Война древних с новыми - 5
Пря о "моем Сиде" (окончание)
Де Мере выбрал для своих нападок весьма "благодарную и благородную" стезю - личные оскорбления. Во-первых, он обвинил Корнеля в плагиате - воровстве сюжета у Гильена де Кастро. Правда, в XVII веке это было скорее нормой - Мере при написании своей "Софонисбы" сам воспользовался сюжетом, уже вдохновившим последовательно четырех драматургов, причем трое из них были французами. Но автор памфлета утверждал, что Корнель намеренно утаил имя де Кастро, сюжету которого-де исключительно и обязан успехом своей пьесы - правда, сам Мере так и не удосужился прочесть пьесу де Кастро и даже путался в его имени и фамилии. Уровень "мастерства" де Мере указывает его каламбур, в котором он сравнивает своего противника с ощипанной вороной (используя омонимичные во французском языке слова la corneille и Corneille), рядящейся в чужие перья. Естественно, что Корнель ответил на такие доводы издевательским стихотворением (рондо), в котором насмехался над соперником.
Поль Скаррон
Тут к полемике присоединился Скюдери (правда, анонимно), сформулировавший в "Замечаниях о Сиде" уже целый список обвинений, от которого будут отталкиваться все последующие участники спора на стороне противников пьесы:
Шарль Сорель
Как видим, по сути самой пьесы какое-то значение имели лишь пп. 1 и 3, что не помешало разгореться нешуточной полемике - за год вышло около 20 сочинений. Некоторые памфлеты в свою защиту анонимно писал сам Корнель (как многие гении, он был обидчив, самолюбив и полемичен, не мог промолчать - к тому же, как буржуа, был чувствителен к вопросам чести и репутации). С неожиданной поддержкой пьесы выступил член Академии Николя Фаре - поэт и драматург, пользовавшийся славой весельчака, пьяницы и гедониста (Марк-Антуан Жирар де Сент-Аман постоянно рифмовал его фамилию с "кабаре"), написавший (анонимно же) "Защиту Сида". А вот начинающий сатирик, аббат Поль Скаррон (будущий драматург и автор "Виргилия наизнанку" и "Комического романа", а также первый муж Франсуазы д'Обинье), и автор знаменитого (уже) плутовского романа "Правдивое комическое жизнеописание Франсиона" Шарль Сорель де Сувиньи присоединились к критикам. С нападками на Корнеля выступил и другой академик, Франсуа Лё Метель де Буаробер, позавидовавший славе собрата по драматургии.
Когда пря уже разгорелась нешуточная, и всё приличное общество только и делало, что обсуждало очередную брошюру о "Сиде", Скюдери (то ли сам, то ли с подачи Ришельё) предложил - а что это мы, недостойные, устраиваем тут непродуктивный срач, когда у нас есть целая Академия! Вот пусть они возьмут и дадут свое профессиональное заключение о пьесе. Ход был, что называется, лошадью - питающиеся со стола Ришельё (который тут же согласился вынести спор на их суд - и Корнелю не оставалось после этого ничего другого, как тоже согласиться) академики (кроме Фаре и Буаробера) застыли с кусками во ртах и осознали, что вот сейчас их всех поймали практически со спущенными штанами... После некоторых робких попыток соскочить с темы им пришлось-таки анализировать пьесу целиком, и отдельно - стихи.
Жан Шаплен
Сформулировать официальную позицию доверили Жану Шаплену, который с третьего раза (два первых варианта Ришельё не понравились) смог опубликовать "Суждения Французской академии о трагикомедии Сид" в 1637 году. Он был известен своим допусом "Обоснование правила 24 часов", написанным в 1630 году и развивавшим мысли де Мере о том, что правильная пьеса по Аристотелю должа описывать лишь события, произошедшие за сутки - иначе "ерунда получится". Впрочем, Шаплен честно попытался "и на кол сесть, и яичко снесть" - признавая достоинства "Сида" и расточая похвалы Корнелю, он в "приличных выражениях" повторил некоторые доводы Скюдери, полемизируя одновременно с некоторыми другими пунктами его "Замечания":
Де Мере выбрал для своих нападок весьма "благодарную и благородную" стезю - личные оскорбления. Во-первых, он обвинил Корнеля в плагиате - воровстве сюжета у Гильена де Кастро. Правда, в XVII веке это было скорее нормой - Мере при написании своей "Софонисбы" сам воспользовался сюжетом, уже вдохновившим последовательно четырех драматургов, причем трое из них были французами. Но автор памфлета утверждал, что Корнель намеренно утаил имя де Кастро, сюжету которого-де исключительно и обязан успехом своей пьесы - правда, сам Мере так и не удосужился прочесть пьесу де Кастро и даже путался в его имени и фамилии. Уровень "мастерства" де Мере указывает его каламбур, в котором он сравнивает своего противника с ощипанной вороной (используя омонимичные во французском языке слова la corneille и Corneille), рядящейся в чужие перья. Естественно, что Корнель ответил на такие доводы издевательским стихотворением (рондо), в котором насмехался над соперником.
