Александр Костин. Суженый мой, ряженый…
Среди святочных развлечений в наших краях всегда особое место занимали гадания. Занимались этим чаще всего девушки, желая приоткрыть, даже при помощи нечистой силы, завесу тайны над будущим и узнать имя своего суженого. О различных способах гадания в Олонецкой губернии, в частности, в северной части Пудожья (Пудожгора и Песчаное), можно узнать из интересной статьи в «Олонецких губернских ведомостях» (№100 за 1894 г.), которую я предлагаю вниманию читателей, с небольшими сокращениями. Автор - П. (очевидно, П. Певин)
Утром в Рождество Христово девица, начиная печь блины, кладет сковородку с блинами сперва на «ошосток» (площадка перед устьем русской печи - А. К.), а сама со сковородником бежит на улицу. Прибежав на проезжую дорогу, проводит сковородником черту и отбегает за угол какого-либо здания. Притаившись здесь, она наблюдает и ожидает, не пройдет ли кто по её черте. Если пройдет кто-либо…, возвращается домой с мыслью, что она выйдет замуж…, жених же будет с той стороны, откуда шел случайный прохожий. В противном же случае, возвратившись домой, девица достает первый блин и с ним отправляется слушать под окно к соседям. Выйдя на улицу, кладет блин на лицо, и, подходя в такой маске к дому соседа, чаще всего берет кого-либо из живущих в доме «на имя» (т. е. придает особое значение словам именно этого человека - А. К.). Особое внимание придает характеру разговора у соседей. Если разговор о сватовстве или свадьбе, о согласии мужа с женой, о семейных радостях и т. д., то он обещает хорошее - замужество, счастье и т. п. Напротив, коль скоро разговор идет о старых девах и холостяках, о раздорах и драках, да еще коснётся мертвецов, то мало хорошего должна ожидать для себя девица. Но иногда общий ход разговора ничего не дает подслушивающей. На этот случай и берут кого-либо «на имя». Выражения «пой (пойди -А. К.) вон», «выдь с места», «ушла» и т. д. предвещают скорое замужество, в отличие от выражений «сядь на место», «останься», «дома засиделась». Подобным образом подслушивают утром в день Нового года и в святочный воскресный день.
Но главным образом все гадания происходят вечером. С наступлением сумерек девицы по несколько вместе опять отправляются подслушивать под окнами…, слушают ежедневно. За вечерним следует ночное подслушивание, которое происходит за деревней, на росстанях, на озере, на реке. …Чаще всего ночью идут слушать несколько человек, т. к. один редко кто решается. Выйдя за деревней на открытое место, все садятся в круг, обернувшись лицом друг к другу. Один… обводит сковородником на снегу три круговых черты и этим предостерегает себя и своих товарищей от вражьей силы, которая через проведенные благословленные круги переступить не в состоянии.
…Отправляясь слушать, дома оставляют шейные кресты, т. к. с крестом ничего не почудится. А так как без креста доступ нечистой силы лёгок, то охраной от этой силы и служат круги.
Сидя в круге, все сохраняют глубокое молчание и прислушиваются, не почудится ли чего-либо…И вот, по уверениям слушавших, иногда слышится звон колокольчиков, лошадиный топот, говор народа, весёлое пение, лай собак. Иногда же - …плач, погребальное пение, крик совы. По первым звукам можно ожидать свадьбы, а с ней и радостей, по другим - горести, печали, долгого девичества. С той стороны, откуда доносится звон колоколов, лай собак, придет жених, а для жениха там невеста…Ни пошевелиться, ни оглянуться, ни заговорить во всё это время …нельзя…, тем более выходить из круга. Если же кто-нибудь забоится и побежит, то беглецу представляется, что за ним кто-то гонится; хорошо, если вовремя успеть добежать до дому и перекреститься.
