Седая старина
Несколько очень-очень старых, еще из прошлого века, стихов... Ну а некропостинг - с 2012 года.
ОДИССЕЯ
Взяв приступом Трою мальчишеских бредней
троянским конем изучения книг
поэт покидал лагерь детства последним
как новый Улисс уходя в океан
поэзия манит как в дымке Итака
но гневен сомнений людских Посейдон
и Кирка уже обращает в собаку
того кто искал горы блещущих злат
но тот кто избег примитивных соблазнов
спустился в Аид так зовется успех
и там надышался отвратных миазмов
красивых словес и больших тиражей
Тиресием бьется в мозгу дерзновенье
и увлекает обратно наверх
туда где как Сцилла грызет пораженье
и зависть Харибдою поедом ест
Калипсо с самою Итакою схожа
прохладою гор и покоем зовет
но праздность Харибда со Сциллою тоже
жар рук усыхает и сердце молчит
Итака же сира пуста, камениста
бесплодна лишь овцы познания бед
пасутся на нивах абстракции чистой
но это поэзия здравствуй Улисс
СМЕРТЬ СУВОРОВА
Качнулися медные шапки
прогнувшись блестящей волной
дохнуло отрытой могилой
на кожей затянутый строй
в гробине, сырой и холодной
вместились тысячи жертв
огонь сотен пушек и ружей
и милость военных божеств
лежала иссохшей фигурой
короткая слава побед
терзавших собой пол-Европы
другой половине во вред
и больше не будет такого
лишь разве что полутакой
в могилу ложился Суворов
и счастье тянул за собой
БОРЗОПИСЬ
Слова летят с пера, выстраиваясь в небо
на небе капли звезд рассеивают небыль
и вот листок к листку пейзаж заколосился
составился сентябрь соткались мхи и птицы
на красное словцо убора кроны леса
накидывает тень старинных слов завеса
и ржанье скакунов грызущих злые сбруи
уже летит окрест тревожа зверя всуе
прекрасные слова отважные герои
роняют в темноту скрестив клинки по двое
на пыльном чердаке уже уснули мыши
а борзописец всё не отрываясь пишет
РИМСКИЕ ДОРОГИ
За стадием стадий к калигам калиги
на фурке мешок в нем сушеные фиги
дратва на подметки пять медных ассов
и много других древнеримских припасов
к солдату солдат легион к легиону
шагают калиги по пыльному склону
не близок Дунай и Египет далеко
и служба увы не огранена сроком
под ноги солдатам потребны дороги
дорогам нужны, чтобы жить без тревоги
колонии старых надежных солдат
солдат и дорога друг друга плодят
и камни растут удивительным строем
не кверху а вниз устремляются слоем
калиги вбивают их в кожу земли
дорога кусает им пятки в пыли
ОДИССЕЯ
Взяв приступом Трою мальчишеских бредней
троянским конем изучения книг
поэт покидал лагерь детства последним
как новый Улисс уходя в океан
поэзия манит как в дымке Итака
но гневен сомнений людских Посейдон
и Кирка уже обращает в собаку
того кто искал горы блещущих злат
но тот кто избег примитивных соблазнов
спустился в Аид так зовется успех
и там надышался отвратных миазмов
красивых словес и больших тиражей
Тиресием бьется в мозгу дерзновенье
и увлекает обратно наверх
туда где как Сцилла грызет пораженье
и зависть Харибдою поедом ест
Калипсо с самою Итакою схожа
прохладою гор и покоем зовет
но праздность Харибда со Сциллою тоже
жар рук усыхает и сердце молчит
Итака же сира пуста, камениста
бесплодна лишь овцы познания бед
пасутся на нивах абстракции чистой
но это поэзия здравствуй Улисс
СМЕРТЬ СУВОРОВА
Качнулися медные шапки
прогнувшись блестящей волной
дохнуло отрытой могилой
на кожей затянутый строй
в гробине, сырой и холодной
вместились тысячи жертв
огонь сотен пушек и ружей
и милость военных божеств
лежала иссохшей фигурой
короткая слава побед
терзавших собой пол-Европы
другой половине во вред
и больше не будет такого
лишь разве что полутакой
в могилу ложился Суворов
и счастье тянул за собой
БОРЗОПИСЬ
Слова летят с пера, выстраиваясь в небо
на небе капли звезд рассеивают небыль
и вот листок к листку пейзаж заколосился
составился сентябрь соткались мхи и птицы
на красное словцо убора кроны леса
накидывает тень старинных слов завеса
и ржанье скакунов грызущих злые сбруи
уже летит окрест тревожа зверя всуе
прекрасные слова отважные герои
роняют в темноту скрестив клинки по двое
на пыльном чердаке уже уснули мыши
а борзописец всё не отрываясь пишет
РИМСКИЕ ДОРОГИ
За стадием стадий к калигам калиги
на фурке мешок в нем сушеные фиги
дратва на подметки пять медных ассов
и много других древнеримских припасов
к солдату солдат легион к легиону
шагают калиги по пыльному склону
не близок Дунай и Египет далеко
и служба увы не огранена сроком
под ноги солдатам потребны дороги
дорогам нужны, чтобы жить без тревоги
колонии старых надежных солдат
солдат и дорога друг друга плодят
и камни растут удивительным строем
не кверху а вниз устремляются слоем
калиги вбивают их в кожу земли
дорога кусает им пятки в пыли