Жозефен Пеладан и традиционная картомансия.
Пеладан в «Curieuse» живописует любопытный эпизод бытовой картомансии, предваряя его примечательным монологом розенкрейцера Небо.
«Я верю, что три равняются одному, что в неопределённые времена символы книги Тота существовали одновременно в Египте и в Китае. Возможно, это были терафимы. Я верю, что Эттейлла - или Альетт - когда то был неграмотным брадобреем, что карты из Безансона походят на египетские и, для посвящённых, обобщают тайну. Предсказание людских судеб с помощью этих путеводных звёзд знания, несомненно, требуют силы ума - ею обладали в последнем столетии лишь четверо, и среди них был Элифас Леви. Образы, тем не менее, приводят в действие воображение. Астральную проницательность принято называть ясновидением - наделённая этим талантом гадалка удивит вас точным предсказанием. Вы увидите, что предсказательница сочетает в себе черты акушерки и отравительницы Бренвилье. Вы увидите также, сколь быстротечны формы: вспомните мадам Фонтен, в её дом Биксиу и Леон де Лора приводят кузена Газоналя - и сравните гадалку середины столетия с колдуньей конца века».
Учитывая проповеднический характер прозы Пеладана, можно попытаться интерпретировать этот пассаж, как произнесённый от первого лица. И тут обращают на себя внимание некоторые моменты. Нет, не характерные для эпохи и окружения автора выпады против Эттейллы и не популярное историческое заблуждение относительно египетского происхождения Таро. Во-первых, гипотеза о терафимах, сравнимая с предположением о геометрических предметах на столике Фокусника из Марсельского Таро как об урим и туммим. Во-вторых, указание, в рамках обобщающего тайну артефакта, на Безансонское Таро, как на инструмент предсказания, пригодный для посвящённых. В-третьих, отсылку к… Бальзаку, как источнику сравнения сеансов предсказания середины и конца XIX столетия, что наводит на мысль о том, что сам литератор (и маг) имел о таковых лишь опосредованное впечатление (на основании свидетельств).
Вместе с тем, похоже Пеладан не очень то жалует астральную проницательность как таковую. В своём литературном моралите, где главный герой, подобно Вергилию, проводит просыпающегося андрогина, по кругам (углубляющимся) ада парижского дна, эпизод с гадалкой помещён предпоследним, очевидно, как наиболее мерзостный пример. После этого, в качестве низовой точки, следует лишь сцена совокупления безногого калеки с тремя престарелыми проститутками. Сцена с гадалкой также заканчивается некрасиво, высоконравственный Небо выписывает пожилой пририцательнице по щам. Вот где, вероятно, следует искать истоки пренебрежительного отношения тарологов-оккультистов к операторам традиционной картомансии! :)