это было холодное февральское утро, а они пили чай Gunpowder и были счастливы.
Я - белая собака. У меня восемь лап, как на детских рисунках, но лишь две оставляют следы. А сердце - осколок луны, и как каждый лунный камень, оно не светит, но отражает свет.
Август мягко и янтарно вытек из календаря, как свежий мёд капает с ложки. И теперь не окажется солнечного света, чтобы отражать его своим каменным сердцем. Но ты спал, и был до слёз прекрасен, - моё Солнце, и Луна, и звёзды. Теперь так просто понимать, что ты - человек, и моим будешь только в карандашных рисунках.
И только в моих нарисованных поездах мы будем пить акварельный чай без сахара, и посылать друг другу телеграммы, что побегут по чернильным проводам. А воздух там, как записи синей ручкой среди строчек Кортасара, и его можно пить, как компот. Или коньяк, но тогда придется закусывать твоими улыбками.
Но спутникам действительно не о чём спорить, гремя антеннами на орбите. Я больше не знаю, как нужно жить. Есть калейдоскоп, желтые цветы и балетки в облаках, в памяти встреча с расчудесной девушкой, игра в монополию. Есть kinder surprise и Frank Sinatra с виски по вечерам. А ещё фортепиано и Balmorhea, только всё это - большая кровать с цветным одеялом до пола, под которой прячутся от жизни.
Из меня плохой живописец, но папа отдал в распоряжение тайные двери кладовой, а получилась
Та, которая служит всегда самым нежным утешением наподобие маминой руки.
Август мягко и янтарно вытек из календаря, как свежий мёд капает с ложки. И теперь не окажется солнечного света, чтобы отражать его своим каменным сердцем. Но ты спал, и был до слёз прекрасен, - моё Солнце, и Луна, и звёзды. Теперь так просто понимать, что ты - человек, и моим будешь только в карандашных рисунках.
И только в моих нарисованных поездах мы будем пить акварельный чай без сахара, и посылать друг другу телеграммы, что побегут по чернильным проводам. А воздух там, как записи синей ручкой среди строчек Кортасара, и его можно пить, как компот. Или коньяк, но тогда придется закусывать твоими улыбками.
Но спутникам действительно не о чём спорить, гремя антеннами на орбите. Я больше не знаю, как нужно жить. Есть калейдоскоп, желтые цветы и балетки в облаках, в памяти встреча с расчудесной девушкой, игра в монополию. Есть kinder surprise и Frank Sinatra с виски по вечерам. А ещё фортепиано и Balmorhea, только всё это - большая кровать с цветным одеялом до пола, под которой прячутся от жизни.
Из меня плохой живописец, но папа отдал в распоряжение тайные двери кладовой, а получилась
Та, которая служит всегда самым нежным утешением наподобие маминой руки.