«ДА, ПОМНЮ Я ВАШ ДОМ, РАДУШЬЕМ ЗНАМЕНИТЫЙ…» (часть 8)
Оригинал взят у sergey_v_fomin в «ДА, ПОМНЮ Я ВАШ ДОМ, РАДУШЬЕМ ЗНАМЕНИТЫЙ…» (часть 8)
Библиотека Шнеерсона-Гинзбурга:
«По субботам штаны не сымать!»
«Я видел Русь расшатанную, неученую, неопытную и неискусную, преданную ученьям злым и коварным и устоявшую!»
Николай ЛЕСКОВ
Весьма важные события, происходившие в ту непростую осень 1991-го, так или иначе были связаны с т.н. «библиотекой Шнеерсона», входившей в состав фонда Д.Г. Гинзбурга, хранившегося в отделе рукописей Государственной библиотеки СССР имени Ленина (Румянцевского музея - в прошлом, Российской Государственной библиотеки - в настоящее время).
Специалисты оценивали это собрание, как «второе в мiре (после Британского музея) по величине и по ценности». (Наш современник. 1991. № 3).
В официальных справочниках о нем упоминалось вскользь, однако мiровое еврейство всегда помнило о нем, не раз (начиная с 1930-х гг.) предпринимая попытки заполучить его в свои руки.
С началом перестройки зондаж усилился. Известно, например, о таких попытках, относящихся к 1986-1987 гг. (Здесь и далее сведения приводятся нами по статье М. Михайлова из «Нашего современника». 1991. № 3.)
«…Президент Израиля Хаим Герцог направил М.С. Горбачеву официальное письмо с просьбой передать в распоряжение Израиля собрание рукописей Гинзбурга, которое предварительно получило в Израиле статус “национальной святыни еврейского народа”. Письмо передал лично Арманд Хаммер. Он же обсуждал вопрос о передаче рукописей с министром культуры СССР Н. Губенко».
Обсуждался этот вопрос и во время состоявшейся через несколько дней после открытия в Москве консульства Израиля (3.1.1991) личной встречи М.С. Горбачева с президентом Всемiрного еврейского конгресса Э. Бронфманом. Рассказывали, что этот вопрос был «одним из ключевых» на переговорах.
После этого в Москву зачастили раввины из Израиля. Работники библиотеки рассказывали, что они «непрерывно посещают дирекцию ГБЛ, ведя переговоры о передаче фонда в Израиль».
Одновременно подключились и внутренние агенты еврейского влияния: «…В ноябре 1990 года руководство ГБЛ посетила представительная делегация в лице ученого секретаря отделения мiровой экономики и международных отношений АН СССР А.И. Семенова и заместителя директора Института востоковедения АН СССР В.В. Наумкина, которые откровенно прощупывали почву в намерениях руководства Отдела рукописей и дирекции ГБЛ по поводу судьбы рукописей фонда Гинзбурга».
Всей этой огромной единой силе, которую лишь по чисто формальным признакам можно называть «внешней» или «внутренней», противостоял на первых порах практически один человек - Виктор Яковлевич Дерягин (1937†1994), с 1988 года возглавлявший рукописный отдел ГБЛ. Именно он со своими единомышленниками был той ключевой фигурой, «загородившей Полю дорогу».
Виктор Яковлевич Дерягин - доктор филологических наук, профессор, академик Международной Славянской академии (1993), ученый секретарь Советского комитета славистов (1973-1977), Действительный член Русского Географического общества (1984), один из учредителей Международного Фонда Славянской письменности и культуры (1988).
Мне посчастливилось знать Виктора Яковлевича лично. Первым номером «Нашего современника», который в качестве заведующего отделом публицистики я вел, был мартовский выпуск, в котором как раз печаталась небольшая заметка В.Я. Дерягина «Что имеем - не храним…». Подписана она была псевдонимом «М. Михайлов» - предосторожность вполне обоснованная, учитывая калибр его противников и степень их влияния.
Он часто приходил к нам в журнал, а мы, в свою очередь, к нему в отдел.
Таким мы видели Цветной бульвар со стороны редакции журнала «Наш современник».
Связующим звеном между В.Я. Дерягиным и нами был работавший с 1990 г. под его началом Михаил Шахов, выходец из старообрядцев-федосеевцев, еще в то время проявлявший особый интерес к богословским вопросам. Будучи человеком молодого поколения (Миша родился в 1965-м), он был ближе к нам по возрасту и взглядам.
