Письмо северному другу
Как показывает практика, разница между двадцатью с небольшим и двадцатью с несколько бОльшим не так уж и велика, а потому я могу не бояться непонимания. Рискну предположить, что иногда разница слабо ощутима и между двадцатью и сорока, но тут, сама понимаешь, я уверенно заявлять не могу.
В нашем славном возрасте дурная радость всегда замешана с беспокойством, а пропорции теста меняются множество раз на дню.
Потому-то все эти девочки с хорошими родословными, красивые, умные и непременно с запросами то смеются искристо, так, что мир вокруг вспыхивает и освещается, то потом усаживаются в кабинетах психологов и копаются в себе, как бездонной мусорной куче, самобичуясь и прикидывая, что собой они позорят свой снобский петербургский род колена этак до сто восьмого, и шонэли черно текут по лицам, сползая в воротники.
Пока в Бирюлеве летят головы, в парках - листья, в мире - время, мы несем вдохновенный бред, выбираем всегда не тех, и понятия не имеем, кто они такие - те, вот что печально. Самые разные были - большие, умные, иногда добрые, непременно красивые, дерзкие, с ухмылками, с разговорами колкими и молчанием драматическим, такие, что рядом с ними мы автоматически глупеем и уменьшаемся мозгом, дышим всеми порами кожи и корчимся в своем обожании как пышки в масляном чане - мы это проходили уже, и все равно каждый раз ловимся на живца, хотя наши многострадальные лбы измолочены граблями до синевы.
Фарс в том, что сначала мы силимся дорасти до наших любовей_навсегда, а потом - честное слово - в одну ночь становимся выше их на три головы, и возвращаемся в знакомые кабинеты, зализывать свои если не раны, то трещинки.
Спасенье же в том, чтобы просто любить себя и знать пределы. Методично превращать свой внутренний ад в подобие ментального порядка, предаваться тому, чему хочется и сделать мелочи культом. Искренне считать собственный фреш важнее чужих носков, не бояться прерывать разговоры, потому что хочется лечь пораньше и уходить, когда считаешь нужным - вежливо, но быстро. Упрощать все действия до линейных и нещадно фильтровать реальность.
Сначала тяжко, потом даже весело.
Главное - не сдаваться.
В нашем славном возрасте дурная радость всегда замешана с беспокойством, а пропорции теста меняются множество раз на дню.
Потому-то все эти девочки с хорошими родословными, красивые, умные и непременно с запросами то смеются искристо, так, что мир вокруг вспыхивает и освещается, то потом усаживаются в кабинетах психологов и копаются в себе, как бездонной мусорной куче, самобичуясь и прикидывая, что собой они позорят свой снобский петербургский род колена этак до сто восьмого, и шонэли черно текут по лицам, сползая в воротники.
Пока в Бирюлеве летят головы, в парках - листья, в мире - время, мы несем вдохновенный бред, выбираем всегда не тех, и понятия не имеем, кто они такие - те, вот что печально. Самые разные были - большие, умные, иногда добрые, непременно красивые, дерзкие, с ухмылками, с разговорами колкими и молчанием драматическим, такие, что рядом с ними мы автоматически глупеем и уменьшаемся мозгом, дышим всеми порами кожи и корчимся в своем обожании как пышки в масляном чане - мы это проходили уже, и все равно каждый раз ловимся на живца, хотя наши многострадальные лбы измолочены граблями до синевы.
Фарс в том, что сначала мы силимся дорасти до наших любовей_навсегда, а потом - честное слово - в одну ночь становимся выше их на три головы, и возвращаемся в знакомые кабинеты, зализывать свои если не раны, то трещинки.
Спасенье же в том, чтобы просто любить себя и знать пределы. Методично превращать свой внутренний ад в подобие ментального порядка, предаваться тому, чему хочется и сделать мелочи культом. Искренне считать собственный фреш важнее чужих носков, не бояться прерывать разговоры, потому что хочется лечь пораньше и уходить, когда считаешь нужным - вежливо, но быстро. Упрощать все действия до линейных и нещадно фильтровать реальность.
Сначала тяжко, потом даже весело.
Главное - не сдаваться.