Жилищно-коммунальное. Мемуары.
Когда у меня дома выключают горячую воду, я всегда вспоминаю о том, как летом 2003 года ездил на Байкал и целых 3 недели обходился без удобств. Я был юн и влюблен, и в одном кармане у меня лежала фляжка с виски "Катти Сарк", а в другом пачка "Житаны", и Байкал мне был по колено.
Сначала был поезд Ростов - Иркутск, целых 4 дня, где я валялся на верхней полке, читал Хайдеггера, играл в карты с соседями по купе и пробовал пиво на всех больших станциях, где была остановка больше 10 минут. Посредством пива я знакомился с нашей необъятной родиной, необъятность которой до того момента представлял лишь по географической карте. Результат могу озвучить: лучшее в России пиво делают в башкирском городе Стерлитамак и называется оно "Шихан". Еще очень впечатлила станция Усть-Катав, где половина населения стояла на железнодорожном полотне и торговала раскрашенными пеньками и карабинами "Сайга". И вокзал в Новосибирске со скульптурами пионэров и золотой отделкой. Разумеется, никакой горячей воды за все это время не предусматривалось.
В Иркутске меня должны были встретить на вокзале, но не встретили. Шел мелкий дождь, и на градуснике было от силы 15 (накануне в Красноярске - 42). Хлебнув "Катти", я отправился на поиски цели моего путешествия - горячей воды героини моего тогдашнего романа. Через несколько часов это увенчалось успехом. Кажется, душ я в тот вечер все же принял, но больше всего отчетливо помню, что из-за разницы во времени я проспал 12 часов и на следующий день ближе к вечеру. После чего обнаружилось, что горячую воду отключили, и до конца этого повествования она так и не появится.
Иркутск запомнился мне вежливыми водителями (они уступали дорогу при попытке перейти ее в любом месте), большим крытым рынком, маршрутками "Хьюндай", в которых не трясло, старинными пятиугольными домами, раздолбанными тротуарами и - главное впечатление, прямо культурный шок: на рынке там, когда покупают рыбу, говорят "Дайте мне два хвоста" - так я впервые почувствовал всю силу науки этнолингвистики.
Первым пунктом путешествия был Аршан, небольшой поселок у подножия Саян, уже Бурятия. Там мы поднимались на высоту 1 200 метров и видели берлогу горного медведа. Из увиденного, за вычетом гор, о которых сложно говорить не-поэту, запомнились пьяные буряты и множество местных шалманов с вывеской "позы" - оказалось, что так называются бурятские манты. В одной из таких забегаловок я заприметил на витрине местный напиток бальзам "Бурятия" и попросил бурятскую девушку за стойкой налить мне на пробу. "Вам как, целый стакан или грамм 100?", поинтересовалась она. Еще там были туалет типа сортир рядом с избушкой, которую мы сняли у местной бабушки за 100 рублей в сутки, и офигенной красоты звездное небо над головой. Поэтому ничего неприличного, смею вас заверить, не происходило - так, прогулки под этим самым небом и рассуждения о моральном законе, который креп во мне час от часу. В итоге по возвращению в Иркутск я решил бросить курить и подарил всю оставшуюся "Житану" местному растаману по имени Юрген. Увидев в моих руках заветную синюю пачку, он изобразил восторг дикаря перед консервной банкой и мне больше ничего не оставалось, как осчастиливить его пятью или шестью пачками. В виде ответного жеста Юрген закатал мне 5 альбомов "Ред Снэппер", редкий старинный сольник Бьорк (еще Гудмундсдоттир) и много других разностей.
To be continued...
Сначала был поезд Ростов - Иркутск, целых 4 дня, где я валялся на верхней полке, читал Хайдеггера, играл в карты с соседями по купе и пробовал пиво на всех больших станциях, где была остановка больше 10 минут. Посредством пива я знакомился с нашей необъятной родиной, необъятность которой до того момента представлял лишь по географической карте. Результат могу озвучить: лучшее в России пиво делают в башкирском городе Стерлитамак и называется оно "Шихан". Еще очень впечатлила станция Усть-Катав, где половина населения стояла на железнодорожном полотне и торговала раскрашенными пеньками и карабинами "Сайга". И вокзал в Новосибирске со скульптурами пионэров и золотой отделкой. Разумеется, никакой горячей воды за все это время не предусматривалось.
В Иркутске меня должны были встретить на вокзале, но не встретили. Шел мелкий дождь, и на градуснике было от силы 15 (накануне в Красноярске - 42). Хлебнув "Катти", я отправился на поиски цели моего путешествия - горячей воды героини моего тогдашнего романа. Через несколько часов это увенчалось успехом. Кажется, душ я в тот вечер все же принял, но больше всего отчетливо помню, что из-за разницы во времени я проспал 12 часов и на следующий день ближе к вечеру. После чего обнаружилось, что горячую воду отключили, и до конца этого повествования она так и не появится.
Иркутск запомнился мне вежливыми водителями (они уступали дорогу при попытке перейти ее в любом месте), большим крытым рынком, маршрутками "Хьюндай", в которых не трясло, старинными пятиугольными домами, раздолбанными тротуарами и - главное впечатление, прямо культурный шок: на рынке там, когда покупают рыбу, говорят "Дайте мне два хвоста" - так я впервые почувствовал всю силу науки этнолингвистики.
Первым пунктом путешествия был Аршан, небольшой поселок у подножия Саян, уже Бурятия. Там мы поднимались на высоту 1 200 метров и видели берлогу горного медведа. Из увиденного, за вычетом гор, о которых сложно говорить не-поэту, запомнились пьяные буряты и множество местных шалманов с вывеской "позы" - оказалось, что так называются бурятские манты. В одной из таких забегаловок я заприметил на витрине местный напиток бальзам "Бурятия" и попросил бурятскую девушку за стойкой налить мне на пробу. "Вам как, целый стакан или грамм 100?", поинтересовалась она. Еще там были туалет типа сортир рядом с избушкой, которую мы сняли у местной бабушки за 100 рублей в сутки, и офигенной красоты звездное небо над головой. Поэтому ничего неприличного, смею вас заверить, не происходило - так, прогулки под этим самым небом и рассуждения о моральном законе, который креп во мне час от часу. В итоге по возвращению в Иркутск я решил бросить курить и подарил всю оставшуюся "Житану" местному растаману по имени Юрген. Увидев в моих руках заветную синюю пачку, он изобразил восторг дикаря перед консервной банкой и мне больше ничего не оставалось, как осчастиливить его пятью или шестью пачками. В виде ответного жеста Юрген закатал мне 5 альбомов "Ред Снэппер", редкий старинный сольник Бьорк (еще Гудмундсдоттир) и много других разностей.
To be continued...