экспериментальные образчики речи
В 1930-е годы Гинзбург интересовали вопросы “большого” масштаба - метафизические, экзистенциальные, нравственные - и социально обусловленные характеры и поступки современников. Именно в 1930-е годы достигло пика ее увлечение Прустом, чьи псевдомемуары привлекали ее способностью воспроизводить реальность посредством явной и потому честной маскировки: “Удовлетворительнее всего Пруст, потому что у Пруста вместо изображения человека - изображение размышлений о человеке. Нет поддельной реальности персонажей. Вместо якобы объективных диалогов - экспериментальные образчики речи; не изображаемой, но цитируемой - при комментарии психологическом, социологическом, почти лингвистическом”.
Творческий метод самой Гинзбург в эти годы похож на тот, который она приписывает Прусту, но при этом она осознает и формулирует различия своего и прустовского методов: “Я хочу разложить человека, его поведение, вещи, окружающие человека, на рационально познаваемые элементы. Факторы научного мышления. <…> У Пруста - другое. Для него самое важное, что мир в сознании. Для меня - что мир в познавательных категориях”.
"Никто не плачет над тем, что его не касается": Четвертый "Разговор о любви" Лидии Гинзбург
Творческий метод самой Гинзбург в эти годы похож на тот, который она приписывает Прусту, но при этом она осознает и формулирует различия своего и прустовского методов: “Я хочу разложить человека, его поведение, вещи, окружающие человека, на рационально познаваемые элементы. Факторы научного мышления. <…> У Пруста - другое. Для него самое важное, что мир в сознании. Для меня - что мир в познавательных категориях”.
"Никто не плачет над тем, что его не касается": Четвертый "Разговор о любви" Лидии Гинзбург