Алиса ч.2
А вот и второй кусок:
Глава 10
Преддверие солдады
Кот зябко ерошил шерсть и, отчаянно ухмыляясь, смотрел на палубу, вцепившись всеми четырьмя лапами в мачту. Мачта, сжав рейки, молча терпела боль. Мяукать коту не позволяла то ли гордость, то ли многолетняя привычка говорить по-человечески. Вдруг он подёргал усами, повёл носом и дрожащим от напряжения голосом протянул: «А-у-лиса?».
Алиса попробовала ответить, но всё, что у неё получилось - слабый посвист ветра.
- Ты здесь? Сними меня отсюда! - Даня сорвался на хриплый крик.
Алиса вновь повыла ветром, попыталась погладить его по загривку, но воздух был влажным и холодным, а потому кот лишь зябко поёжился, не оценив ласки. И девочка стала толчками выходить из сна. Её колотило, выход из тела потребовал нечеловеческого напряжения сил, и она покрывалась холодной испариной.
- Там… кот… сними… - Алиса попыталась поднять руку и указать в направлении палубы, но потеряла сознание.
Моряки поняли всё с полуслова и, обвязавшись страховочным тросом, потому что наверху уже царило адово веселье водной бездны, полезли искать упомянутого кота. И с третьей попытки всё-таки, страхуя друг друга, сняли его с вороньего гнезда. И оно, гнездо, вздохнуло с облегчением, потому что ему и самому было трудно удержаться наверху.
Когда Алиса проснулась, Даня мрачно прихлёбывал давно остывший грог из деревянной, опоясанной металлом кружки. Если у кота может быть хмурое лицо, то у него было самое хмурое из всех возможных. И кабы не шерсть, покрывавшая его, оно было бы цвета грозы.
- Ты в порядке? - вяло поинтересовалась его, как мы теперь уже понимаем, пассия.
- Как видишь, - не менее вяло последовал ответ.
Алису подташнивало, у неё болела голова, и дьявольски пересохло во рту. Она глотнула вина из стоявшего рядом черпака и огляделась в поисках зеркала - надо было привести себя в порядок. Неизвестно, что послужило причиной её плохого самочувствия. Вариантов было много, и все они имели одинаковую вероятность, а скорее всего эффект был кумулятивным. Сюда можно было приписать и морскую болезнь, и последствия купания, и похмелье, и выход из тела, и нуль переход… Ах, да, о нём чуть попозже.
Зеркала Алиса не усмотрела и вернулась к разговору.
- А как ты оказался на этой мачте? - слово мачта было единственным словом из корабельной терминологии, не считая палубы и бушприта, правда, что из себя представляет последний, она не знала, так вот оно было единственным, с которым она была знакома.
- Когда тебя снесло волной на бортик, я, - Даня бы покраснел, если бы мог краснеть, при этих словах, - я с перепугу рванул вверх по ближайшей вертикальной плоскости, а вернее выпуклости.
- Эк тебя угораздило, - покачала головой Алиса, - Ну, хорошо, а как мы сюда попали ты не в курсе?
- Скорее всего, мы прошли через блуждающую точку нуль-перехода, которая в тот момент оказалась на пороге кабака.
- Чего-чего?
- Мы телепортировались.
- Э-э-э, а как это? - фантастику Алиса не читала ни разу в жизни.
- Если вкратце, то мы распались на много маленьких кусочков, а потом собрались обратно в другом месте.
- Ой. А мы точно правильно собрались? - Алиса нервно пощупала свои амбиции.
- Не беспокойся, чёрной шерстью ты не покрылась, - голос животного выражал нескрываемое презрение.
- Да что ты на меня окрысился?!
- Не окрысился, а окотился. Чёрт! И это не подходит. Молчи лучше!
Каюта погрузилась в угрюмое молчание. Клабаутерманнов не было, негров тоже, да и моряки куда-то запропастились по своим делам.
Глава 11
И непосредственно она, дитя угрюмых португальских одиссей
Время смешалось в угрюмую тюрю корабельных будней. Ни Стрелок, ни Алиса не помнили, сколько они на корабле. Девочка вполне освоилась в нехитром просоленном рыбацком хозяйстве. Она стряпала бесчисленное множество однообразной еды по самым изощрённым рецептам и ловко уворачивалась от шлепков заскорузлых мужских ладоней, задорно повизгивая. Еда, несмотря на обилие свежепридуманных рецептов, мало различалась по вкусу, поскольку совсем не различалась по составу. В ход шли вялёная рыба, соль и перловка с иссушенным чёрным хлебом. Даже извечный подостывший грог не скрашивал морёные вечера.
Алиса подзагорела, вмеру обветрилась, излечилась от морской болезни и даже вошла во вкус, отчего вкус распёрла гордость, которая, в свою очередь, покраснела от натуги. Матросы, подбадривая друг друга навязшими в зубах шуточками, работали. В общём, всё шло своим чередом. Черёд при этом скрипел зубами, потому что всё это совсем не малая масса. И только капитан угрюмо курил трубку и приговаривал: "Баба на борту - это не к добру. Ой, не к добру это всё".
А кот медленно сходил с ума. Влажный и жаркий, морской воздух растворял его диггерское сердце. Сердце плавилось, вытекало через поры заросшей чёрной шерстью кожи и бирюзовыми струйками стекало за борт. Масляными пятнами, подобно нефти, оно скользило к туманному берегу. Журча, протекало по неровным мостовым и капало с прютьев решётки слива в родные промозглые туннели. Там наконец оно уютно затихало. Но обычно к этому моменту наступал вечер, спадало удушье и сердце съёживалось, остывая. Плавно собиралось в плотный поток, проделывая обратный путь. И затекало через мутные бесмысленные глаза Дани в его обескровленную тушку, сворачиваясь клубочком в животе. И тогда в глазах Стрелка зажигались безумные огни Святого Эльма. А запоздавший прохожий в доках Лондона суеверно крестился и до судороги сжимал в кармане серого плаща фигу, взглянув на оранжевые сполохи над морем.
Даня вытягивал лапы, скрежеща когтями по палубе, ерошил шерсть и выгибал спину, держа хвост по ветру. И выл. Выл на безлунное небо. Отчаянно выл на флегматичную мачту. Умоляюще выл в непоколебимую спину боцмана, загораживавшую руль. Безнадёжно выл на равнодушную Полярную Звезду, которая приговорила его к этому инквизиторскому катарсису. И слушал гулкие всплески морского дьявола под килем, словно нарочно затеявшего с кораблём игру в пятнашки. Юнга во сне нервно вздрагивал, бормотал что-то трёхэтажно неразборчивое и прятал голову под подушку. Мерно раскачивались гамаки.
Домой было уже не вернуться. До цели было ещё плыть и плыть. И всё это время до рези в носу хотелось кошку, ощутить под собой твёрдую почву и крепко сжать в руке верный надёжный факел. Притихшие клабаутерманны шугались каждого шороха, потому что факелом быть не хотелось.
Даня плыл в неизвестность, и солдада тихо пела ему на ушко свою гнусавую песню.
Глава 12
Надвигается беда
Ночью была гроза. Пахло озоном и солью, море светилось в темноте. Оно было белым от пены. Синюшные, как автор в начале повествования, тучи паслись стадом чёрных овец вокруг пастуха - луны. Пастух играл на флейте, и лунное соло заставляло палубу и мачты отплясывать свинг. Ветер кивал парусам, словно говоря: "Это вам не лезгинка!". Гром вёл мощную ритмическую линию на двенадцатиструнном басу без ладов. Небесный светотехник умело манипулировал лазерным шоу молний, разбрасывая их пучками то там, то здесь и высвечивая центральные объекты в самом выгодном свете. Выгодный свет, в силу своей предопределённой верификационно меркантильности, сверкал на полную ставку со сверхурочными и перевыполнением плана. Стахановец, в общем.