…Молодёжь вечером накануне Нового года имеет обыкновение лить олово. Расплавят кусочек олова и выливают его в чашку с водой. Затем рассматривают, какую форму приняло олово. Если видят, что вылилось очертание кольца, венца, церковного аналоя, лошади, кибитки и т. п., то …быть свадьбе, а подобие ящика-гроба, ямы, могильной насыпи - значит, радостного не ожидай.
Чтобы узнать, с какой стороны придут женихи, как имя жениха, вид, семейное положение, … в святки выносят утром из избы сор и бросают его на дорогу и примечают, откуда и кто первый пройдет по этому сору.
Чтобы узнать, в какую сторону придется выйти замуж, ночью девица берет в подол снегу и идет с ним на росстани. Здесь высыпает снег на дорогу и приговаривает: «Сею, сею беленький снежок - залай, залай, собачка на судимой стороне». Произнеся три раза, девица припадает головой к тому месту, где посеяла снежок и слушает, не залаяла ли где собака. Где тявкнет собака, там и «судимая» сторона.
Желая узнать, будет ли свадьба в настоящем году, девицы завязывают лошади глаза передником, садятся поочередно на лошадь и примечают, куда пойдет лошадь. Если… прямо к двери…, то в настоящем году выйдет замуж…
Чтобы увидеть богосуженого,…около полуночи… девица выходит на крыльцо и произносит три раза:«…богосуженый, …богоряженый, приходи со мной в зеркало смотреться» и затем возвращается в избу, не перекрестив, конечно, ни одних дверей. В избе она садится к столу, на котором положены зеркало и свечи и смотрит в зеркало. Иногда гадальщица слышит, что кто-то подъезжает к дому, …входит в сени, отворяет дверь в избу и подходит к ней (а она сидит спиной к дверям - А. К.). Пришедший смотрит через ее плечо в зеркало, затем скрывается. Впоследствии оказывается, что смотревший был точь-в-точь, как ее жених и муж. В некоторых местах делают иначе. Кладут на «ошосток» сковороду, а на сковороду зеркало и свечу. Сходив на крыльцо покликать богосуженого, гадающая ложится на печь, кладёт на шею хомут и в таком виде смотрит в зеркало, ожидая появления богосуженого. Еще один способ увидеть богосуженого: ночью девица кладет на стол краюху хлеба и соль, подметает сама избу и, взявши сор, выходит на крыльцо и произносит: «…богосуженый, …богоряженый, приди ко мне ужинать, кромочки доедать». После троекратного произношения возвращается в избу и садится под стол, лицом к порогу - огонь бывает затушен. Высмотреть богосуженого,если он придет ужинать, нужно уже при лунном свете.
Более вероятно увидеть богосуженого во сне.
…Девица после беседы берет лучину и с лучиной идет к колодцу или к проруби. Достаёт воду и обмачивает водою лучину. Возвратившись домой, разламывает лучину на мелкие части, ложится на постель и выше постели устраивает из разломанных лучин подобие колодца. В средину этого сруба кладет одну лучинку, изображающую черпало (ведро), которым воду достают из колодца. Затем отправляется на крыльцо и призывает богосуженого:«…богосуженый.., богоряженый, колодец мой, приди коня пой». Произносит трижды, а потом идет в избу и ложится спать. Ни дверей, ни себя на сон грядущий не перекрестит, иначе никакого видения не будет. Второй способ увидеть богосуженого таков. Во время ужина гадальщица отламывает от первого ломтя хлеба кусочек, откусывает от него один раз. Остаток же прячет. Перед сном завертывает этот остаток в рукав, выходит на крыльцо и трижды призывает суженого, после чего возвращается в избу, не перекрестив ни дверей, ни себя и, не говоря ни с кем ни слова, ложится спать. Во сне она и увидит богосуженого.
Для той же цели, чтобы показался богосуженый, у спящей девушки кладут в косу замок, запирают его и убирают ключ. Запирая его, произносят: «Богосуженый, богоряженый, приди, косы отомкни»….