Михаил Олегович Шахов - доктор философских наук. С 2011 г. - профессор кафедры государственно-конфессиональных отношений Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ.
В весьма сжатые сроки, буквально в течение месяца, В.Я. Дерягин сумел опубликовать в прессе около 10 статей на эту тему. Ему удалось даже прорваться на радио.
Он рассказал о составе фонда, насчитывавшего около двух тысяч рукописных книг; отмечал, что в коллекции представлены редчайшие, а иногда и вовсе уникальные рукописи и инкунабулы XVI-XVII вв.
На научную ценность напирала и еврейская сторона, так описывая состав собрания: «…Библии, талмуды, раввинистические комментарии к ним, сочинения по религиозному законодательству, философии и мистике. Среди светских книг - издания по истории, географии, языкознанию, медицине…»
Однако дело было вовсе не в науке и культуре, а медицина, так та и вообще у них до нерасторжимости смыкалась с ритуалами: и неискушенному человеку трудно было разобраться, где кончается одно и начинается иное.
Кстати говоря, именно В.Я. Дерягин содействовал тому, что в патриотической печати появились снимки рисунков из некоторых т.н. «медицинских» (а на деле ритуальных) трактатов. Это было не так просто, прежде всего, потому, что библиотека хранилась в заштабелированном виде, т.е. доступ к ней был физически ограничен.
Как бы то ни было, но «духовная» составляющая вопроса была хорошо ведома Виктору Яковлевичу - человеку не только ученому, но и православному. «2/3 рукописей, - писал он, - представляют собой неизвестные мiровой юдаике (гебраистике) тексты (или фрагменты текстов) того, что называют […] скрытой, тайной части талмуда». Подтверждение роследнему находим мы и в исковом заявлении главному арбитру СССР, министру юстиции СССР Л.Ф. Яковлеву нью-йоркских хасидов: «В книгах пометки, экслибрисы, зашифрованные записи, интерпретации, завещательные записки, указания, советы, специальные знаки и каббалистические прогнозы, указания по процедурам богослужения…»
«Д.Г. Гинзбург, - отмечает далее тот же В.Я. Дерягин, - задался целью открыть мiровому еврейству новый центр талмудической и каббалистической науки».
Он тут же и объяснял практический смысл такой «науки». В фонде, по его словам, хранились «рукописи, собранные Д.Г. Гинзбургом по всей России», в которых обсуждались меры, вытекавшие из обнародованного в 1835 г. «Положения о евреях в России». «Именно этим правовым актом была санкционирована идея мiрового еврейства о “колонизации” России евреями с целью ее расчленения и уничтожения. В рукописях […] обсуждаются практические меры по реализации этой идеи».
Обращал внимание ученый и на чисто материальную ценность собрания: «Можно по-разному относиться к религиозным убеждениям талмудистов. Однако, вне зависимости от этого, следует ясно представлять - собрание Д.Г. Гинзбурга […] представляет ценность мiрового значения, как по содержащейся в ней информации, так даже и чисто в денежном выражении». Только за одну из рукописей фонда, по его словам, «несколько лет назад канадский раввин предлагал ГБЛ всю свою библиотеку стоимостью в миллион долларов».
Спокойно и аргументировано разъяснял Виктор Яковлевич общественности и правовую суть проблемы. «К сожалению, сейчас всеобщая наша неграмотность, - читаем в одном из его интервью, - позволяет обманывать людей. […] Вы знаете, во всем мiре, в каждой цивилизованной стране хранятся реликвии других народов. Вот когда Анна Ярославна, дочь Ярослава Мудрого, вышла замуж за Французского короля, она увезла с собой в качестве приданого кириллическое Евангелие из Киева. Это всемiрно известное Реймское Евангелие. И оно до сих пор хранится в маленьком городке во Франции, это старая столица Франции - Реймс, и там, в Реймском соборе, хранится это Евангелие. И слависты из Киева, Петербурга или Москвы, Варшавы или Праги приезжают туда поклониться этому Евангелию, изучают его, издают, но это всегда будет собственность Франции. И в Париже, и в Лондоне, и в Нью-Йорке, во всех других крупных библиотеках, архивах хранятся документы, происходящие из других стран. И у нас в библиотеке (РГБ) есть китайские, греческие, тибетские рукописи, какие хотите, и в петербургских хранилищах - то же самое. И все они попали законно! […] И есть даже не только в каждой стране законы об охране памятников истории и культуры…, но есть и международные правила на этот счёт… Они не могут пересекать границы. И библиотека Шнеерсона сложилась на территории нашей страны, она является нашим национальным достоянием».