На корме стояли два человека, кот и клабаутерманны. Последние молча разбухали. На второй раз бухла не хватало. Сухая шерсть кота под детской штормовкой наэлектрилизовалась и теперь сухо потрескивала, разряжаясь вспышками фиолетового пламени под капюшоном. Пламя покорно позволяло разряжаться своими вспышками, пскольку это было несомненно лучше, чем мокнуть под дождём. Вспышки зажигали нечто ломанное и ритмичное под р'н'би Даниного сердца. Сам Даня торжественно хранил молчание, не без наслаждения наблюдая, как его бирюзовое сердце, растёкшееся по морю, вспучивалось и мерцало под ударами плетей молний.
Капитан невозмутимо курил трубку. Его цвета морской волны глаза мрачно взирали на творившееся вокруг бесчинство из-под влажно поблескивавшей бороды, похожей на джунгли в тропический дождь. С каждой глубокой затяжкой капитан глубже осознавал неизбежность беды, с каждым выдохом густого, хоть топор вешай, облака дыма, он понимал необходимость избавиться от Алисы. Матросы, конечно, расстроятся. Но ничего, побухтят, потом выпьют рому и согласятся - по другому и нельзя было.
И только Алиса даже без следов мысли вдыхала запах грозы и наслаждалась моментом. "Остановись, мнгновенье, ты прекрасно!", - вот как можно было выразить её состояние. Я натянул струны ветра, он с наслаждением поддался тугой ласке, распрямился и выдал первый аккорд - глубокий соль мажор. "Это всё для тебя, малыш", - пропел я. Алиса не оглянулась
Глава 13
Нет, это ещё не беда :)
Стрелок, разговор есть, - капитан положил дублёную ладонь на покрытое чёрной шерстью плечо. Кот мрачно сплюнул и обернулся, смеривая капитана усталым прищуром: "Ну?".
- Ты нормальный мужик...
- Ну?
- Но Алисе здесь не место.
- Ты что это задумал, мешок парусиновый?
- Не груби, комок мокрой шерсти, мазут рифлёный, - капитан говорил тихо, отчётливо выговаривая слова, - короче, у тебя есть выбор: или остаёшься на борту и спокойно доплываешь до Бристоля, или идёшь на дно с этой рыжей блесной.
- Иди в коллектор, ассенизатор оранжевый! - кот возмущённо фыркнул и повёл плечом, за которое тут же был схвачен капитановой клешнёй.
Капитан, держа кота за спиной, зашёл на камбуз:"Алиса! Там дельфины, пойдём посмотрим!" Алиса радостно стрельнула глазами цвета спелого льда и, прижав руки к колыхающейся груди, виляя коленками побежала на палубу. Капитан неторопливо пошёл за ней, показав внушительный растрескавшийся кулак коту. Даня злобно зашипел.
Капитан подошёл к Алисе, стоящей у фальшборта, недовольно уперев руки в бока и вопросительно изогнув брови. "Где дельфины, старый козёл?!", - читалось в её взгляде. Капитан спокойно подошёл и указал пальцем куда-то за спину девочки: "Вон, гляди!". Девочка обернулась, перегнулась через борт и всмотрелась в горизонт, отчего саргассы под ней восхищённо зашуршали.
- Шмяк! - это капитан отвесил ей смачного шлепка по заднице.
- Плюх! - это Алиса не менее смачно упала в воду.
- Хрясь! - это челюсти кота совсем уж смачно сомкнулись на жилистом запястье капитана.
- ПИИИИИП!!! - это смачная и весьма недвусмысленная реакция капитана.
- БУХ_БУХ_БУХ! - это смачный грохот сапог матросов, которые вытаращив глаза бегут посмотреть, что же заставило их вожака так выражаться.
- Мужики!!! - что есть мочи орёт Даня - Он Алису за борт выкинул! - и в этот момент Стрелок отправляется вслед за своей подругой, потому что капитан не упустил момента.
- Ты что творишь, тюлень ободранный, кит беззубый, корова морская, гарпун тебе в колено, говна тебе под килем, картечь тебе в корму, китайцев тебе в трюм! - очередью выплюнул здоровенный рыжий заросший матрос, угрожающе развернув плечи и нависнув над капитаном.
Капитан невозмутимо вытащил из-за пояса револьвер, пальнул в воздух и нацелив его в трижду ломанную переносицу здоровяка холодно ответил:
- Молчать, сукины дети. Здесь командую я.
- Да какого морского дьявола ты их выкинул?!, - всё ещё грозно пыхтя, весь красный, но уже успокоившийся, спросил матрос.
- Так нужно было. Из-за неё все потонем!
Тут сбоку появился старший клабаутерманн, он с ироничной укоризной смотрел на капитана:
- Ну и кто тебе это сказал? Ты сам такой умный, или книжки модные читаешь? Ты понимаешь, что ты вообще сделал, глупый?
Капитан закусил губу и застенчиво спрятал револьвер:
- Что, большую мину я нам подсунул, да?
- Да. Мужики, кидайте круг.
Мужики с кругом подошли к борту, однако в море уже никого не было.
Глава 14
Беда
Не прошло и двух часов после исчезновения пассажиров, как ветер стих. Наглухо. Штиль был таким, что было видно испарение пота с покрытой белыми соляными разводами тёмной кожи моряков. Судно сначала замедлило ход, а потом и вовсе остановилось. Матросы разделись до плавок, а капитан даже скинул извечную штормовку. Штормовка вольготно раположилась на палубе близ штурвала, подставив солнцу бледную подкладку. Редко выпадала возможность всласть позагорать.
Ближе к вечеру, когда спала жара, а судно так ни на йоту и не сдвинулось, корабль начало качать, причём качать ощутимо. Так качать, что всё, находившееся на палубе, прыгало от борта до борта. Вернее, сначала было едва заметное покачивание. Потом амплитуда плавно возросла и вот в результате мы наблюдаем вцепившихся в борта матросов и капитана, крепко приобнявшего мачту, дымящая можжевеловая трубка в зубах которого болтается подобно маятнику. Вдруг от борта послышался маскирующийся под злобный испуганный рёв, рёв вообще был товарищем малодушным, и именно потому пытался своё малодушие всячески скрывать. Вот и сейчас он неритмично тряс поджилками, упрямо выдвинув вперёд интеллигентский подбородок. Так вот, раздался рёв, это ревел тот самый здоровенный рыжий детина:
- Капитан, они нас жрут! Водоросли нас жрут!
Капитан закусил мундштук, застегнул душу на все пуговицы и не по-граждански чётко скомандовал:
- Обвязаться страховочными тросами, достать абордажные сабли, за-або-орт-марш!
Матросы на четвереньках, скребя по палубе давно не стриженными жёлтыми загнутыми ногтями бросились исполнять. К тому моменту, когда рыжый детина обвязался тросом, а он был самым шустрым, капитан уже стоял у борта, положив руку на эфес и агрессивно пыхтя трубкой. На косматой бороде тлело несколько вылетевших из чубука угольков. Команда подтянулась, и следом за призывным взмахом сабли все прыгнули за борт.
Широко расставив ноги, матросы пружинили от борта и что есть сил рубили красные толстенные водоросли, облепившие сантиметр за сантиметром растущую дыру в обшивке. В трюме уже плескалось порядочно воды.
И тут одна лиана, а за ней вторая и третья отделились от досок и плотно обвили канаты. Некоторые матросы начали подтягиваться обратно, кто-то, кажется щуплый прыщавый юнга, с перепугу рубанул по водорослям и в результате обрубил собственную верёвку.