Молодцы гадают сравнительно мало. На ночное слушанье отправляются редко и немногие…Ложась же спать, иногда молодцы … призывают богосуженую придти и показаться в ночном видении. Желая увидеть богосуженую во сне, молодец ночью отправляется в поле, где есть стог жита, из стога достает три снопа и выбирает из колосьев несколько житных зерен. Эти зёрна он дома разбрасывает по своей постели. Затем выходит на крыльцо и говорит три раза:«У меня жито посеяно, ...богосужена, …богоряжена, приди жито жать». После этого ложится спать, в надежде увидеть в образе жнеи богосуженую.
Хухляки
В русском праздничном календаре еще с незапамятных времен особое место занимали Святки. Это череда праздников на протяжении 12 дней в самый разгар зимы, от Рождества Христова (по старому стилю) до Крещенья, когда народ, а пуще всего молодёжь, предавался самому безудержному веселью. Наряду с колядованьем и гаданиями почетное место на Святках отводилось ряженым или маскированным, которые у нас на Севере носили еще одно название - хухляки.
Любили «маскироваться» как деревенские жители, так и горожане. Правда, делали это по-разному. Например, в городах Олонецкой губернии еще, возможно, с петровских времен, в обычай вошли новогодние маскарады. Жителям Петрозаводска они пришлись по душе до такой степени, что, например, в 1894 году за время Святок почти не было дня без маскарада, проводившегося в здании городского Благотворительного собрания. Причем в 1892 году маскарад впервые проходил с вручением премий за лучшие костюмы. Эта новинка понравилась петрозаводчанам, и уже в 1893 г. все маскарады (кроме 30 декабря) проводились с призами. В частности, одна из участниц получила награду за костюм из древесных стружек, а какая-то барыня отправила на маскарад свою прислугу, нарядив ее старой «досюльней» деревенской бабой и та тоже получила приз. Эти праздничные мероприятия привлекали огромное число «маскирующихся». Так, 2 января 1894 г. маскарад оказался рекордным по числу входных билетов, их было более пятисот.
Однако со временем маскарады стали терять свою привлекательность, особенно для людей из «благородного» общества. Причины тому достаточно понятно объясняет какой-то читатель «Олонецких губернских ведомостей» в своем письме в редакцию (1900 год): «Петрозаводский клуб открывает свои двери для всей маскирующейся публики, и местная молодёжь жадно бросается в гостеприимный маскарад. В прежние годы маскарады больше посещались чистой публикой - чиновниками, преподавателями местных учебных заведений, Нередко бывали и представители нашего более высшего общества. Ныне же маскарад стал сборищем, куда сходятся все, кому не жаль 55 копеек за вход (для сравнения: в 1855 г. входные билеты на благотворительный маскарад стоили по 100 руб. - А. К.) . Нынешними посетителями маскарадов являются кухарки, горничные, мастеровые, мещане и самые мелкие чиновники. Такой разношерстной и неинтеллигентной публики не видало Петрозаводское Общественное собрание. Представители порядочного общества совершенно не посещают маскарад. Затасканные и грязные костюмы, вульгарные речи - кому это интересно слушать и смотреть? Немало бывает и пьяных безобразий, так что полиции частенько приходится вмешиваться для восстановления порядка. Отчего бы не восстановить старые порядки, когда в маскарады пускали с разбором?». Не знаю, каков был отклик у читающей публики на это письмо, но мода на маскарады, насколько я знаю, постепенно стала сходить на нет. Что касается Пудожа, то здесь новогодние маскарады проводились в помещении общественного собрания, но сведений о них я не нашел, за исключением маскарада в честь нового, 1915 года. Он носил патриотический характер в связи с начавшейся войной, и все костюмы были посвящены союзникам России в этой войне, то есть Франции, Англии, Японии и т. д.
Маскарады в Петрозаводске посещала всё-таки больше «чистая публика», а люди попроще проводили Святки по старинке. В 1896 г. это выглядело так: «Преимущественно хухляки парни и девки «на возрасте». Ходят со своими музыкантами… партиями от 5 до 10 человек, пляшут с гостями домохозяина и, получив угощенье, или без него, идут дальше».
