Уго Чавес: что осталось несказанным
Эмануэль Томазелли
Ни один комментарий или некролог не может охватить феномен Чавеса. Но часто там, где нужны объяснения, факты замалчиваются, а там, где обычного для современной политики хода мыслей оказывается недостаточно, чтобы объяснить популярность Чавеса - прибегают к стереотипам. Не говоря уже об откровенном злорадстве некоторых комментаторов - его бразильский писатель Пауло Коэльо назвал проявлением «духовной бедности».
Но, что же стоит за небывалым волнением, связанным со смертью президента Венесуэлы? Один из ответов дала сразу после смерти Чавеса молодая женщина в интервью венесуэльскому телеканалу Telesur: «Мы были вне общественной жизни. Как женщины, как матери, как работницы. Сейчас в наших руках сила. Мы знаем, что мы стоим больше золота. Чавес разбудил нас от кошмарного сна. Любовь, здоровье, надежда - это останется с нами навсегда. И мы сейчас сложившийся народ. Мы никогда больше не пустим олигархов к власти, теперь бы будем сами строить социализм 21 века».
В действительности масштаб скорби по комманданте объясняется вполне материальными социальными достижениями за время его президентства. Напомним некоторые цифры: количество бедных в венесуэльском обществе между 2002 и 2011 годами уменьшилось с 48,6% до 29,5%. Это самое быстрое уменьшение бедности в истории Латинской Америки, и один этот факт затмевает собой все остальные «политконцепты». Коэффициент Джини, демонстрирующий дифференциацию доходов, за этот период сильно упал и составляет сегодня 0,41 - самое низкое значение в Латинской Америке. Проведенный лондонской исследовательской организацией Legatum-Institut опрос показал, что по уровню удовлетворенности жизнью населения Венесуэла по шкале от 1 до 10 попадает на 7,5 - значительно выше мирового среднего мирового значения в 5,5.
Ликвидация неграмотности, доступ к медицинскому обеспечению высокого уровня, образовательные программы для всех возрастных категорий, широкая кампания жилищного строительства, права женщин, самоуправление на предприятиях и в жилых кварталах, воистину историческое примирение с индейским коренным населением... Этот список завоеваний можно продолжать.
Основой такой политики стало оттеснение нефтяных концернов. До 2001 года концерны получали 84% дохода от продажи нефти - из года в год. Только ряд законов, направленных на то, чтобы прибыль от добычи полезных ископаемых шла на благо народа, положил этому конец. Именно эти законы стали причиной недовольства, выразившегося в попытке свержения Чавеса в апреле 2002 года. Трехдневное народное восстание, вернувшее президентство Чавесу, крепко связало массы венесуэльцев с президентом. Когда главный редактор «Стандарта» Александра Федерл-Шмид цитирует слова Чавеса, где он в 2003 году называет оппозицию «фашисты, лжецы и путчисты», нужно ведь объяснить читателю, что это отображение реального политического опыта. Потому что оппозиция начала вообще рассматривать демократические средства борьбы за власть только после того, как поняла, что диверсионная и путчистская политика не срабатывает.
Что значение личности Чавеса, однако, выходит за рамки материальных улучшений, становится понятно, как только прислушаться, вместо того, чтобы поспешно выносить суждения. Этими днями мне позвонил один мой друг из города Боливара. Он выразил свою грусть такими словами: «Мы, бедные и рабочие, потеряли наше лицо. И не только здесь - по всему миру». Этот мотив слышен во всех интервью и речах, которые сегодня звучат на улицах Венесуэлы. «Он дал нам родину», «он - часть меня», «мы все - Чавес», «сегодня у нас есть достоинство», - говорят они, и добавляют: «мы будем начеку», «никто не отнимет у нас достигнутого», «мы больше не пустим олигархов к власти». А самый популярный лозунг последних дней звучит так: «Чавес жив, борьба продолжается!».
Тайна Чавеса не в «грубой смеси» идеологических декораций. Она также не в его нарочито красивых публичных выступлениях и риторических приемах. И уж точно не могут симпатии к нему объясняться массовым Стокгольмским синдромом. В гораздо большей мере всеобщее почитание «товарища президента» отражает завоеванное в трудном общественном столкновении самоуважение тех, кто раньше был на дне общества.
Уго Чавес стал двигателем, идейным лидером и воплощением этого процесса, венесуэльская революция - не только массовым освобождением из состояния социальной ограниченности, но и выражением того, что угнетенный народ взял власть в свои руки.
Нет причин скрывать, что были и проигравшие: пошатнулся авторитет частных предпринимателей, информационное пространство страны вышло из-под полного контроля частных медиаконцернов, состоятельные венесуэльцы стали побаиваться народных масс, валютный контроль привел к тому, что слетать в Майами на выходные теперь влетит в копеечку.
Обо всем этом можно спорить. Его непростая жизнь, отзвук которой еще долго будет слышаться в мире, должна быть доступна для дискуссии и после его смерти.
Только одно условие: не нужно лжи! Длительное ожидание интервью - это не «травля иностранных журналистов». Заключенных по политическим соображениям в стране почти нет, а те, которые есть, - участники вооруженных попыток свержения законного правительства. В мире это обычно называется терроризмом.
8 марта 2013 г.
Эмануэль Томазелли, с 2003 года координатор международного движения «Руки прочь от Венесуэлы». Главный ответственный массовой встречи с Чавесом в Вене 12 мая 2006 года.