Этого упреждающего информационного удара В.Я. Дерягину не простили. Особенно раздражала статья, опубликованная в мартовском номере «Нашего современника», содержавшая немало информации, на появление в открытой печати которой явно не рассчитывали. Именно эта публикация и оказалась в центре внимания.
Автором статьи-разоблачения был Лев Бердников.
Лев Бердников. Фото Александра Локшина (Агентство еврейских новостей).
Этот «филолог в третьем поколении» (как он о себе говорит) вырос в семье своего деда, Григория Львовича Абрамовича, заведовавшего сектором теории литературы в ИМЛИ имени Горького. Происходя из «ассимилированной еврейской семьи», он, тем не менее, по словам внука, всю жизнь «преклонялся перед еврейским гением», а заодно был автором пособий, по которым в конце 1920-х и 1930-е гг. школьники всей страны «постигали русскую литературу», а также выдержавшего шесть изданий «Введения в литературоведение», в течение 30 лет являвшегося руководством для студентов-филологов.
Лев Бердников продолжил семейную традицию, закончив филологический факультет Московского областного института. Он хорошо знал всю внутреннюю кухню, поскольку работал в Музее книги ГБЛ, где с 1987 г. возглавлял даже научно-исследовательскую группу русских старопечатных изданий. Являясь активным участником разного рода еврейских провокаций, в 1990 г. он вынужден был оставить не только библиотеку, но и пределы СССР, уехав в США. Обосновавшись в Лос-Анджелесе, он стал печататься в русскоязычных еврейских изданиях, рекомендуясь при этом доктором филологии.
Даже сами названия его статьи, о которой далее пойдет речь, говорят о многом. В израильской газете «Jerusalem Post» она называлась «“Память” распоряжается еврейским наследием» (21.6.1991), а в лос-анджелесском альманахе «Панорама» - «Зачем “патриотам” еврейские манускрипты?» (13-20 сентября 1991). (Вот, между прочим, наглядный пример цены «еврейской ассимиляции», на которую некоторые в Европе да и у нас возлагали некие упования: можно не знать ни идиша, ни иврита, даже и в синагогу не ходить, но евреем - и по духу, и по ухваткам, и по отношению к внешнему нееврейскому мiру - всё же являться.)
Автора статьи в «Нашем современнике» Бердников расшифровал, хотя назвать, видимо, из осторожности, всё же не решился: «…Ясно, что это человек Отдела рукописей ГБЛ, где и хранится коллекция…»
Далее он рисует такую характерную для нервического еврея эпохи перестройки картину: «Увы, отдел этот с некоторых пор стал одиозным в Ленинке - в библиотеке с богатыми научными и культурными традициями. Я, проработавший в этой библиотеке 10 лет, знаю о нем не понаслышке. Заведующий Отделом рукописей профессор В.Я.Д. в 1989 году на одном из собраний Библиотеки был публично уличен в оголтелом антисемитизме, что, кстати, сказалось на его подборе в это библиотечное подразделение молодых “научных” кадров. Помню, что после его прихода в отдел по коридорам главной библиотеки СССР стали расхаживать бородачи в черных, военного образца, рубашках со значками Георгия Победоносца (униформа “Памяти”), злобно улюлюкая вслед сотрудникам-инородцам. А кто-то из них участвовал и в теле-шоу как представитель одного из “крыльев” “Памяти”. В читальном зале этого отдела вывесили тогда характерный плакат: магендовид, сложенный из черепов и костей, и надпись: “Danger!”. Дело получило огласку, и вынужденная давать объяснения администрация сообщила, что это, мол, дань солидарности с борющимся народом Палестины. Ловко, не правда ли?
