ДРАГУНСКАЯ Л.С. ЕСТЬ ЛИ В РОССИИ ПСИХОАНАЛИЗ? (2006)
Продолжаем серию публикаций материалов, относящихся к истории психоанализа в России и способных, мы надеемся, пробудить дискуссию о его нынешнем состоянии и его перспективах.
На этот раз вашему вниманию предлагается текст доклада Людмилы Дранунской, прозвучавшего в 2006 году, замеченного «околопсихоаналитической общественностью» (его часто поминают и даже цитируют), но полностью проигнорированного психоаналитическим сообществом.
А зря… Ведь вопросы Людмила Самуиловна ставит очень серьезные. Возможен ли вообще психоанализ на российской почве? Почему мы надеемся на то, что его четвертое пришествие в Россию под эгидой «психоаналитической психотерапии» не повторит провала предшествующих трех попыток? И вправду ли «почва сильнее цветка»?
ДРАГУНСКАЯ Л.С., кандидат медицинских наук, с.н.с., доцент кафедры психологии личности РГГУ, г.Москва (Россия)
ЕСТЬ ЛИ В РОССИИ ПСИХОАНАЛИЗ?
Доклад на Международной психоаналитической конференции «Зигмунд Фрейд - основатель новой научной парадигмы: Психоанализ в теории и практике (К 150-летию со дня рождения Зигмунда Фрейда) - 16-17 декабря 2006 г.
В России есть психоаналитики. Есть ли в России психоанализ?
Чтобы стать психоаналитиком - даже в стране, в которой психоанализа либо не было никогда, либо традиции его давно утеряны, - нужны, прежде всего, личные усилия отдельного человека. Получить образование, предпочтительно зарубежное, заниматься самообразованием, иметь достойного доверия руководителя, получить международно признанный сертификат, вести клиническую работу, участвовать в работе сообщества психоаналитиков, - вот почти исчерпывающий список трудных задач, которые должен решить человек, пожелавший стать психоаналитиком.
Но что нужно для того, чтобы в стране был психоанализ? Мне очевидно, что психоанализ - это не сумма психоаналитиков, ведущих клиническую и теоретическую работу, и даже не сумма институций (общества, печатные органы, регулярные конференции, связи с зарубежными центрами). Это необходимое, но не достаточное условие.
Психоанализ - это не просто организация, не просто структура, его нельзя учредить, как можно учредить то или иное научное, учебное, лечебное учреждение. Психоанализ - это особый социально-культурный организм. Одна из ценностно-институциональных проекций развитого современного общества. В этой проекции происходит рафинирование и рационализация переживания как специфического для современности способа ментального существования.
Собственно, всё институциональное устройство психоанализа, начиная от неповторимых взаимоотношений аналитика и его клиента и заканчивая философскими построениями, которые создавались в психоанализе еще при З.Фрейде, - все это имеется ради одного - ради достижения свободы ментального существования. Пресловутого «свободомыслия» (в неполитическом аспекте, разумеется), о необходимости которого говорил З.Фрейд, отвечая на вопросы о перспективах русского психоанализа.
Не раз было сказано, что для существования психоанализа необходимы три вещи: материально независимые интеллектуалы; интерес этих независимых интеллектуалов к новейшим течениям философской и шире, гуманитарной мысли (добавлю - интерес к новейшему искусству и литературе); и, наконец, развитое договорное право, господствующее в данной стране.
Зададим себе вопрос: отвечает ли современная (или недавняя, или доступная нашему историческому взгляду) российская культура хоть одному из этих требований?
И зададим себе второй, неизбежный вопрос: достаточно ли усилий отдельного человека или даже нескольких сотен человек для того, чтобы психоанализ существовал в среде, которая ни институционально, ни социально, ни ментально для него не подходит?
Некоторые особо продвинутые рыбы бассейна Амазонки научились минут на пять выходить на берег. Но это лишь казус, а не новое направление эволюции.