С размахом проводились Святки в деревнях Олонецкой губернии. Это было действительно время веселья и разгула. «Деревенский маскарад» 1889 года выглядел так: «В деревнях вместо масок - куски редкой материи или кусок холста с прорезями для глаз и рта, в редких случаях - самодельные маски из синей бумаги с подмалёванными толченым кирпичом, клюквой, брусникой, сажей, глазами…».
По словам тогдашнего краеведа М. Георгиевского, у которого я взял это описание, выделялись два вида маскированных: в виде нищих в лохмотьях, с корзинками, палками, сумками или в виде покойника с натянутым на себя постельником (простыней). Маскировались обычно по вечерам, но иногда и днём толпа хухляков ходила по домам, взяв с собой какого-нибудь гармониста. Ходили с одной посиделки на другую и танцевали обычно кадриль.
А вот в пудожских деревнях святочное веселье зачастую перехлёстывало через край, находясь на грани хулиганства. Так было в деревне Римское: «До Крещенья, в канун Крещенья днём беседа собирается, до беседы… приходили хухляками, все уроды, раз принесли покойника на постельнике на дровнях …Шибайдуют, шубья перевернут, горб сделают… Весело было».
Среди популярных в пудожских деревнях святочных образов выделялся петух. Хухляки надевали на себя разную старую одежду и старались рукава и штанины запихать в карманы. Полы от одёжки завязывали сзади, получался «хвост». «И выйдет как петух на двух ногах. Вот на санки… посадят, и на санках тащат, идти-то он не может много. Вот этого петуха в другую деревню тянут». Привозили этого хухляка в какую-либо избу и там: «Петух раз шагнет, другой шагнёт, равновесие потеряет, падёт и ноги кверху. Петуха ставят на ноги, ну и забава, все хохочут» (д. Нижний Падун). Одевались и катальщиками (катали валенки), и рыбаками, и цыганками, и пастухами.
Самые страшные, конечно, были хухляки, изображавшие покойников.«…Принесут мертвеца… зубы страшные, маска белая…» (Гакугса). Еще одна святочная картинка: «А вот последний вечер ходят страшны хухляки. … Собралась я, шубу перевернула на леву сторону, кушаком подпоясалась. И напихала золы углей, всего в рваные штаны. Пришли, а там: «Ну, хухлячки, хухлячки, попляшите!» И я пляшу, а сама угли-то бросаю…». (Каршево). Все эти примеры святочного «маскированья» я нашел в замечательной статье Р. Б. Калашниковой «Пудожская вечериночная традиция», которую советую прочитать всем, кто интересуется данным вопросом.
По сути, все проделки хухляков сохранили в себе еще дохристианские, языческие черты, поэтому осуждались православием, как греховные. Именно этим объясняются следующие слова из «Летописи Нигижемско-Георгиевской церкви»: «Молодёжь, маскирующаяся в святки, считает достаточным для себя и своей души искупить свой грех чрез купание в иордани в День Богоявления Господня».
Со временем святочные традиции в наших краях стали вырождаться и забываться, а кое-где - сводиться к обычному хулиганству. В 1924 г. один из петрозаводских обывателей в своих воспоминаниях (газета «Красная Карелия», 1924 г.) писал: «…Мне припоминаются былые святочные вечера, когда «холостые» ребята, вооружались ножами, топорами, ломами, перчатками и разъезжали по 10-15 человек в повозках на вечеринки в «чужую» часть города: Голиковку, Слободку, Зареку или Закаменное. В результате происходили свалки, напоминавшие настоящие сражения. …Малыши целыми толпами, с камнями в руках шли стенка на стенку».
О том же свидетельствует газетная заметка (1902 год) в газете «Олонецкие губернские ведомости»: «В г. Пудоже 1 января во дворе дома Кораблёва, на крестьянина Коловской волости деревни Гурьевской, Петра Пекарского, набросилась толпа маскированных, причем одним из набросившихся Пекарскому нанесены раны на голове».
