(no subject)
*
Попалась очередная подборка фотографий из 80-90-х. Обычно это зима и очереди. Они тоскливо выглядят, и фотографы стараются подретушировать тоску, чтобы она кольнула каждого. А ведь было и радостное возбуждение, и азарт, и запах товаров. Если бы это можно было передать. У современных товаров запах невыраженный, он не задевает душевных струн, и музыка не рождается, не носится внутри радостным вихрем. А тогда, а давеча. Стою я за детскими колготками в единственный детский магазин товаров для новорожденных в Тюмени. Зима, конечно. Толкаю тяжелую дермантиновую коляску. Очередь уходит далеко за горизонт, за спинами виднеется краешек магазина-кубика. Маленькая и хлипкая была в 17 лет, как ребенок зебры среди саванных слонов. Наконец, получила две пары колготок на человека - и, как все передо мной, машинально подношу колготки к лицу. Запах. Чистота, нитки, картон, немножко чернил. Прекрасный букет, словно отодвинул ящик старого письменного стола, и оттуда исчезающе быстро пахнуло галантерейной мелочевкой. Все проблемы растворились: добыл, взял, запах доказывает - день получился правильным.
Тогда все вещи восхитительно пахли - новый телевизор, выданное по профсоюзной линии заморское чудо - пластиковая бутылка масла. Ностальгии нет, и вернуться не хочу, и поклонением вещам не считаю, это неотъемлемая часть детства и голодной юности.
Попалась очередная подборка фотографий из 80-90-х. Обычно это зима и очереди. Они тоскливо выглядят, и фотографы стараются подретушировать тоску, чтобы она кольнула каждого. А ведь было и радостное возбуждение, и азарт, и запах товаров. Если бы это можно было передать. У современных товаров запах невыраженный, он не задевает душевных струн, и музыка не рождается, не носится внутри радостным вихрем. А тогда, а давеча. Стою я за детскими колготками в единственный детский магазин товаров для новорожденных в Тюмени. Зима, конечно. Толкаю тяжелую дермантиновую коляску. Очередь уходит далеко за горизонт, за спинами виднеется краешек магазина-кубика. Маленькая и хлипкая была в 17 лет, как ребенок зебры среди саванных слонов. Наконец, получила две пары колготок на человека - и, как все передо мной, машинально подношу колготки к лицу. Запах. Чистота, нитки, картон, немножко чернил. Прекрасный букет, словно отодвинул ящик старого письменного стола, и оттуда исчезающе быстро пахнуло галантерейной мелочевкой. Все проблемы растворились: добыл, взял, запах доказывает - день получился правильным.
Тогда все вещи восхитительно пахли - новый телевизор, выданное по профсоюзной линии заморское чудо - пластиковая бутылка масла. Ностальгии нет, и вернуться не хочу, и поклонением вещам не считаю, это неотъемлемая часть детства и голодной юности.