Так или иначе, но вскоре вся команда корабля оказалась рассыпанной на пружинящей красной массе, покрывшей ворсистым ковром поверхность моря.
Ковёр заколебался и стал волнообразными движениями смещать моряков в кучу. Всё это время над морем стоял отчаянный мат:
- Швартовать тебя за яйца!
- Морёный хрен!
- Акульи выродки!
Когда команда снова была в сборе, на этот раз за пределами своего пристанища, каша из водорослей в последний раз вздрогнула и притихла. Пару раз матюгнувшись, матросы удивлённо замолчали. И тут случилось то, чего никто не ожидал. Прямо под людьми образовалась широкая воронка, они мгновение повисели в воздухе и с воплями ухнули в фосфорицирующий цвета свернувшейся крови туннель.
Глава 15
Заец? Заец, заец...
Как ни странно, дельфинов Алиса так и не увидела, хотя увидела она нечто другое.
Незнакомый потолок. Ну, не так уж совсем незнакомый, вполне обычный, цвета мёртвого советского холодильника. Но было в нём что-то необычное, типа белёсых отпечатков в виде листьев марихуаны. Алиса лежала на полу. Это не доставляло ей абсолютно никакого удовольствия, поэтому она решила встать и оглядеться.
Абсолютно пустая комната. Ровным счётом ничего, чтобы могло привлечь внимание. Кстати, кота там тоже не было. Окно тоже входило в это ничего и озаряло дыру в стене своим отсутствием. А ещё за ним была лестница. Ржавая такая, пожарная. Видимо из-за того, что на ней много жарили, судя по её виду. Алиса решила, что чёрт не дурак, и любит пошутить несколько раз, в отличие от сапёра, и взобралась на лестницу. Видимо, нашу рыжую нимфетку столько раз бросали на дно этого мира, что ей наконец-то захотелось увидеть, что же на его крышке, и она полезла вверх. А наверху был кот, приветственно протягивающий лапу. Алиса, как воспитанная девочка приняла это приглашение.
Через секунду Алиса оказалась на ровном плато гудроновой крошки, с редкими бетонными холмами. Не хватало только динозавров. Но зато был Стрелок. Хотя в этих дурацких круглых очках он попал бы разве что в зеркало. “Очки сними…” - сказала Алиса.
Даня нехотя стянул их на кончик носа, и взглянул на неё “синими брызгами”.
Что-то всколыхнулось в душе Алисы и захотело, было запросить разрешение на взлёт, когда диспетчерская рассудка раздавила всё мыслью: “Опять спайса обожрался…”
“Ну и где мы теперь?” - спросила Алиса, хотя в её взгляде читалось “И что мы здесь забыли?!”
“Забыли мы вот что!” - сказал кот указывая на кроваво-алые нити заходящего восхода, хотя в его взгляде читалось “На крыше.”
Алиса огляделась и увидела не только какие-то там нити, а маленьких синеньких человечков, в чёрных костюмах и губных гармошках.
“Кто это?” - спросила Алиса.
“Это, девочка, ХАРПЕРЫ!” - сказал Кот одевая шляпу и отращивая рыбий хвост.
Потом он, дыко лыбнувшыс, лостал гарлошку, истал грылать лымыдиу ТИШИНЫ…
Алису снесло очередным подводным течением…
Не занимайтесь дети, кислородным голоданием...
Глава 16
Память уходит и приходит...
Алиса попыталась закричать, но получился только придушенный хрип (хрип у неё всегда неплохо получался, он был изящен в своей недельной щетине и замотанных изолентой очках, и в принципе она могла бы снискать себе славу шансонье, но...), судорожно глотнув холодный воздух, она рывком села и открыла глаза. Взгляд отказывался фокусироваться и улавливать хоть какие-то очертания в такой темнотище. "Куриная слепота", - подумала девочка, и перед ней наглядным пособием возникли две жёлтых точки. Алиса демонстративно моргнула, и из темноты прозвучал ехидный комментарий: "Хлопай ресницами и взлетай". "Топиться не забывай", - автоматически продолжила она и упала на спину, раскинув руки. Стрелок был рядом, а значит можно расслабиться - всё хорошо. Алиса закрыла глаза обратно, и на веках стали беспорядочно всплывать бессвязные неясные образы.
Память возвращалась толчками, угрюмо выдвинув челюсть и выкатив наглые рыбьи глаза. Эта древняя игра называлась "тяни-толкай".
Сначала была вода, много солёной воды, она выедала глаза, залезала холодными пальцами в уши и нос, да ещё и в довершение всего пыталась заткнуть Алисе рот. Девочка безумно молотила руками и ногами, пыталась допрыгнуть до солнца, но предательница опора лишь учтиво расступалась под её отчаянными попытками. Потом сверху глухо ухнуло что-то маленькое, и Алиса выпучив глаза что есть силы ухватилась за что-то ещё, торчащее из этого маленького. Оно почему-то не тонуло, и девочке удалось вынырнуть. Тут же она услышала резкий, как скрип гвоздя по стеклу, крик: "Хвост отпусти, дура! Оторвёшь же!" Алиса послушно разжала пальцы и стремительно пошла вниз, подобно медузе окружённая вздувшимся, как волан, платьем. Чья-то когтистая лапа пребольно ухватила её за волосы и потянула вверх, дав ухватится поперёк мокрого шерстяного туловища. "Уф, чуть плечо не вывихнул. Могла бы и похудеть за время плавания, между прочим", - Даня свободно покачивался в центре огромной маслянистой бирюзовой лужы и шумно прерывисто дышал.
Измученное солдадой растёкшееся Данино сердце волне сносно держало его на поверхности. Всехо в нескольких гребках высился неприступный борт, вознёсший ставшую вдруг такой родной палубу на недосягаемую высоту. Сердце ещё держалось, но это стоило Стрелку дьявольского напряжения, и долго так продолжаться не могло. Сверху раздался сухой хлопок выстрела, и стало ясно, что помощи от матросов ждать не следует. Вдруг сердце подобралось, съёжилось и без предупреждения туго облепило отплёвывашуюся девочку с обалдевшим от такой измены котом, перекрыв им наглухо слух, зрение и дыхание. Причудливой формы бирюзовая кишка на мгновение ровно легла на волны, а потом стремительной сосулькой помчалось ко дну, заставив воду в последний раз взбурлить и окраситься по-японски траурными барашками.
Даня ещё мог дышать - сердцем, но Алиса просто напросто задыхалась, да ко всему прочему сильно болтало от всяческих там гольфстримов, сносящих их самобытный батискаф то влево, то вправо. Спуск был быстрым, но долгим и галлюцинации заполнили изголодавшийся по кислороду мозг своими призрачными волнами, пока, наконец, им на смену не пришла блаженная тьма и в чёрной сердцевине по-детски холодных глаз не зажглась надпись: "Программа выполнила недопустимую операцию и будет закрыта!"
Глава 17
Но шёпот заглушает рёв океана...
Алиса открыла глаза. Крик поставил галоши в угол. Стрелок был ещё здесь. А над ними была вода. Огромное пространство солёной стихии заполняло весь потолок. Постойте, потолок? На дне океана? Крик спешно начал натягивать галоши, но споткнулся о хрип и застрял комком в горле.
Над ними действительно было что-то, не давая обрушиться океану прямо им на головы. Алиса приподнялась. Взглянула на кота и спросила : “И где это мы?”
“На дне.” - констатировал кот.
А, точнее, на дне Атлантического океана, - шершавым, словно кусок пемзы, голосом сказал рыб.