В советские годы святочные забавы постепенно стали терять свою популярность, особенно в городской местности. Нынешние попытки их возрождения пока выглядят не слишком убедительно и широкого распространения не получили.
Утром в Рождество Христово девица, начиная печь блины, кладет сковородку с блинами сперва на «ошосток» (площадка перед устьем русской печи - А. К.), а сама со сковородником бежит на улицу. Прибежав на проезжую дорогу, проводит сковородником черту и отбегает за угол какого-либо здания. Притаившись здесь, она наблюдает и ожидает, не пройдет ли кто по её черте. Если пройдет кто-либо…, возвращается домой с мыслью, что она выйдет замуж…, жених же будет с той стороны, откуда шел случайный прохожий. В противном же случае, возвратившись домой, девица достает первый блин и с ним отправляется слушать под окно к соседям. Выйдя на улицу, кладет блин на лицо, и, подходя в такой маске к дому соседа, чаще всего берет кого-либо из живущих в доме «на имя» (т. е. придает особое значение словам именно этого человека - А. К.). Особое внимание придает характеру разговора у соседей. Если разговор о сватовстве или свадьбе, о согласии мужа с женой, о семейных радостях и т. д., то он обещает хорошее - замужество, счастье и т. п. Напротив, коль скоро разговор идет о старых девах и холостяках, о раздорах и драках, да еще коснётся мертвецов, то мало хорошего должна ожидать для себя девица. Но иногда общий ход разговора ничего не дает подслушивающей. На этот случай и берут кого-либо «на имя». Выражения «пой (пойди -А. К.) вон», «выдь с места», «ушла» и т. д. предвещают скорое замужество, в отличие от выражений «сядь на место», «останься», «дома засиделась». Подобным образом подслушивают утром в день Нового года и в святочный воскресный день.
Но главным образом все гадания происходят вечером. С наступлением сумерек девицы по несколько вместе опять отправляются подслушивать под окнами…, слушают ежедневно. За вечерним следует ночное подслушивание, которое происходит за деревней, на росстанях, на озере, на реке. …Чаще всего ночью идут слушать несколько человек, т. к. один редко кто решается. Выйдя за деревней на открытое место, все садятся в круг, обернувшись лицом друг к другу. Один… обводит сковородником на снегу три круговых черты и этим предостерегает себя и своих товарищей от вражьей силы, которая через проведенные благословленные круги переступить не в состоянии.
…Отправляясь слушать, дома оставляют шейные кресты, т. к. с крестом ничего не почудится. А так как без креста доступ нечистой силы лёгок, то охраной от этой силы и служат круги.
Сидя в круге, все сохраняют глубокое молчание и прислушиваются, не почудится ли чего-либо…И вот, по уверениям слушавших, иногда слышится звон колокольчиков, лошадиный топот, говор народа, весёлое пение, лай собак. Иногда же - …плач, погребальное пение, крик совы. По первым звукам можно ожидать свадьбы, а с ней и радостей, по другим - горести, печали, долгого девичества. С той стороны, откуда доносится звон колоколов, лай собак, придет жених, а для жениха там невеста…Ни пошевелиться, ни оглянуться, ни заговорить во всё это время …нельзя…, тем более выходить из круга. Если же кто-нибудь забоится и побежит, то беглецу представляется, что за ним кто-то гонится; хорошо, если вовремя успеть добежать до дому и перекреститься.
…Молодёжь вечером накануне Нового года имеет обыкновение лить олово. Расплавят кусочек олова и выливают его в чашку с водой. Затем рассматривают, какую форму приняло олово. Если видят, что вылилось очертание кольца, венца, церковного аналоя, лошади, кибитки и т. п., то …быть свадьбе, а подобие ящика-гроба, ямы, могильной насыпи - значит, радостного не ожидай.
