О "виновном асфальте" и "преступных намерениях"
Написать этот пост меня побудили два внешне не связанных между собой события: квалификация по ст. 109 УК (причинение смерти по неосторожности) действий Расула Мирзаева, в результате которых погиб Иван Агафонов - и предъявление Александру Митюшкину и Евгению Воронину обвинения по ч. 2 ст. 105 УК (покушение на убийство при отягчающих обстоятельствах). хотя единственный пострадавший по этому делу получил несколько царапин.
Ну, понятно, что в первом случае сработал фактор "рафик невиноуный", а во втором - то, что обвиняемые являются русскими националистами. Но, увы, дело не только в этом: в нашей уголовно-правовой теории и практике есть некий господствующий подход, который позволяет юристам действовать подобным образом. Это - боязнь так называемого "объективного вменения", т.е. зависимости тяжести деяния от тяжести его последствий.
Сразу оговорюсь - речь идёт лишь об умышленных преступных деяниях. Если один нечаянно толкнул другого, а последний упал, ударился и умер - налицо отсутствие вины. Если строитель как следует не закрепил груз, а тот упал и разбил кому-то голову - его действия вполне могут квалифицироваться по ст. 109. Но если кто-то напал на человека и нанес ему удар - он сделал это умышленно, и должен отвечать если не за убийство, то, по крайней мере, за УМЫШЛЕННОЕ деяние, причинившее смерть по неосторожности. Потому что если бы не этот удар, нанесенный вполне осознанно, потерпевший был бы жив. И неважно, хотел ли нападавший наступления смерти или нет - он и только он должен отвечать за все последствия своего нападения.
Можно привести другой пример - грабители врываются в магазин, связывают продавца и забивают ему в рот кляп. О нет, они вовсе не хотят его убивать, они просто хотят ограбить магазин. А продавец умирает от недостатка кислорода, потому что не может дышать носом, у него искривление перегородки. И что, грабители невиновны в его смерти? Но ведь если бы они его не связали и не заткнули рот кляпом, он был бы жив! Причинно-следственная связь налицо, и тот факт, что преступники эту связь не осознавали, не делает её несуществующей.
Но наша правоприменительная практика ещё с советских времён относит все тяжкие последствия, не охваченные умыслом преступника, на счет потерпевшего. И даже конструкция "косвенного умысла" (преступник не желает наступления последствий, но сознательно их допускает) здесь не помогает: преступник сплошь и рядом вообще не задумывается о возможных последствиях, они его просто не интересуют. Умер потерпевший - сам виноват: зачем неудачно упал? А то, что упал он не просто так, а в результате умышленно нанесенного удара, вроде как и неважно :(
Но это ещё не всё: оборотной стороной страха перед "объективным вменением" является склонность к тому, что можно по аналогии назвать "субъективным вменением", когда обвиняемому вменяется якобы наличие у него умысла на наступление тех последствий, которые на самом деле не наступили. Яркий пример - дело Митюшкина-Воронина: их обвиняют в покушении на убийство при отсутствии не только убитых, но даже и серьезно пострадавших. Более того, Воронин вообще никак не связан с тем эпизодом, в котором есть пострадавший - и тем не менее, ему тоже предъявлено обвинение по ст. 105! По контрасту с делом Мирзаева это особенно поражает: в первом случае - смерть потерпевшего и ст. 109, два года ограничения свободы, во втором - лёгкие телесные повреждения и ч. 2 ст. 105, от десяти лет до пожизненного. То есть людям, которые никого не убили, приписывается "умысел на убийство" - а тому, кто, нанеся удар, лишил человека жизни - всего лишь "неосторожность".
Ну а апофеозом "субъективного вменения" является ст. 282 УК: вот уж где нет не только последствий, но и самого преступного деяния как такового, а вся суть - в целях, которые якобы ставит перед собой обвиняемый. Неважно, что цели эти в принципе недостижимы: невозможно разжечь межнациональную рознь или ненависть исключительно словами. Главное, что обвиняемый этого хотел! То есть, конечно, установить, что он хотел именно этого, нельзя, но можно приписать ему соответствующую цель, и попробуй докажи, что её у тебя не было. Как доказать, что ты никого не убивал, можно представить. Но как доказать, что ты не имел цели разжигать межнациональную рознь, если ты её действительно не имел?
В целом складывается такое впечатление: нашей власти, в общем-то, безразлично то реальное зло, которое причиняет конкретное преступление - те самые преступные последствия в виде смерти или увечья. Но её очень интересует, что происходит у людей в сознании: нет ли там "преступного умысла" или "преступной цели"? А поскольку в голову человеку залезть довольно сложно, умысел или цель попросту предполагаются - и возникают крайне странные обвинения, вроде дела Митюшкина-Воронина или дела Даши Чалой.
Вот и получается, что наша уголовно-правовая система в основе своей очень далека от тех понятий о справедливости и цели правосудия, которые существуют в обществе. И юристы, увы, воспринимают такую ситуацию как данность - а некоторые ещё и используют её в своих целях. Меня не очень удивила позиция известных адвокатов по делу Мирзаева - на том, собственно, они и зарабатывают. Лишил человека жизни - а мы тебе условный срок или ограничение свободы. Никого не убил - а загремишь лет на двадцать, если мы не поможем. Я всё понимаю, такая работа - но сам подход от этого не становится более приемлемым. Что-то надо менять - и чем скорее, тем лучше.