Алиса ойкнула. Эта реакция у неё наблюдалась при виде всяких говорящих рыб.
Всякий говорящий рыб подошёл поближе, и оказалось что это очень даже не рыб, а существо стеклянно синего цвета. Он выхватил из полумрака лицо Алисы, направив на неё какую-то ракушку, светившуюся изнутри гнилым, зелёным светом.
Глаза незнакомца фосфоресцировали красным.
Прошу извинить меня, юная леди, я не хотел вас напугать… - сказало существо, слегка наклонившись, и приложив руку к тому месту, где у него находилось сердце. А может быть целых два. Послышался треск. Как будто с рыбы снимали чешую.
Нет, что вы, что вы! - промямлила Алиса и покраснела. В этом мире стало четыре красных пятна.
Пойдёмте со мной… - предложил рыб. С его чешуйчатой кожей вязалось только это слово.
Они брели втроём. Синий господин, с выправкой истинного дворецкого. Костлявого, как вызов каждой дворняге, коренастого, как вызов толще океана. Кот, уставший, словно вымотанный ветром и вымоченный морем парус (что и было на самом деле). Лишь его глаза, радостно канареечного цвета ещё держали в себе искорку надежды. Девочка с рыжими волосами, поставившая себя на ноги, и выкинутая судьбой в это путешествие.
Так они и шли по этому плато совершенно другой планеты. Алиса то и дело спотыкалась, так как единственным источником света, если не считать глаз господина, была только ракушка в его руке. Плато было покрыто тонким слоем серой пыли. Быть может, когда это место было во власти другой стихии, пыль могла быть свободной от притяжения земли, но увы, мир жесток. Пара скал, траурный кустик неизвестно как сюда попавшего коралла и больше ничего. Абсолютно.
Алисе стало немного скучно, и она решила завести разговор.
- Простите, а как вас зовут? - обратилась она к синему господину.
- И откуда вы? - Даня попытался поддержать светскую беседу
- Меня зовут Уме. Из рода Сакана Шинбун. А живу я тут, недалеко, - ответил господин.
- А тут это где? - хором спросили Алиса и Кот. У дураков мысли сходятся.
- На дне океана, разумеется! - усмехнулся господин, - В нашем городе Силен, хотя земные люди почему-то называют его Геофронтом. Ничего, минут через двадцать доберёмся, всё и увидите…
И действительно, минут через двадцать, их взору предстало огромное джакузи. Минуты через две Алиса догадалась, что это всё-таки город. Пузыри синего стекла, разбросанные тут и там, нагромождённые друг на друга, стоящие отдельно, были тем самым Силеном.
Повсюду были беспорядочно разбросаны лужи того самого, гнилого, жёлто-зелёного цвета. И тихий, протяжный вой на грани слуха.
А между ними плавали тени. С парой красных огней каждая…
Глава 18
Левиафаны тоже плачут
Впрочем, кроме красных огней наблюдались и зелёные, как боль. Но сейчас не об этом.
- Извините, господин, э-э-э, Уме, - Алиса сильно засмущалась и начала извиняться заранее, что с ней бывало когда она хотела о чём-то попросить, но не знала, с чего начать, - раз уж нам представилась такая, э-э-э, редкая возможность побывать на дне океана, то можно мы, прежде чем вы пустите нас на бульон, - при этих словах она мучительно сглотнула, - можно мы посмотрим на морскую, э-э-э, фауну?
- Разумеется, - рыб со скрипом улыбнулся во все свои три ряда колообразных белых зубов, - я отведу вас к черте купола, - и он свернул вправо, натужно взмахнув рукой - эбонитовые когти на концах коротких толстых пальцев сверкнули шакальей улыбкой в свете раковины.
- Как ты думаешь, они нас сразу съедят, или сначала покормят? - громким шёпотом спросила Алиса кота. Даня пожевал губами, или вернее сделал эквивалентное этому кошачье действие, и неспешно, чтобы смысл сказанного полнее дошёл до девочки, ответил:
- Поскольку основой их крови является медь, я не думаю, что мы подходим для их метаболизма.
- Кому подходим? - брови Алисы взметнулись и она обиженно надула губки: «Издевается он, что ли?».
- Обмену веществ.
- А мы вещества? И у них принято нами меняться? - в подёрнутых льдом синих глазах Алисы читалось детское недоумение.
- Мы не являемся звеном их пищевой цепи, - презрительно процедил кот.
- Что-то я совсем запуталась. Они едят цепи? - в широко распахнутых инеистых глазах появилась смесь страха и уважения.
- Да нет же, просто мы для них неудобоваримы, - Стрелок нервно выпустил и втянул когти и начал помахивать хвостом.
- У них нет больших кастрюль, да? Бедняги… - девочка покачала головой, - Но ведь нас можно и порезать! - она чуть не запрыгала, обрадовавшись своей сообразительности.
- Они. Мясо. Не. Жрут! - усы кота задрожали от возмущения и последнее слова он проорал, брызжа слюной.
Рыб обернулся на крик и проскрипел:
- Вас кто-то укусил?
Кот нервно дёрнул плечом и наждачно улыбнулся:
- Да нет, всё хорошо, извините, это я так…
Рыб пожал плечами и направился дальше, посвечивая по сторонам раковиной. Внезапно он встал, как вкопанный:
- Мы пришли.
Алиса встала рядом и робко протянула руку - под пальцами оказалась тёплая мягкая стена. Даня недоверчиво постучал по совершенно невидимой стене ногтем:
- А как она выдерживает?
- Это чрезвычайно прочный материал, - с гордостью произнёс Уме, - Он называется Гран. В начале времён здесь шёл Левиафан, и это его слеза.
- Левиафан плакал, - задумчиво пробормотала Алиса, и на какое-то мгновение показалось, что лёд в её глазах подтаял, но, увы, только показалось.
Стрелок прижался мордочкой к стеклу, стараясь разглядеть что-нибудь во мраке, и вдруг с силой ударил по нему кулаком. Как-то сразу вспомнилось, что в подземелье ещё и воняет, что там полно крыс, а вода похожа на кровь болотной кикиморы. И резко заныло под лопаткой, и зарезало глаза, и перехватило дыхание. И захотелось пробить чёртову стену, и, взмахнув хвостом, понестись с бешеной скоростью, легко кувыркаясь в тяжёлой воде. Потому что там, по ту сторону Грана, появилось и подплыло к границе невиданно грациозное существо, так красивое и свободное, что собственное тело казалось затхлой темницей. С трудом сглотнув, прерывающимся хриплым шёпотом Даня спросил:
- К-кто это?
- Это Тюлле, морской котёнок, близкая подруга наших волшебниц.
Тюлле подплыла вплотную, изящно взмахнула плавником, смешно перекувыркнулась и ласково прижалась мордочкой к стеклу напротив Дани. Что-то сказала, задорно улыбаясь, и резко рванула прочь, плавно перетекая послушным телом.
Стрелок сокрушённо вздохнул, безнадёжно опустил плечи и развернулся:
- Уме?
- Чем могу?
- Уме, господи, чёрт побери, родненький, я так хочу быть таким же! Понимаешь, я хочу быть свободным от этих грязных неудобных лап, хочу летать среди глупых неуклюжих рыб и вдыхать полной грудью жизнь океана! Я хочу быть с ней… - Даня потерянно улыбнулся и закусил лапу.
- Не ничего проще, дорогой мой. И нечего так сокрушаться. Знаю я одну зеленоглазую, так она тебя по блату быстренько превратит, и мяукнуть не успеешь. Ну, пойдём-пойдём
Приехали.
Всё, сказка закончена, последние главы выкладывать не буду. Кому реально интересно - купит сборник, не разорится. У кого денег нет - по мылу целиком вышлю.