Чтобы узнать, с какой стороны придут женихи, как имя жениха, вид, семейное положение, … в святки выносят утром из избы сор и бросают его на дорогу и примечают, откуда и кто первый пройдет по этому сору.
Чтобы узнать, в какую сторону придется выйти замуж, ночью девица берет в подол снегу и идет с ним на росстани. Здесь высыпает снег на дорогу и приговаривает: «Сею, сею беленький снежок - залай, залай, собачка на судимой стороне». Произнеся три раза, девица припадает головой к тому месту, где посеяла снежок и слушает, не залаяла ли где собака. Где тявкнет собака, там и «судимая» сторона.
Желая узнать, будет ли свадьба в настоящем году, девицы завязывают лошади глаза передником, садятся поочередно на лошадь и примечают, куда пойдет лошадь. Если… прямо к двери…, то в настоящем году выйдет замуж…
Чтобы увидеть богосуженого,…около полуночи… девица выходит на крыльцо и произносит три раза:«…богосуженый, …богоряженый, приходи со мной в зеркало смотреться» и затем возвращается в избу, не перекрестив, конечно, ни одних дверей. В избе она садится к столу, на котором положены зеркало и свечи и смотрит в зеркало. Иногда гадальщица слышит, что кто-то подъезжает к дому, …входит в сени, отворяет дверь в избу и подходит к ней (а она сидит спиной к дверям - А. К.). Пришедший смотрит через ее плечо в зеркало, затем скрывается. Впоследствии оказывается, что смотревший был точь-в-точь, как ее жених и муж. В некоторых местах делают иначе. Кладут на «ошосток» сковороду, а на сковороду зеркало и свечу. Сходив на крыльцо покликать богосуженого, гадающая ложится на печь, кладёт на шею хомут и в таком виде смотрит в зеркало, ожидая появления богосуженого. Еще один способ увидеть богосуженого: ночью девица кладет на стол краюху хлеба и соль, подметает сама избу и, взявши сор, выходит на крыльцо и произносит: «…богосуженый, …богоряженый, приди ко мне ужинать, кромочки доедать». После троекратного произношения возвращается в избу и садится под стол, лицом к порогу - огонь бывает затушен. Высмотреть богосуженого,если он придет ужинать, нужно уже при лунном свете.
Более вероятно увидеть богосуженого во сне.
…Девица после беседы берет лучину и с лучиной идет к колодцу или к проруби. Достаёт воду и обмачивает водою лучину. Возвратившись домой, разламывает лучину на мелкие части, ложится на постель и выше постели устраивает из разломанных лучин подобие колодца. В средину этого сруба кладет одну лучинку, изображающую черпало (ведро), которым воду достают из колодца. Затем отправляется на крыльцо и призывает богосуженого:«…богосуженый.., богоряженый, колодец мой, приди коня пой». Произносит трижды, а потом идет в избу и ложится спать. Ни дверей, ни себя на сон грядущий не перекрестит, иначе никакого видения не будет. Второй способ увидеть богосуженого таков. Во время ужина гадальщица отламывает от первого ломтя хлеба кусочек, откусывает от него один раз. Остаток же прячет. Перед сном завертывает этот остаток в рукав, выходит на крыльцо и трижды призывает суженого, после чего возвращается в избу, не перекрестив ни дверей, ни себя и, не говоря ни с кем ни слова, ложится спать. Во сне она и увидит богосуженого.
Для той же цели, чтобы показался богосуженый, у спящей девушки кладут в косу замок, запирают его и убирают ключ. Запирая его, произносят: «Богосуженый, богоряженый, приди, косы отомкни»….
Молодцы гадают сравнительно мало. На ночное слушанье отправляются редко и немногие…Ложась же спать, иногда молодцы … призывают богосуженую придти и показаться в ночном видении. Желая увидеть богосуженую во сне, молодец ночью отправляется в поле, где есть стог жита, из стога достает три снопа и выбирает из колосьев несколько житных зерен. Эти зёрна он дома разбрасывает по своей постели. Затем выходит на крыльцо и говорит три раза:«У меня жито посеяно, ...богосужена, …богоряжена, приди жито жать». После этого ложится спать, в надежде увидеть в образе жнеи богосуженую.