Российский психоанализ скорее философский, чем клинический - в этом убеждает его хроника, начиная с первых лет, когда он попал на нашу почву, и, пожалуй, до настоящего времени. Много исследований литературы и искусства, много переводов и комментариев З.Фрейда, были даже попытки социальных проектов на якобы психоаналитической основе (детский дом Веры Шмидт). Очень много конгрессов и конференций, встреч и бесед с иностранными авторитетами. Но очень мало собственных исследований.
На первый взгляд может показаться, что это не страшно, не плохо, что именно в этом и заключена специфика русского психоанализа. Русский психоанализ - философский и прикладной, но это неверная интерпретация процесса. Поскольку психоанализ, в отличие от, скажем, промышленности не подвержен «международному разделению труда». Как, наверное, любая наука. Это, очевидно, общее правило. Что касается психоанализа, то дело усугубляется вот чем: ризоматичность психоанализа, то есть его принципиальная нелинейность построений и неиерархичность выводов, его некоторая зыбкость, которая, в итоге, и приводит к весьма значительным результатам (парадокс К.Гинзбурга) - порождена клиникой, порождена всякий раз уникальным взаимодействием аналитика и анализируемого.
Собственно, психоаналитический контекст культуры - это виртуальная библиотека таких взаимодействий во всей полноте взаимной актуализации переживаний, помноженных на количество случаев и сессий.
Отчего этого так мало (и нет надежды, что будет много) в России?
Отчасти, наверное, из-за особенностей матрицы русской культуры, из-за специфики ее институционального устройства.
Психоанализ как специфическая форма общения наследует священническую исповедь и адвокатскую практику. «Наша пасторская работа...», - говорил о психоанализе З.Фрейд. Связь психотерапии с исповедью, а также с правовыми практиками подробно исследовал М.Фуко. Вывеска «психоаналитик» на подъездах домов в европейских городах соседствует с вывеской «адвокат». И практически в каждом европейском квартале церковь остается центром достаточно активной приходской жизни. Культура предлагает человеку веер возможностей для помощи в решении душевных конфликтов.
Однако, в России были проблемы и с церковью, и с независимой адвокатурой.
Нелюбовь русского народа к священникам общеизвестна, вспомним «Письмо к Гоголю» В.Г.Белинского, картины передвижников, а также сам факт подчинения церкви государству с начала XVIII века и отмену тайны исповеди (тогда же). Пока трудно судить, что дало и даст нынешнее возрождение церковности - слишком мало прошло времени, фактически полтора десятка лет. Но кажется, что все хорошо в свое время. Вряд ли можно всерьез надеяться на то, что в России в начале XXI века установится традиция церковной исповеди, и что она как-то поможет становлению той институциональной интимности, которая необходима психоанализу.
Русская адвокатура также не успела набраться силе 1860-х по 1917 год, не говоря уже о ее развитии в советское время.
Таким образом, в русской культуре нет навыка идти за помощью к человеку, который представляет собой своеобразную гавань доверия н источник душевной помощи. Но главное - это договорное право. Все психоаналитическое взаимодействие - это микрокосм права, с его кодексами, запретами, поправками, допущениями, пределами возможного, учетом обстоятельств и тп. Трудно говорить об этом в России. Отсутствием договорного права вообще и правовых взаимодействий, в частности, помечена вся наша история, особенно же последние десятилетия и годы. В России создана поразительная по своей мощи «культура недоверия», культура циничной подозрительности ко всему и всем. Один человек, проходивший психоанализ, сказал, что доя него это стало прекрасным тренингом - «быть предельно откровенным, не говоря ни чуточки правды о себе и своей жизни». Вряд ли такой анализ в принципе мог быть успешен.
