамить: «Уж ты ой еси, Дунаюшко сын ты Иванович! А вы зачем же пишете со угрозами, Со угрозами пишете со великими? Нам бояться угроз дак богатырскиех, Нам нечего ездить во поле поляковать». Короче, подралися. «Палочки буёвые» поломали, «сабельки вострые» пощербили, копья стреснули, «тяги железные» крякнулися - а дружка дружку и не поцарапали. Пошли потом врукопашную - и три дни друг друга крутили, и усё нияк…
Конная лыцва (кликабельна)
Тут едут мимо «старой казак» Муромец, Алешка Попович и Потык Михайло Долгополович. Видит Илья - ктой-то когой-то меситЬ, надо разобраться. Алешку пошлешь - он «силой больно легок», Потык «неповоротливый, в полах заплетется», надо самому идтиТЬ: «Как два русских-де борются, надо разговаривать, А и русский с неверным, дак надо помощь дать, А два же нерусских, дак надо прочь ехать». (Сразу видна мудрость, пришедшая с годами.) Поехал, разнял и спрашивает - вы чо? Дунай жалуется - шатер порвал, бочку поломал, чарку стоптал. Илья: «Ты за это, Добрынюшка, не прав будешь».
Добрыня кричитЬ - а чо он надписЯ обидные пишет, «живому не быть, прочь не уехать»: «Нам боеться угроз дак богатырскиех, Нам нечего ездить-делать во полё поляковать». Илья: «Ты за это, Дунаюшко, не прав будешь». Короче, поехали в Киев ко князю Владимиру на суд. Тот выслушал обе стороны и… А вы чего ждали? Мудрости царя Шлёмы? Фигвам - индейская национальная изба: «А посадили Дуная во темный погреб же, А за те же за двери за железные, А за те же замочики задвижные». И усё. Такова былина… Но тут конкретно то би континуед.