Хухляки
В русском праздничном календаре еще с незапамятных времен особое место занимали Святки. Это череда праздников на протяжении 12 дней в самый разгар зимы, от Рождества Христова (по старому стилю) до Крещенья, когда народ, а пуще всего молодёжь, предавался самому безудержному веселью. Наряду с колядованьем и гаданиями почетное место на Святках отводилось ряженым или маскированным, которые у нас на Севере носили еще одно название - хухляки.
Любили «маскироваться» как деревенские жители, так и горожане. Правда, делали это по-разному. Например, в городах Олонецкой губернии еще, возможно, с петровских времен, в обычай вошли новогодние маскарады. Жителям Петрозаводска они пришлись по душе до такой степени, что, например, в 1894 году за время Святок почти не было дня без маскарада, проводившегося в здании городского Благотворительного собрания. Причем в 1892 году маскарад впервые проходил с вручением премий за лучшие костюмы. Эта новинка понравилась петрозаводчанам, и уже в 1893 г. все маскарады (кроме 30 декабря) проводились с призами. В частности, одна из участниц получила награду за костюм из древесных стружек, а какая-то барыня отправила на маскарад свою прислугу, нарядив ее старой «досюльней» деревенской бабой и та тоже получила приз. Эти праздничные мероприятия привлекали огромное число «маскирующихся». Так, 2 января 1894 г. маскарад оказался рекордным по числу входных билетов, их было более пятисот.
Однако со временем маскарады стали терять свою привлекательность, особенно для людей из «благородного» общества. Причины тому достаточно понятно объясняет какой-то читатель «Олонецких губернских ведомостей» в своем письме в редакцию (1900 год): «Петрозаводский клуб открывает свои двери для всей маскирующейся публики, и местная молодёжь жадно бросается в гостеприимный маскарад. В прежние годы маскарады больше посещались чистой публикой - чиновниками, преподавателями местных учебных заведений, Нередко бывали и представители нашего более высшего общества. Ныне же маскарад стал сборищем, куда сходятся все, кому не жаль 55 копеек за вход (для сравнения: в 1855 г. входные билеты на благотворительный маскарад стоили по 100 руб. - А. К.) . Нынешними посетителями маскарадов являются кухарки, горничные, мастеровые, мещане и самые мелкие чиновники. Такой разношерстной и неинтеллигентной публики не видало Петрозаводское Общественное собрание. Представители порядочного общества совершенно не посещают маскарад. Затасканные и грязные костюмы, вульгарные речи - кому это интересно слушать и смотреть? Немало бывает и пьяных безобразий, так что полиции частенько приходится вмешиваться для восстановления порядка. Отчего бы не восстановить старые порядки, когда в маскарады пускали с разбором?». Не знаю, каков был отклик у читающей публики на это письмо, но мода на маскарады, насколько я знаю, постепенно стала сходить на нет. Что касается Пудожа, то здесь новогодние маскарады проводились в помещении общественного собрания, но сведений о них я не нашел, за исключением маскарада в честь нового, 1915 года. Он носил патриотический характер в связи с начавшейся войной, и все костюмы были посвящены союзникам России в этой войне, то есть Франции, Англии, Японии и т. д.
Маскарады в Петрозаводске посещала всё-таки больше «чистая публика», а люди попроще проводили Святки по старинке. В 1896 г. это выглядело так: «Преимущественно хухляки парни и девки «на возрасте». Ходят со своими музыкантами… партиями от 5 до 10 человек, пляшут с гостями домохозяина и, получив угощенье, или без него, идут дальше».