Глава 10
Преддверие солдады
Кот зябко ерошил шерсть и, отчаянно ухмыляясь, смотрел на палубу, вцепившись всеми четырьмя лапами в мачту. Мачта, сжав рейки, молча терпела боль. Мяукать коту не позволяла то ли гордость, то ли многолетняя привычка говорить по-человечески. Вдруг он подёргал усами, повёл носом и дрожащим от напряжения голосом протянул: «А-у-лиса?».
Алиса попробовала ответить, но всё, что у неё получилось - слабый посвист ветра.
- Ты здесь? Сними меня отсюда! - Даня сорвался на хриплый крик.
Алиса вновь повыла ветром, попыталась погладить его по загривку, но воздух был влажным и холодным, а потому кот лишь зябко поёжился, не оценив ласки. И девочка стала толчками выходить из сна. Её колотило, выход из тела потребовал нечеловеческого напряжения сил, и она покрывалась холодной испариной.
- Там… кот… сними… - Алиса попыталась поднять руку и указать в направлении палубы, но потеряла сознание.
Моряки поняли всё с полуслова и, обвязавшись страховочным тросом, потому что наверху уже царило адово веселье водной бездны, полезли искать упомянутого кота. И с третьей попытки всё-таки, страхуя друг друга, сняли его с вороньего гнезда. И оно, гнездо, вздохнуло с облегчением, потому что ему и самому было трудно удержаться наверху.
Когда Алиса проснулась, Даня мрачно прихлёбывал давно остывший грог из деревянной, опоясанной металлом кружки. Если у кота может быть хмурое лицо, то у него было самое хмурое из всех возможных. И кабы не шерсть, покрывавшая его, оно было бы цвета грозы.
- Ты в порядке? - вяло поинтересовалась его, как мы теперь уже понимаем, пассия.
- Как видишь, - не менее вяло последовал ответ.
Алису подташнивало, у неё болела голова, и дьявольски пересохло во рту. Она глотнула вина из стоявшего рядом черпака и огляделась в поисках зеркала - надо было привести себя в порядок. Неизвестно, что послужило причиной её плохого самочувствия. Вариантов было много, и все они имели одинаковую вероятность, а скорее всего эффект был кумулятивным. Сюда можно было приписать и морскую болезнь, и последствия купания, и похмелье, и выход из тела, и нуль переход… Ах, да, о нём чуть попозже.
Зеркала Алиса не усмотрела и вернулась к разговору.
- А как ты оказался на этой мачте? - слово мачта было единственным словом из корабельной терминологии, не считая палубы и бушприта, правда, что из себя представляет последний, она не знала, так вот оно было единственным, с которым она была знакома.
- Когда тебя снесло волной на бортик, я, - Даня бы покраснел, если бы мог краснеть, при этих словах, - я с перепугу рванул вверх по ближайшей вертикальной плоскости, а вернее выпуклости.
- Эк тебя угораздило, - покачала головой Алиса, - Ну, хорошо, а как мы сюда попали ты не в курсе?
- Скорее всего, мы прошли через блуждающую точку нуль-перехода, которая в тот момент оказалась на пороге кабака.
- Чего-чего?
- Мы телепортировались.
- Э-э-э, а как это? - фантастику Алиса не читала ни разу в жизни.
- Если вкратце, то мы распались на много маленьких кусочков, а потом собрались обратно в другом месте.
- Ой. А мы точно правильно собрались? - Алиса нервно пощупала свои амбиции.
- Не беспокойся, чёрной шерстью ты не покрылась, - голос животного выражал нескрываемое презрение.
- Да что ты на меня окрысился?!
- Не окрысился, а окотился. Чёрт! И это не подходит. Молчи лучше!
Каюта погрузилась в угрюмое молчание. Клабаутерманнов не было, негров тоже, да и моряки куда-то запропастились по своим делам.
Глава 11
И непосредственно она, дитя угрюмых португальских одиссей
Время смешалось в угрюмую тюрю корабельных будней. Ни Стрелок, ни Алиса не помнили, сколько они на корабле. Девочка вполне освоилась в нехитром просоленном рыбацком хозяйстве. Она стряпала бесчисленное множество однообразной еды по самым изощрённым рецептам и ловко уворачивалась от шлепков заскорузлых мужских ладоней, задорно повизгивая. Еда, несмотря на обилие свежепридуманных рецептов, мало различалась по вкусу, поскольку совсем не различалась по составу. В ход шли вялёная рыба, соль и перловка с иссушенным чёрным хлебом. Даже извечный подостывший грог не скрашивал морёные вечера.
Алиса подзагорела, вмеру обветрилась, излечилась от морской болезни и даже вошла во вкус, отчего вкус распёрла гордость, которая, в свою очередь, покраснела от натуги. Матросы, подбадривая друг друга навязшими в зубах шуточками, работали. В общём, всё шло своим чередом. Черёд при этом скрипел зубами, потому что всё это совсем не малая масса. И только капитан угрюмо курил трубку и приговаривал: "Баба на борту - это не к добру. Ой, не к добру это всё".
А кот медленно сходил с ума. Влажный и жаркий, морской воздух растворял его диггерское сердце. Сердце плавилось, вытекало через поры заросшей чёрной шерстью кожи и бирюзовыми струйками стекало за борт. Масляными пятнами, подобно нефти, оно скользило к туманному берегу. Журча, протекало по неровным мостовым и капало с прютьев решётки слива в родные промозглые туннели. Там наконец оно уютно затихало. Но обычно к этому моменту наступал вечер, спадало удушье и сердце съёживалось, остывая. Плавно собиралось в плотный поток, проделывая обратный путь. И затекало через мутные бесмысленные глаза Дани в его обескровленную тушку, сворачиваясь клубочком в животе. И тогда в глазах Стрелка зажигались безумные огни Святого Эльма. А запоздавший прохожий в доках Лондона суеверно крестился и до судороги сжимал в кармане серого плаща фигу, взглянув на оранжевые сполохи над морем.
Даня вытягивал лапы, скрежеща когтями по палубе, ерошил шерсть и выгибал спину, держа хвост по ветру. И выл. Выл на безлунное небо. Отчаянно выл на флегматичную мачту. Умоляюще выл в непоколебимую спину боцмана, загораживавшую руль. Безнадёжно выл на равнодушную Полярную Звезду, которая приговорила его к этому инквизиторскому катарсису. И слушал гулкие всплески морского дьявола под килем, словно нарочно затеявшего с кораблём игру в пятнашки. Юнга во сне нервно вздрагивал, бормотал что-то трёхэтажно неразборчивое и прятал голову под подушку. Мерно раскачивались гамаки.
Домой было уже не вернуться. До цели было ещё плыть и плыть. И всё это время до рези в носу хотелось кошку, ощутить под собой твёрдую почву и крепко сжать в руке верный надёжный факел. Притихшие клабаутерманны шугались каждого шороха, потому что факелом быть не хотелось.
Даня плыл в неизвестность, и солдада тихо пела ему на ушко свою гнусавую песню.
Глава 12
Надвигается беда
Ночью была гроза. Пахло озоном и солью, море светилось в темноте. Оно было белым от пены. Синюшные, как автор в начале повествования, тучи паслись стадом чёрных овец вокруг пастуха - луны. Пастух играл на флейте, и лунное соло заставляло палубу и мачты отплясывать свинг. Ветер кивал парусам, словно говоря: "Это вам не лезгинка!". Гром вёл мощную ритмическую линию на двенадцатиструнном басу без ладов. Небесный светотехник умело манипулировал лазерным шоу молний, разбрасывая их пучками то там, то здесь и высвечивая центральные объекты в самом выгодном свете. Выгодный свет, в силу своей предопределённой верификационно меркантильности, сверкал на полную ставку со сверхурочными и перевыполнением плана. Стахановец, в общем.