Но, пожалуй, нагляднее всего плоды их трудов сказались на тематических встречах с деятелями культуры, проходивших в Библиотеке - они превращали их в настоящий антисемитский балаган. Группы организованных молодчиков в сопровождении зловещего вида дам просачивались на мероприятия и специально рассаживались в разных концах зала. И не дай Бог оратору одобрительно отозваться о каком-то еврее - тут же начинались шиканья, захлопыванья. Потом, как по сценарию, вскакивал один (обязательно пожилой, грудь в орденах) и начинал истерично выть о проклятых масонах, пугая грядущим господством Сиона. Старца громко одобряли предусмотрительно подготовленные статисты...
В такой затхлой атмосфере антисемитского кликушества томится национальная святыня еврейского народа. К ней приставлены чернорубашечники, а надзирают за ней доморощенные эксперты по иудомасонству типа Михайлова» (Лев Бердников. Зачем «патриотам» еврейские манускрипты?).
Августовский государственный переворот 1991 г. дал сигнал для наглого штурма ГБЛ (в самом буквальном смысле этого слова). Застрельщиками были возглавляемые раввином члены международной организации хасидов «Агудас хасидей хабад».
У библиотеки хабадники организовали пикет и даже пытались устроить штурм с применением физической силы, провоцируя милицейскую охрану. Был поставлен наскоро сколоченный деревянный ящик (мы его называли «гробом повапленным»), символизировавшим претензии на еврейские книги.
«Вот здесь, - рисовал картину происходящего в одном из своих интервью В.Я. Дерягин, - стоит пикет перед дверью библиотеки и доверчивым прохожим, которые видят этот портрет и гадают, кто это: то ли Маркс, то ли священник Мень, на того и на другого этот бородатый, живущий ныне в Нью-Йорке раввин Шнеерсон, похож, вот они ставят свои подписи под петицией хасидов с просьбой вернуть им религиозные ценности в Нью-Йорк».
На помощь «вечно гонимым» сразу же поспешила либеральная пресса и телевидение, на все лады раскручивая этот шабаш.
Оставаться безучастным к этому демонстративному безобразию было невозможно. С целью разъяснить одурманиваемым хасидским пропагандой и российскими СМИ соотечественникам смысла происходящего Союз «Христианское Возрождение» решил выставить рядом свою Заставу. Известного толка журналисты и активисты-общественники потом расписали, что всё это было дело рук «Памяти», организации раскрученной тогда зарубежной и отечественной прессой. А это были мы, члены Союза ХВ, стоявшие под черно-золото-белым Имперским стягом, раздававшие печатные обращения и рассказывавшие нашим гражданам о действительном положении дел.
Под этими колоннами неподалеку от второго подъезда стояла в сентябре 1991 г. наша Застава Союза «Христианское Возрождение».
Поскольку дело происходило в рабочее время, я принимал в стоянии у библиотеки всего раза два. Там было много наших, хорошо помню Славу Демина и Алексея Широпаева. При этом у нас был строгий наказ: разговаривать только с подходящими людьми, с участниками еврейского пикета в собеседования, а тем паче пререкания, ни в коем случае не вступать, на провокации с их стороны не реагировать, а только молиться. Дальнейшее развитие событий доказали мудрость такого подхода: как оказалось с той стороны можно было ожидать всего, что угодно…
Тем временем всё двигалось по нарастающей. Напряжение усиливалось.
Чтобы разрядить сгущавшуюся атмосферу, было решено отслужить молебен. На одно из ближайших воскресений (22 сентября) выпадал как нельзя более подходящий праздник - память преподобного Иосифа Волоцкого.
Узнав о предстоящем молебне, я спросил, имеется ли икона Святого, которому предстояло служить. Вопрос этот задал я неспроста. Дело в том, что образ преподобного Иосифа, в свое известного борца с жидовствующими, был в то время большой редкостью. Среди выпускающихся Московской Патриархией иконок его не было. Ненормальность этой ситуации состояла в том, что главой Издательского отдела был уже как-то помянутый мной митрополит Питирим (Нечаев), и по кафедре (Волоколамский и Юрьевский) и по своему настоятельству в Иосифо-Волоколамском монастыре, имевший к преподобному Иосифу самое непосредственное касательство. Кстати говоря, домовый храм в возглавлявшемся им Издательском отделе в Москве (единственный в столице) был посвящен именно этому Святому.