С размахом проводились Святки в деревнях Олонецкой губернии. Это было действительно время веселья и разгула. «Деревенский маскарад» 1889 года выглядел так: «В деревнях вместо масок - куски редкой материи или кусок холста с прорезями для глаз и рта, в редких случаях - самодельные маски из синей бумаги с подмалёванными толченым кирпичом, клюквой, брусникой, сажей, глазами…».
По словам тогдашнего краеведа М. Георгиевского, у которого я взял это описание, выделялись два вида маскированных: в виде нищих в лохмотьях, с корзинками, палками, сумками или в виде покойника с натянутым на себя постельником (простыней). Маскировались обычно по вечерам, но иногда и днём толпа хухляков ходила по домам, взяв с собой какого-нибудь гармониста. Ходили с одной посиделки на другую и танцевали обычно кадриль.
А вот в пудожских деревнях святочное веселье зачастую перехлёстывало через край, находясь на грани хулиганства. Так было в деревне Римское: «До Крещенья, в канун Крещенья днём беседа собирается, до беседы… приходили хухляками, все уроды, раз принесли покойника на постельнике на дровнях …Шибайдуют, шубья перевернут, горб сделают… Весело было».
Среди популярных в пудожских деревнях святочных образов выделялся петух. Хухляки надевали на себя разную старую одежду и старались рукава и штанины запихать в карманы. Полы от одёжки завязывали сзади, получался «хвост». «И выйдет как петух на двух ногах. Вот на санки… посадят, и на санках тащат, идти-то он не может много. Вот этого петуха в другую деревню тянут». Привозили этого хухляка в какую-либо избу и там: «Петух раз шагнет, другой шагнёт, равновесие потеряет, падёт и ноги кверху. Петуха ставят на ноги, ну и забава, все хохочут» (д. Нижний Падун). Одевались и катальщиками (катали валенки), и рыбаками, и цыганками, и пастухами.
Самые страшные, конечно, были хухляки, изображавшие покойников.«…Принесут мертвеца… зубы страшные, маска белая…» (Гакугса). Еще одна святочная картинка: «А вот последний вечер ходят страшны хухляки. … Собралась я, шубу перевернула на леву сторону, кушаком подпоясалась. И напихала золы углей, всего в рваные штаны. Пришли, а там: «Ну, хухлячки, хухлячки, попляшите!» И я пляшу, а сама угли-то бросаю…». (Каршево). Все эти примеры святочного «маскированья» я нашел в замечательной статье Р. Б. Калашниковой «Пудожская вечериночная традиция», которую советую прочитать всем, кто интересуется данным вопросом.
По сути, все проделки хухляков сохранили в себе еще дохристианские, языческие черты, поэтому осуждались православием, как греховные. Именно этим объясняются следующие слова из «Летописи Нигижемско-Георгиевской церкви»: «Молодёжь, маскирующаяся в святки, считает достаточным для себя и своей души искупить свой грех чрез купание в иордани в День Богоявления Господня».
Со временем святочные традиции в наших краях стали вырождаться и забываться, а кое-где - сводиться к обычному хулиганству. В 1924 г. один из петрозаводских обывателей в своих воспоминаниях (газета «Красная Карелия», 1924 г.) писал: «…Мне припоминаются былые святочные вечера, когда «холостые» ребята, вооружались ножами, топорами, ломами, перчатками и разъезжали по 10-15 человек в повозках на вечеринки в «чужую» часть города: Голиковку, Слободку, Зареку или Закаменное. В результате происходили свалки, напоминавшие настоящие сражения. …Малыши целыми толпами, с камнями в руках шли стенка на стенку».
О том же свидетельствует газетная заметка (1902 год) в газете «Олонецкие губернские ведомости»: «В г. Пудоже 1 января во дворе дома Кораблёва, на крестьянина Коловской волости деревни Гурьевской, Петра Пекарского, набросилась толпа маскированных, причем одним из набросившихся Пекарскому нанесены раны на голове».
В советские годы святочные забавы постепенно стали терять свою популярность, особенно в городской местности. Нынешние попытки их возрождения пока выглядят не слишком убедительно и широкого распространения не получили.