На корме стояли два человека, кот и клабаутерманны. Последние молча разбухали. На второй раз бухла не хватало. Сухая шерсть кота под детской штормовкой наэлектрилизовалась и теперь сухо потрескивала, разряжаясь вспышками фиолетового пламени под капюшоном. Пламя покорно позволяло разряжаться своими вспышками, пскольку это было несомненно лучше, чем мокнуть под дождём. Вспышки зажигали нечто ломанное и ритмичное под р'н'би Даниного сердца. Сам Даня торжественно хранил молчание, не без наслаждения наблюдая, как его бирюзовое сердце, растёкшееся по морю, вспучивалось и мерцало под ударами плетей молний.
Капитан невозмутимо курил трубку. Его цвета морской волны глаза мрачно взирали на творившееся вокруг бесчинство из-под влажно поблескивавшей бороды, похожей на джунгли в тропический дождь. С каждой глубокой затяжкой капитан глубже осознавал неизбежность беды, с каждым выдохом густого, хоть топор вешай, облака дыма, он понимал необходимость избавиться от Алисы. Матросы, конечно, расстроятся. Но ничего, побухтят, потом выпьют рому и согласятся - по другому и нельзя было.
И только Алиса даже без следов мысли вдыхала запах грозы и наслаждалась моментом. "Остановись, мнгновенье, ты прекрасно!", - вот как можно было выразить её состояние. Я натянул струны ветра, он с наслаждением поддался тугой ласке, распрямился и выдал первый аккорд - глубокий соль мажор. "Это всё для тебя, малыш", - пропел я. Алиса не оглянулась
Глава 13
Нет, это ещё не беда :)
Стрелок, разговор есть, - капитан положил дублёную ладонь на покрытое чёрной шерстью плечо. Кот мрачно сплюнул и обернулся, смеривая капитана усталым прищуром: "Ну?".
- Ты нормальный мужик...
- Ну?
- Но Алисе здесь не место.
- Ты что это задумал, мешок парусиновый?
- Не груби, комок мокрой шерсти, мазут рифлёный, - капитан говорил тихо, отчётливо выговаривая слова, - короче, у тебя есть выбор: или остаёшься на борту и спокойно доплываешь до Бристоля, или идёшь на дно с этой рыжей блесной.
- Иди в коллектор, ассенизатор оранжевый! - кот возмущённо фыркнул и повёл плечом, за которое тут же был схвачен капитановой клешнёй.
Капитан, держа кота за спиной, зашёл на камбуз:"Алиса! Там дельфины, пойдём посмотрим!" Алиса радостно стрельнула глазами цвета спелого льда и, прижав руки к колыхающейся груди, виляя коленками побежала на палубу. Капитан неторопливо пошёл за ней, показав внушительный растрескавшийся кулак коту. Даня злобно зашипел.
Капитан подошёл к Алисе, стоящей у фальшборта, недовольно уперев руки в бока и вопросительно изогнув брови. "Где дельфины, старый козёл?!", - читалось в её взгляде. Капитан спокойно подошёл и указал пальцем куда-то за спину девочки: "Вон, гляди!". Девочка обернулась, перегнулась через борт и всмотрелась в горизонт, отчего саргассы под ней восхищённо зашуршали.
- Шмяк! - это капитан отвесил ей смачного шлепка по заднице.
- Плюх! - это Алиса не менее смачно упала в воду.
- Хрясь! - это челюсти кота совсем уж смачно сомкнулись на жилистом запястье капитана.
- ПИИИИИП!!! - это смачная и весьма недвусмысленная реакция капитана.
- БУХ_БУХ_БУХ! - это смачный грохот сапог матросов, которые вытаращив глаза бегут посмотреть, что же заставило их вожака так выражаться.
- Мужики!!! - что есть мочи орёт Даня - Он Алису за борт выкинул! - и в этот момент Стрелок отправляется вслед за своей подругой, потому что капитан не упустил момента.
- Ты что творишь, тюлень ободранный, кит беззубый, корова морская, гарпун тебе в колено, говна тебе под килем, картечь тебе в корму, китайцев тебе в трюм! - очередью выплюнул здоровенный рыжий заросший матрос, угрожающе развернув плечи и нависнув над капитаном.
Капитан невозмутимо вытащил из-за пояса револьвер, пальнул в воздух и нацелив его в трижду ломанную переносицу здоровяка холодно ответил:
- Молчать, сукины дети. Здесь командую я.
- Да какого морского дьявола ты их выкинул?!, - всё ещё грозно пыхтя, весь красный, но уже успокоившийся, спросил матрос.
- Так нужно было. Из-за неё все потонем!
Тут сбоку появился старший клабаутерманн, он с ироничной укоризной смотрел на капитана:
- Ну и кто тебе это сказал? Ты сам такой умный, или книжки модные читаешь? Ты понимаешь, что ты вообще сделал, глупый?
Капитан закусил губу и застенчиво спрятал револьвер:
- Что, большую мину я нам подсунул, да?
- Да. Мужики, кидайте круг.
Мужики с кругом подошли к борту, однако в море уже никого не было.
Глава 14
Беда
Не прошло и двух часов после исчезновения пассажиров, как ветер стих. Наглухо. Штиль был таким, что было видно испарение пота с покрытой белыми соляными разводами тёмной кожи моряков. Судно сначала замедлило ход, а потом и вовсе остановилось. Матросы разделись до плавок, а капитан даже скинул извечную штормовку. Штормовка вольготно раположилась на палубе близ штурвала, подставив солнцу бледную подкладку. Редко выпадала возможность всласть позагорать.
Ближе к вечеру, когда спала жара, а судно так ни на йоту и не сдвинулось, корабль начало качать, причём качать ощутимо. Так качать, что всё, находившееся на палубе, прыгало от борта до борта. Вернее, сначала было едва заметное покачивание. Потом амплитуда плавно возросла и вот в результате мы наблюдаем вцепившихся в борта матросов и капитана, крепко приобнявшего мачту, дымящая можжевеловая трубка в зубах которого болтается подобно маятнику. Вдруг от борта послышался маскирующийся под злобный испуганный рёв, рёв вообще был товарищем малодушным, и именно потому пытался своё малодушие всячески скрывать. Вот и сейчас он неритмично тряс поджилками, упрямо выдвинув вперёд интеллигентский подбородок. Так вот, раздался рёв, это ревел тот самый здоровенный рыжий детина:
- Капитан, они нас жрут! Водоросли нас жрут!
Капитан закусил мундштук, застегнул душу на все пуговицы и не по-граждански чётко скомандовал:
- Обвязаться страховочными тросами, достать абордажные сабли, за-або-орт-марш!
Матросы на четвереньках, скребя по палубе давно не стриженными жёлтыми загнутыми ногтями бросились исполнять. К тому моменту, когда рыжый детина обвязался тросом, а он был самым шустрым, капитан уже стоял у борта, положив руку на эфес и агрессивно пыхтя трубкой. На косматой бороде тлело несколько вылетевших из чубука угольков. Команда подтянулась, и следом за призывным взмахом сабли все прыгнули за борт.
Широко расставив ноги, матросы пружинили от борта и что есть сил рубили красные толстенные водоросли, облепившие сантиметр за сантиметром растущую дыру в обшивке. В трюме уже плескалось порядочно воды.
И тут одна лиана, а за ней вторая и третья отделились от досок и плотно обвили канаты. Некоторые матросы начали подтягиваться обратно, кто-то, кажется щуплый прыщавый юнга, с перепугу рубанул по водорослям и в результате обрубил собственную верёвку.