Но для выпуска таких образков даже у этого влиятельного Владыки, видимо, не хватало власти, хотя желание, скорее всего, всё же, имелось. Сужу это по тому, что в одном из номеров его детища («Православного чтения»), выходившего, как я уже тоже рассказывал, на великолепной мелованной бумаге, в цвете, в специальном выпуске, посвященном русской иконописи, была-таки помещена репродукция образа преподобного Иосифа Волоцкого. Приобретя в свое время этот номер, я вырезал из него икону и отдал ее для окантовки и заключения под стекло в эстампную мастерскую в Москве.
Именно перед этой иконой и прошел тот памятный молебен.
Та самая икона преподобного Иосифа Волоцкого, перед которой служили 22 сентября 1991 г. молебен.
Молебен с акафистом преподобному Иосифу Волоцкому состоялся 22 сентября под открытым небом, рядом с тогда еще закрытым храмом Святителя Николая в Старом Ваганькове, неподалеку от Рукописного отдела, в котором находились еврейские рукописи.
Молебен с акафистом преподобному Иосифу Волоцкому. Служит священник Александр Иванников. 22 сентября 1991 г.
http://rosh-mosoh.livejournal.com/62573.html
Служил отец Александр Иванников. Пришло помолиться больше ста человек.
На этом снимке у стены Румянцевской библиотеки стоящими лицом к молящимся я вижу Леонида Болотина, Алексея Широпаева, себя…
http://rosh-mosoh.livejournal.com/62573.html
Тем временем еврейские агенты влияния продолжали свою работу. 8 октября 1991 г. Высший арбитражный суд РСФСР признал требования хасидов обоснованными, обязав ГБЛ вернуть коллекцию. Однако библиотека решение суда не выполнила, заявив, что ее архивы являются национальным достоянием советского народа.
Это официальная, общепринятая теперь, версия событий, которая, как это, к сожалению, часто случается, стыдливо замалчивает подвиг совершенно конкретного человека, гражданское мужество которого самим фактом своего существования обличает толпу даже людей «правильных» - государственников и патриотов.
«В то утро, - вспоминал позднее В.Я. Дерягин, - я узнал, что в повестке дня Государственного Совета стоит вопрос о судьбе еврейских рукописей… Я прекрасно понимал, что правительства у нас нет. Есть временный орган, созданный для координации действий…Вопрос о собственности такой орган никак решать не может…»
Несколько лет спустя вдова Виктора Яковлевича вспоминала об этом времени: «Тогдашнее правительство, Верховный Совет СССР, возглавляемый Хасбулатовым, спешно издает указ о передаче этой коллекции в Правительственную библиотеку. В.Я. Дерягин решительно выступил против такого решения, он публично объявил о том, что не выйдет из книжного хранилища до тех пор, пока это дело о книжной коллекции, которая является собственностью России, не будет пересмотрено на самом высоком уровне. Он был в затворе целых 10 дней. В это же время создаётся Общественный комитет защиты ГБЛ. У библиотеки выставляются пикеты, в которых круглосуточно стоят москвичи (преподаватели и студенты разных вузов Москвы, сотрудники библиотеки)» (З.С. Дерягина. Во славу Русского Слова).
Зинаида Савиновна Дерягина, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и литературы Московского института открытого образования. Действительный член Русского Географического общества. С 2008 г. ведет передачу «Слово» на «Народном радио».
Зинаида Савиновна, к сожалению, не упоминает лишь одну очень важную деталь: пред тем, как затвориться в хранилище, Виктор Яковлевич объявил, что сожжет себя вместе со всей коллекцией, если к нему не прислушаются. Об этом тогда знали все. Именно это, по-моему, и решило дело.
Этот поступок Виктора Яковлевича был для него не случайным. Так же решительно он поступил в 1983 г., когда ушел из Академии Наук в знак категорического несогласия в связи с искажением семантической картины русского языка в результате механического применения для исследования компьютерных технологий.
Неудача с казалось бы уже решенным делом заставила еврейских активистов применить свой излюбленный метод. Пойдя на прямое насилие по отношению даже к стражам порядка, они ворвались в библиотеку, учинив там невообразимые для нормальных людей безобразия.