Ну, понятно, что в первом случае сработал фактор "рафик невиноуный", а во втором - то, что обвиняемые являются русскими националистами. Но, увы, дело не только в этом: в нашей уголовно-правовой теории и практике есть некий господствующий подход, который позволяет юристам действовать подобным образом. Это - боязнь так называемого "объективного вменения", т.е. зависимости тяжести деяния от тяжести его последствий.
Сразу оговорюсь - речь идёт лишь об умышленных преступных деяниях. Если один нечаянно толкнул другого, а последний упал, ударился и умер - налицо отсутствие вины. Если строитель как следует не закрепил груз, а тот упал и разбил кому-то голову - его действия вполне могут квалифицироваться по ст. 109. Но если кто-то напал на человека и нанес ему удар - он сделал это умышленно, и должен отвечать если не за убийство, то, по крайней мере, за УМЫШЛЕННОЕ деяние, причинившее смерть по неосторожности. Потому что если бы не этот удар, нанесенный вполне осознанно, потерпевший был бы жив. И неважно, хотел ли нападавший наступления смерти или нет - он и только он должен отвечать за все последствия своего нападения.
Можно привести другой пример - грабители врываются в магазин, связывают продавца и забивают ему в рот кляп. О нет, они вовсе не хотят его убивать, они просто хотят ограбить магазин. А продавец умирает от недостатка кислорода, потому что не может дышать носом, у него искривление перегородки. И что, грабители невиновны в его смерти? Но ведь если бы они его не связали и не заткнули рот кляпом, он был бы жив! Причинно-следственная связь налицо, и тот факт, что преступники эту связь не осознавали, не делает её несуществующей.
Но наша правоприменительная практика ещё с советских времён относит все тяжкие последствия, не охваченные умыслом преступника, на счет потерпевшего. И даже конструкция "косвенного умысла" (преступник не желает наступления последствий, но сознательно их допускает) здесь не помогает: преступник сплошь и рядом вообще не задумывается о возможных последствиях, они его просто не интересуют. Умер потерпевший - сам виноват: зачем неудачно упал? А то, что упал он не просто так, а в результате умышленно нанесенного удара, вроде как и неважно :(
Но это ещё не всё: оборотной стороной страха перед "объективным вменением" является склонность к тому, что можно по аналогии назвать "субъективным вменением", когда обвиняемому вменяется якобы наличие у него умысла на наступление тех последствий, которые на самом деле не наступили. Яркий пример - дело Митюшкина-Воронина: их обвиняют в покушении на убийство при отсутствии не только убитых, но даже и серьезно пострадавших. Более того, Воронин вообще никак не связан с тем эпизодом, в котором есть пострадавший - и тем не менее, ему тоже предъявлено обвинение по ст. 105! По контрасту с делом Мирзаева это особенно поражает: в первом случае - смерть потерпевшего и ст. 109, два года ограничения свободы, во втором - лёгкие телесные повреждения и ч. 2 ст. 105, от десяти лет до пожизненного. То есть людям, которые никого не убили, приписывается "умысел на убийство" - а тому, кто, нанеся удар, лишил человека жизни - всего лишь "неосторожность".
Ну а апофеозом "субъективного вменения" является ст. 282 УК: вот уж где нет не только последствий, но и самого преступного деяния как такового, а вся суть - в целях, которые якобы ставит перед собой обвиняемый. Неважно, что цели эти в принципе недостижимы: невозможно разжечь межнациональную рознь или ненависть исключительно словами. Главное, что обвиняемый этого хотел! То есть, конечно, установить, что он хотел именно этого, нельзя, но можно приписать ему соответствующую цель, и попробуй докажи, что её у тебя не было. Как доказать, что ты никого не убивал, можно представить. Но как доказать, что ты не имел цели разжигать межнациональную рознь, если ты её действительно не имел?
В целом складывается такое впечатление: нашей власти, в общем-то, безразлично то реальное зло, которое причиняет конкретное преступление - те самые преступные последствия в виде смерти или увечья. Но её очень интересует, что происходит у людей в сознании: нет ли там "преступного умысла" или "преступной цели"? А поскольку в голову человеку залезть довольно сложно, умысел или цель попросту предполагаются - и возникают крайне странные обвинения, вроде дела Митюшкина-Воронина или дела Даши Чалой.
Вот и получается, что наша уголовно-правовая система в основе своей очень далека от тех понятий о справедливости и цели правосудия, которые существуют в обществе. И юристы, увы, воспринимают такую ситуацию как данность - а некоторые ещё и используют её в своих целях. Меня не очень удивила позиция известных адвокатов по делу Мирзаева - на том, собственно, они и зарабатывают. Лишил человека жизни - а мы тебе условный срок или ограничение свободы. Никого не убил - а загремишь лет на двадцать, если мы не поможем. Я всё понимаю, такая работа - но сам подход от этого не становится более приемлемым. Что-то надо менять - и чем скорее, тем лучше.