Так или иначе, но вскоре вся команда корабля оказалась рассыпанной на пружинящей красной массе, покрывшей ворсистым ковром поверхность моря.
Ковёр заколебался и стал волнообразными движениями смещать моряков в кучу. Всё это время над морем стоял отчаянный мат:
- Швартовать тебя за яйца!
- Морёный хрен!
- Акульи выродки!
Когда команда снова была в сборе, на этот раз за пределами своего пристанища, каша из водорослей в последний раз вздрогнула и притихла. Пару раз матюгнувшись, матросы удивлённо замолчали. И тут случилось то, чего никто не ожидал. Прямо под людьми образовалась широкая воронка, они мгновение повисели в воздухе и с воплями ухнули в фосфорицирующий цвета свернувшейся крови туннель.
Глава 15
Заец? Заец, заец...
Как ни странно, дельфинов Алиса так и не увидела, хотя увидела она нечто другое.
Незнакомый потолок. Ну, не так уж совсем незнакомый, вполне обычный, цвета мёртвого советского холодильника. Но было в нём что-то необычное, типа белёсых отпечатков в виде листьев марихуаны. Алиса лежала на полу. Это не доставляло ей абсолютно никакого удовольствия, поэтому она решила встать и оглядеться.
Абсолютно пустая комната. Ровным счётом ничего, чтобы могло привлечь внимание. Кстати, кота там тоже не было. Окно тоже входило в это ничего и озаряло дыру в стене своим отсутствием. А ещё за ним была лестница. Ржавая такая, пожарная. Видимо из-за того, что на ней много жарили, судя по её виду. Алиса решила, что чёрт не дурак, и любит пошутить несколько раз, в отличие от сапёра, и взобралась на лестницу. Видимо, нашу рыжую нимфетку столько раз бросали на дно этого мира, что ей наконец-то захотелось увидеть, что же на его крышке, и она полезла вверх. А наверху был кот, приветственно протягивающий лапу. Алиса, как воспитанная девочка приняла это приглашение.
Через секунду Алиса оказалась на ровном плато гудроновой крошки, с редкими бетонными холмами. Не хватало только динозавров. Но зато был Стрелок. Хотя в этих дурацких круглых очках он попал бы разве что в зеркало. “Очки сними…” - сказала Алиса.
Даня нехотя стянул их на кончик носа, и взглянул на неё “синими брызгами”.
Что-то всколыхнулось в душе Алисы и захотело, было запросить разрешение на взлёт, когда диспетчерская рассудка раздавила всё мыслью: “Опять спайса обожрался…”
“Ну и где мы теперь?” - спросила Алиса, хотя в её взгляде читалось “И что мы здесь забыли?!”
“Забыли мы вот что!” - сказал кот указывая на кроваво-алые нити заходящего восхода, хотя в его взгляде читалось “На крыше.”
Алиса огляделась и увидела не только какие-то там нити, а маленьких синеньких человечков, в чёрных костюмах и губных гармошках.
“Кто это?” - спросила Алиса.
“Это, девочка, ХАРПЕРЫ!” - сказал Кот одевая шляпу и отращивая рыбий хвост.
Потом он, дыко лыбнувшыс, лостал гарлошку, истал грылать лымыдиу ТИШИНЫ…
Алису снесло очередным подводным течением…
Не занимайтесь дети, кислородным голоданием...
Глава 16
Память уходит и приходит...
Алиса попыталась закричать, но получился только придушенный хрип (хрип у неё всегда неплохо получался, он был изящен в своей недельной щетине и замотанных изолентой очках, и в принципе она могла бы снискать себе славу шансонье, но...), судорожно глотнув холодный воздух, она рывком села и открыла глаза. Взгляд отказывался фокусироваться и улавливать хоть какие-то очертания в такой темнотище. "Куриная слепота", - подумала девочка, и перед ней наглядным пособием возникли две жёлтых точки. Алиса демонстративно моргнула, и из темноты прозвучал ехидный комментарий: "Хлопай ресницами и взлетай". "Топиться не забывай", - автоматически продолжила она и упала на спину, раскинув руки. Стрелок был рядом, а значит можно расслабиться - всё хорошо. Алиса закрыла глаза обратно, и на веках стали беспорядочно всплывать бессвязные неясные образы.
Память возвращалась толчками, угрюмо выдвинув челюсть и выкатив наглые рыбьи глаза. Эта древняя игра называлась "тяни-толкай".
Сначала была вода, много солёной воды, она выедала глаза, залезала холодными пальцами в уши и нос, да ещё и в довершение всего пыталась заткнуть Алисе рот. Девочка безумно молотила руками и ногами, пыталась допрыгнуть до солнца, но предательница опора лишь учтиво расступалась под её отчаянными попытками. Потом сверху глухо ухнуло что-то маленькое, и Алиса выпучив глаза что есть силы ухватилась за что-то ещё, торчащее из этого маленького. Оно почему-то не тонуло, и девочке удалось вынырнуть. Тут же она услышала резкий, как скрип гвоздя по стеклу, крик: "Хвост отпусти, дура! Оторвёшь же!" Алиса послушно разжала пальцы и стремительно пошла вниз, подобно медузе окружённая вздувшимся, как волан, платьем. Чья-то когтистая лапа пребольно ухватила её за волосы и потянула вверх, дав ухватится поперёк мокрого шерстяного туловища. "Уф, чуть плечо не вывихнул. Могла бы и похудеть за время плавания, между прочим", - Даня свободно покачивался в центре огромной маслянистой бирюзовой лужы и шумно прерывисто дышал.
Измученное солдадой растёкшееся Данино сердце волне сносно держало его на поверхности. Всехо в нескольких гребках высился неприступный борт, вознёсший ставшую вдруг такой родной палубу на недосягаемую высоту. Сердце ещё держалось, но это стоило Стрелку дьявольского напряжения, и долго так продолжаться не могло. Сверху раздался сухой хлопок выстрела, и стало ясно, что помощи от матросов ждать не следует. Вдруг сердце подобралось, съёжилось и без предупреждения туго облепило отплёвывашуюся девочку с обалдевшим от такой измены котом, перекрыв им наглухо слух, зрение и дыхание. Причудливой формы бирюзовая кишка на мгновение ровно легла на волны, а потом стремительной сосулькой помчалось ко дну, заставив воду в последний раз взбурлить и окраситься по-японски траурными барашками.
Даня ещё мог дышать - сердцем, но Алиса просто напросто задыхалась, да ко всему прочему сильно болтало от всяческих там гольфстримов, сносящих их самобытный батискаф то влево, то вправо. Спуск был быстрым, но долгим и галлюцинации заполнили изголодавшийся по кислороду мозг своими призрачными волнами, пока, наконец, им на смену не пришла блаженная тьма и в чёрной сердцевине по-детски холодных глаз не зажглась надпись: "Программа выполнила недопустимую операцию и будет закрыта!"
Глава 17
Но шёпот заглушает рёв океана...
Алиса открыла глаза. Крик поставил галоши в угол. Стрелок был ещё здесь. А над ними была вода. Огромное пространство солёной стихии заполняло весь потолок. Постойте, потолок? На дне океана? Крик спешно начал натягивать галоши, но споткнулся о хрип и застрял комком в горле.
Над ними действительно было что-то, не давая обрушиться океану прямо им на головы. Алиса приподнялась. Взглянула на кота и спросила : “И где это мы?”
“На дне.” - констатировал кот.
А, точнее, на дне Атлантического океана, - шершавым, словно кусок пемзы, голосом сказал рыб.
Алиса ойкнула. Эта реакция у неё наблюдалась при виде всяких говорящих рыб.