Оригинал статьи на немецком: www.derfunke.at
Перевод Л. Ивашкевич
http://propaganda-journal.net/6725.html
Ни один комментарий или некролог не может охватить феномен Чавеса. Но часто там, где нужны объяснения, факты замалчиваются, а там, где обычного для современной политики хода мыслей оказывается недостаточно, чтобы объяснить популярность Чавеса - прибегают к стереотипам. Не говоря уже об откровенном злорадстве некоторых комментаторов - его бразильский писатель Пауло Коэльо назвал проявлением «духовной бедности».
Но, что же стоит за небывалым волнением, связанным со смертью президента Венесуэлы? Один из ответов дала сразу после смерти Чавеса молодая женщина в интервью венесуэльскому телеканалу Telesur: «Мы были вне общественной жизни. Как женщины, как матери, как работницы. Сейчас в наших руках сила. Мы знаем, что мы стоим больше золота. Чавес разбудил нас от кошмарного сна. Любовь, здоровье, надежда - это останется с нами навсегда. И мы сейчас сложившийся народ. Мы никогда больше не пустим олигархов к власти, теперь бы будем сами строить социализм 21 века».
В действительности масштаб скорби по комманданте объясняется вполне материальными социальными достижениями за время его президентства. Напомним некоторые цифры: количество бедных в венесуэльском обществе между 2002 и 2011 годами уменьшилось с 48,6% до 29,5%. Это самое быстрое уменьшение бедности в истории Латинской Америки, и один этот факт затмевает собой все остальные «политконцепты». Коэффициент Джини, демонстрирующий дифференциацию доходов, за этот период сильно упал и составляет сегодня 0,41 - самое низкое значение в Латинской Америке. Проведенный лондонской исследовательской организацией Legatum-Institut опрос показал, что по уровню удовлетворенности жизнью населения Венесуэла по шкале от 1 до 10 попадает на 7,5 - значительно выше мирового среднего мирового значения в 5,5.
Ликвидация неграмотности, доступ к медицинскому обеспечению высокого уровня, образовательные программы для всех возрастных категорий, широкая кампания жилищного строительства, права женщин, самоуправление на предприятиях и в жилых кварталах, воистину историческое примирение с индейским коренным населением... Этот список завоеваний можно продолжать.
Основой такой политики стало оттеснение нефтяных концернов. До 2001 года концерны получали 84% дохода от продажи нефти - из года в год. Только ряд законов, направленных на то, чтобы прибыль от добычи полезных ископаемых шла на благо народа, положил этому конец. Именно эти законы стали причиной недовольства, выразившегося в попытке свержения Чавеса в апреле 2002 года. Трехдневное народное восстание, вернувшее президентство Чавесу, крепко связало массы венесуэльцев с президентом. Когда главный редактор «Стандарта» Александра Федерл-Шмид цитирует слова Чавеса, где он в 2003 году называет оппозицию «фашисты, лжецы и путчисты», нужно ведь объяснить читателю, что это отображение реального политического опыта. Потому что оппозиция начала вообще рассматривать демократические средства борьбы за власть только после того, как поняла, что диверсионная и путчистская политика не срабатывает.
Что значение личности Чавеса, однако, выходит за рамки материальных улучшений, становится понятно, как только прислушаться, вместо того, чтобы поспешно выносить суждения. Этими днями мне позвонил один мой друг из города Боливара. Он выразил свою грусть такими словами: «Мы, бедные и рабочие, потеряли наше лицо. И не только здесь - по всему миру». Этот мотив слышен во всех интервью и речах, которые сегодня звучат на улицах Венесуэлы. «Он дал нам родину», «он - часть меня», «мы все - Чавес», «сегодня у нас есть достоинство», - говорят они, и добавляют: «мы будем начеку», «никто не отнимет у нас достигнутого», «мы больше не пустим олигархов к власти». А самый популярный лозунг последних дней звучит так: «Чавес жив, борьба продолжается!».
Тайна Чавеса не в «грубой смеси» идеологических декораций. Она также не в его нарочито красивых публичных выступлениях и риторических приемах. И уж точно не могут симпатии к нему объясняться массовым Стокгольмским синдромом. В гораздо большей мере всеобщее почитание «товарища президента» отражает завоеванное в трудном общественном столкновении самоуважение тех, кто раньше был на дне общества.
Уго Чавес стал двигателем, идейным лидером и воплощением этого процесса, венесуэльская революция - не только массовым освобождением из состояния социальной ограниченности, но и выражением того, что угнетенный народ взял власть в свои руки.
Нет причин скрывать, что были и проигравшие: пошатнулся авторитет частных предпринимателей, информационное пространство страны вышло из-под полного контроля частных медиаконцернов, состоятельные венесуэльцы стали побаиваться народных масс, валютный контроль привел к тому, что слетать в Майами на выходные теперь влетит в копеечку.
Обо всем этом можно спорить. Его непростая жизнь, отзвук которой еще долго будет слышаться в мире, должна быть доступна для дискуссии и после его смерти.
Только одно условие: не нужно лжи! Длительное ожидание интервью - это не «травля иностранных журналистов». Заключенных по политическим соображениям в стране почти нет, а те, которые есть, - участники вооруженных попыток свержения законного правительства. В мире это обычно называется терроризмом.
8 марта 2013 г.
Эмануэль Томазелли, с 2003 года координатор международного движения «Руки прочь от Венесуэлы». Главный ответственный массовой встречи с Чавесом в Вене 12 мая 2006 года.
Оригинал статьи на немецком: www.derfunke.at
Перевод Л. Ивашкевич
http://propaganda-journal.net/6725.html