Поль Скаррон
Тут к полемике присоединился Скюдери (правда, анонимно), сформулировавший в "Замечаниях о Сиде" уже целый список обвинений, от которого будут отталкиваться все последующие участники спора на стороне противников пьесы:
- В пьесе дурной стих - "Малерб бы не одобрил";
- Снова плагиат;
- Корнель нарушает правила правдоподобия, которые и делают настоящую пьесу пьесой - а под правдоподобием Скюдери имел в виду правило триединства, сформулированное де Мере (места, времени и действия), который в свою очередь настаивал, что их имел в виду еще сам Аристотель (и пойди теперь поспорь - его сочинение о комедии не сохранилось!);
- "Неестественное и безнравственное" поведение Химены, выходящей за убийцу ее отца;
- Корнель нарочно стремится к успеху у плебеев, идет у них на поводу - что настоящий непопулярный недоавтор "культурный человек" должен презирать.
Шарль Сорель
Как видим, по сути самой пьесы какое-то значение имели лишь пп. 1 и 3, что не помешало разгореться нешуточной полемике - за год вышло около 20 сочинений. Некоторые памфлеты в свою защиту анонимно писал сам Корнель (как многие гении, он был обидчив, самолюбив и полемичен, не мог промолчать - к тому же, как буржуа, был чувствителен к вопросам чести и репутации). С неожиданной поддержкой пьесы выступил член Академии Николя Фаре - поэт и драматург, пользовавшийся славой весельчака, пьяницы и гедониста (Марк-Антуан Жирар де Сент-Аман постоянно рифмовал его фамилию с "кабаре"), написавший (анонимно же) "Защиту Сида". А вот начинающий сатирик, аббат Поль Скаррон (будущий драматург и автор "Виргилия наизнанку" и "Комического романа", а также первый муж Франсуазы д'Обинье), и автор знаменитого (уже) плутовского романа "Правдивое комическое жизнеописание Франсиона" Шарль Сорель де Сувиньи присоединились к критикам. С нападками на Корнеля выступил и другой академик, Франсуа Лё Метель де Буаробер, позавидовавший славе собрата по драматургии.
Когда пря уже разгорелась нешуточная, и всё приличное общество только и делало, что обсуждало очередную брошюру о "Сиде", Скюдери (то ли сам, то ли с подачи Ришельё) предложил - а что это мы, недостойные, устраиваем тут непродуктивный срач, когда у нас есть целая Академия! Вот пусть они возьмут и дадут свое профессиональное заключение о пьесе. Ход был, что называется, лошадью - питающиеся со стола Ришельё (который тут же согласился вынести спор на их суд - и Корнелю не оставалось после этого ничего другого, как тоже согласиться) академики (кроме Фаре и Буаробера) застыли с кусками во ртах и осознали, что вот сейчас их всех поймали практически со спущенными штанами... После некоторых робких попыток соскочить с темы им пришлось-таки анализировать пьесу целиком, и отдельно - стихи.
Жан Шаплен
Сформулировать официальную позицию доверили Жану Шаплену, который с третьего раза (два первых варианта Ришельё не понравились) смог опубликовать "Суждения Французской академии о трагикомедии Сид" в 1637 году. Он был известен своим допусом "Обоснование правила 24 часов", написанным в 1630 году и развивавшим мысли де Мере о том, что правильная пьеса по Аристотелю должа описывать лишь события, произошедшие за сутки - иначе "ерунда получится". Впрочем, Шаплен честно попытался "и на кол сесть, и яичко снесть" - признавая достоинства "Сида" и расточая похвалы Корнелю, он в "приличных выражениях" повторил некоторые доводы Скюдери, полемизируя одновременно с некоторыми другими пунктами его "Замечания":
- Перегруженность действия событиями, то бишь неправдоподобие - скрупулезные подсчеты показали, что на самом деле на всё изображенное в пьесе надо 36 часов, а не 24;
- Побочная линия, отвлекающая от главной (любовь инфанты к Родриго);
- Слишком свободные стихотворные формы;
- Химена на самом деле ведет себя как непорядочная девушка - так нельзя!