В России мало анализа и уж совсем нет собственной клинической школы, или хотя бы подходов, наметок создания такой школы. Можно с большой долей вероятности предположить (сознавая всю упрощенность таких корреляций), что психоаналитическая школа как-то связана с более общим культурным контекстом. Говорилось, что пансексуализм раннего психоанализа был связан с духом Вены в конце девятнадцатого века, с обшей атмосферой декаданса... Но это отражает буржуазную критику психоанализа (пусть в «переплюсованном» виде, то есть сменившем настрой с негативного на позитивный), даже если само это наблюдение «Вена - Декаданс - Фрейд» верно. Однако, иногда кажется, что немецкий послевоенный психоанализ отражает уплощение духовной жизни немецкого народа в результате оккупационного режима и жестко навязанного покаяния. Возможно, и британская, и французская, и американская школа отражают особенности этих национальных культур: суровость и жесткость британцев, легкость и эротизм французов, холодная политкорректность американцев. Я сознаю, что эти сравнения можно оценить либо как банальные, либо как натянутые, либо как и то и другое вместе. Но при этом нельзя отрицать, что французский, британский, немецкий, американский психоанализы существуют и что это разные школы.
Меня же более всего интересует российский психоанализ. Я не могу лелеять себя странной надеждой на то, что несколько сотен пусть даже блестящих российских аналитиков пересоздадут российский ментальный (а вслед за ним и институциональный) культурный контекст. Поэтому я задаю вопрос: где эта специфика российского культурного контекста, и как она отражается на российском психоанализе?
В России внедрялись разные западные философские школы - но русские гегельянцы, марксисты и ницшеанцы так и не смогли сказать ничего нового, ничего своего. Нет в России и своего постструктурализма и постмодернизма.
Насколько глубоко укоренился на российской почве психоанализ как мировоззрение и как ценностный феномен, показывает следующий случай. Мне случилось делать доклад, где прозвучало слово «ризома»; я сказала, что автором термина является Жиль Делёз. Ведущий конференцию, весьма высоко образованный аналитик, воскликнул: «Делез? Но ведь он же был гомосексуалист!»
Дремучая российская ненависть к гомосексуалистам оказалась сильнее многих лет, проведенных в обучении у известнейших западных аналитиков.
Почва сильнее цветка. Точно так же наша родная «культура недоверия» пока одолевает «культуру сопереживания», которую несет психоанализ.
Состоится ли целостный российский психоанализ? Спокойнее было бы вынести этот вопрос за скобки и обсуждать проблему российского психоанализа так, как пассажиры, купившие билет Москва - Хабаровск, обсуждают трудности долгого пути. Путешествие утомительно, эго правда. Но билет в кармане, поезд едет и в итоге обязательно прибудет на станцию назначения.
Боюсь, что с психоанализом дело совсем по-другому.
Психоанализ - детище modernity, зрелой (можно сказать - равномерно созревшей) индустриальной цивилизации. Российская цивилизация крайне неравномерна в самых элементарных чертах. Индустриальная модернизация не завершена. Существуют очаги традиционной цивилизации, которые сильно влияют на общекультурный контекст, как бы тормозя развитие общества. Традиционное и недомодернизированное общество не нуждается в психоанализе, поскольку живет по другим законам. Вместе с тем существуют и мощно развиваются очаги постиндустриальной, «постмодернистской» цивилизации. Но самое главное - в России нет современной философии, современной литературы, современного искусства. Где российские литераторы, сопоставимые с Джеймсом Джойсом, Робертом Музилем, Францом Кафкой, Анри Бретоном, Антоненом Арто и многими другими, чье творчество пришлось на «золотой век» развития психоанализа?
Попытка создать русскую психоаналитическую школу непременно столкнется с этой проблемой.
Не хотелось бы, чтобы с психоанализом в России произошло то же, что с философией: философы были, а русская философия состоялась лишь как попытка. Конечно, всем, кто занимается в России психоанализом - и клиническим, и прикладным, - хочется верить, что мы выйдем из затянувшегося ученичества, перестанем чувствовать себя верными последователями той или иной школы, обретем собственное научное «Я».