Всякий говорящий рыб подошёл поближе, и оказалось что это очень даже не рыб, а существо стеклянно синего цвета. Он выхватил из полумрака лицо Алисы, направив на неё какую-то ракушку, светившуюся изнутри гнилым, зелёным светом.
Глаза незнакомца фосфоресцировали красным.
Прошу извинить меня, юная леди, я не хотел вас напугать… - сказало существо, слегка наклонившись, и приложив руку к тому месту, где у него находилось сердце. А может быть целых два. Послышался треск. Как будто с рыбы снимали чешую.
Нет, что вы, что вы! - промямлила Алиса и покраснела. В этом мире стало четыре красных пятна.
Пойдёмте со мной… - предложил рыб. С его чешуйчатой кожей вязалось только это слово.
Они брели втроём. Синий господин, с выправкой истинного дворецкого. Костлявого, как вызов каждой дворняге, коренастого, как вызов толще океана. Кот, уставший, словно вымотанный ветром и вымоченный морем парус (что и было на самом деле). Лишь его глаза, радостно канареечного цвета ещё держали в себе искорку надежды. Девочка с рыжими волосами, поставившая себя на ноги, и выкинутая судьбой в это путешествие.
Так они и шли по этому плато совершенно другой планеты. Алиса то и дело спотыкалась, так как единственным источником света, если не считать глаз господина, была только ракушка в его руке. Плато было покрыто тонким слоем серой пыли. Быть может, когда это место было во власти другой стихии, пыль могла быть свободной от притяжения земли, но увы, мир жесток. Пара скал, траурный кустик неизвестно как сюда попавшего коралла и больше ничего. Абсолютно.
Алисе стало немного скучно, и она решила завести разговор.
- Простите, а как вас зовут? - обратилась она к синему господину.
- И откуда вы? - Даня попытался поддержать светскую беседу
- Меня зовут Уме. Из рода Сакана Шинбун. А живу я тут, недалеко, - ответил господин.
- А тут это где? - хором спросили Алиса и Кот. У дураков мысли сходятся.
- На дне океана, разумеется! - усмехнулся господин, - В нашем городе Силен, хотя земные люди почему-то называют его Геофронтом. Ничего, минут через двадцать доберёмся, всё и увидите…
И действительно, минут через двадцать, их взору предстало огромное джакузи. Минуты через две Алиса догадалась, что это всё-таки город. Пузыри синего стекла, разбросанные тут и там, нагромождённые друг на друга, стоящие отдельно, были тем самым Силеном.
Повсюду были беспорядочно разбросаны лужи того самого, гнилого, жёлто-зелёного цвета. И тихий, протяжный вой на грани слуха.
А между ними плавали тени. С парой красных огней каждая…
Глава 18
Левиафаны тоже плачут
Впрочем, кроме красных огней наблюдались и зелёные, как боль. Но сейчас не об этом.
- Извините, господин, э-э-э, Уме, - Алиса сильно засмущалась и начала извиняться заранее, что с ней бывало когда она хотела о чём-то попросить, но не знала, с чего начать, - раз уж нам представилась такая, э-э-э, редкая возможность побывать на дне океана, то можно мы, прежде чем вы пустите нас на бульон, - при этих словах она мучительно сглотнула, - можно мы посмотрим на морскую, э-э-э, фауну?
- Разумеется, - рыб со скрипом улыбнулся во все свои три ряда колообразных белых зубов, - я отведу вас к черте купола, - и он свернул вправо, натужно взмахнув рукой - эбонитовые когти на концах коротких толстых пальцев сверкнули шакальей улыбкой в свете раковины.
- Как ты думаешь, они нас сразу съедят, или сначала покормят? - громким шёпотом спросила Алиса кота. Даня пожевал губами, или вернее сделал эквивалентное этому кошачье действие, и неспешно, чтобы смысл сказанного полнее дошёл до девочки, ответил:
- Поскольку основой их крови является медь, я не думаю, что мы подходим для их метаболизма.
- Кому подходим? - брови Алисы взметнулись и она обиженно надула губки: «Издевается он, что ли?».
- Обмену веществ.
- А мы вещества? И у них принято нами меняться? - в подёрнутых льдом синих глазах Алисы читалось детское недоумение.
- Мы не являемся звеном их пищевой цепи, - презрительно процедил кот.
- Что-то я совсем запуталась. Они едят цепи? - в широко распахнутых инеистых глазах появилась смесь страха и уважения.
- Да нет же, просто мы для них неудобоваримы, - Стрелок нервно выпустил и втянул когти и начал помахивать хвостом.
- У них нет больших кастрюль, да? Бедняги… - девочка покачала головой, - Но ведь нас можно и порезать! - она чуть не запрыгала, обрадовавшись своей сообразительности.
- Они. Мясо. Не. Жрут! - усы кота задрожали от возмущения и последнее слова он проорал, брызжа слюной.
Рыб обернулся на крик и проскрипел:
- Вас кто-то укусил?
Кот нервно дёрнул плечом и наждачно улыбнулся:
- Да нет, всё хорошо, извините, это я так…
Рыб пожал плечами и направился дальше, посвечивая по сторонам раковиной. Внезапно он встал, как вкопанный:
- Мы пришли.
Алиса встала рядом и робко протянула руку - под пальцами оказалась тёплая мягкая стена. Даня недоверчиво постучал по совершенно невидимой стене ногтем:
- А как она выдерживает?
- Это чрезвычайно прочный материал, - с гордостью произнёс Уме, - Он называется Гран. В начале времён здесь шёл Левиафан, и это его слеза.
- Левиафан плакал, - задумчиво пробормотала Алиса, и на какое-то мгновение показалось, что лёд в её глазах подтаял, но, увы, только показалось.
Стрелок прижался мордочкой к стеклу, стараясь разглядеть что-нибудь во мраке, и вдруг с силой ударил по нему кулаком. Как-то сразу вспомнилось, что в подземелье ещё и воняет, что там полно крыс, а вода похожа на кровь болотной кикиморы. И резко заныло под лопаткой, и зарезало глаза, и перехватило дыхание. И захотелось пробить чёртову стену, и, взмахнув хвостом, понестись с бешеной скоростью, легко кувыркаясь в тяжёлой воде. Потому что там, по ту сторону Грана, появилось и подплыло к границе невиданно грациозное существо, так красивое и свободное, что собственное тело казалось затхлой темницей. С трудом сглотнув, прерывающимся хриплым шёпотом Даня спросил:
- К-кто это?
- Это Тюлле, морской котёнок, близкая подруга наших волшебниц.
Тюлле подплыла вплотную, изящно взмахнула плавником, смешно перекувыркнулась и ласково прижалась мордочкой к стеклу напротив Дани. Что-то сказала, задорно улыбаясь, и резко рванула прочь, плавно перетекая послушным телом.
Стрелок сокрушённо вздохнул, безнадёжно опустил плечи и развернулся:
- Уме?
- Чем могу?
- Уме, господи, чёрт побери, родненький, я так хочу быть таким же! Понимаешь, я хочу быть свободным от этих грязных неудобных лап, хочу летать среди глупых неуклюжих рыб и вдыхать полной грудью жизнь океана! Я хочу быть с ней… - Даня потерянно улыбнулся и закусил лапу.
- Не ничего проще, дорогой мой. И нечего так сокрушаться. Знаю я одну зеленоглазую, так она тебя по блату быстренько превратит, и мяукнуть не успеешь. Ну, пойдём-пойдём
Приехали.
Всё, сказка закончена, последние главы выкладывать не буду. Кому реально интересно - купит сборник, не разорится. У кого денег нет - по мылу целиком вышлю.