Когда некоторые мои сотоварищи, описывая те безчинства, которые позволили себе евреи, называвшие себя «хасидами», утверждали, что они в библиотеке «чувствовали себя… как дома, и по субботам вовсе не считали нужным дергать за ручки унитазов», то по сути они, вольно или невольно, ретранслировали их мифы о себе любимых. (Что же, они и штаны не расстегивают и не снимают, раз пришла суббота?)
Для того, чтобы уяснить себе, в чем тут действительно дело, обратимся к другим подобного рода свидетельствам. Вот, например, одно из них, содержащееся в одной из последних книг современного писателя Сергея Алексеева («Сорок уроков русского»), служившего срочную в подразделении внутренних войск, несших охрану здания ЦК на Старой площади.
Однажды летом 1971 г., вспоминал он, нас подняли по тревоге и повезли в Москву. «Бунт подняли евреи, которых не выпускали в Израиль. Тысячи две их набилось в “карман” перед одиннадцатым подъездом здания ЦК, выходящим на угол улицы Куйбышева. Караульные солдаты из нашей части стояли в цепочке, взявшись за ремни, и уже изнемогали от напора толпы. Погоны, галстуки, пуговицы на кителях и рубашках оборваны, форма заплевана - руки-то заняты, а отпинывать ногами не разрешали. Нам было велено брать демонстрантов под белы рученьки и заводить в “Икарусы”. В первый автобус мы их сажали, в другие они уже пошли сами, выстраиваясь в очередь. Когда бунтарей вывезли, весь “карман” подъезда оказался загаженным мочой и дерьмом, даже стены и окна вымазали».
Таким образом, памятуя события в ГБЛ, не в «благочестии» («хранении субботы») тут дело, а в обычном, подтвержденном всеми их «священными» книгами, законами/заветами и правилами, презрении и ненависти ко всем людям не их корня, а если быть совсем точным, то, согласно опять-таки их верованиям, и не людям вовсе, а скоту, служащему их материальному и «духовному» (через жертвоприношение) благополучию.
Даже после учиненного явного погрома в главной библиотеке страны «жестоковыйные» не отступились. Спустя месяц Высший арбитражный суд РСФСР постановил начать передачу коллекции Шнеерсона в фонды специально создававшейся Еврейской национальной библиотеки. Однако ГБЛ вновь - и не без влияния того же В.Я. Дерягина, конечно, - отказалась что-либо выдать.
Листовка с текстом заявления, принятого чрезвычайным собранием Предсоборного Совещания по подготовке Всероссийского Земского Собора, состоявшегося в Москве 1 октября 1991 г. в день Покрова Пресвятой Богородицы.
В феврале будущего 1992 г. пленум Высшего арбитражного суда отменил предыдущие решения, и коллекция осталась в Российской государственной библиотеке.
З.С. Дерягина, вдова Виктора Яковлевича, так оценивала события тех месяцев: «То далекое уже от нас время - начало 90-х годов ХХ века - было очень тревожным: время начала разграбления России, в том числе ее культурного наследия, которое собиралось, формировалось на протяжении нескольких столетий (XVIII-XIX-XX веков). Если бы в сентябре 1991 года прошла эта история с хасидами, то началось бы растаскивание не только Ленинки. Мы могли бы очень многое потерять в нашей культуре, накопленное несколькими поколениями русских коллекционеров» (З.С. Дерягина. Во славу Русского Слова).
Для того, чтобы понять, что могло произойти, нужно знать реальный фон, на котором происходила та история.
В опубликованной в журнале «Наш современник» статье В.Я. Дерягин рассказал поразившую нас всех тогда историю:
«Осенью 1989 года на Московской таможне была задержана при попытке вывезти в Израиль архив покойного ученого-этимолога Абрама Приблуды его племянница. Помимо фундаментальных исследований по этимологии еврейских фамилий А. Приблуда собрал материалы по истории еврейства в СССР.
Абрам Соломонович (Аврум Шлёма-Менделевич) Приблуда (1900-1978) - лингвист, историк, библиограф, юрист (специалист кооперативного и налогового права).
В архиве, занимавшем 13 больших коробок, находились в частности: картотеки евреев - членов всех революционных организаций, таких, как социал-демократы (большевики и меньшевики), анархисты, Бунд (с тщательной родословной и характеристикой каждого члена организации), картотека членов особых “троек” по всем губерниям, также с характеристиками, списки членов еврейских секций и еврейского бюро первого Политбюро, наркомата по делам евреев; множество карточек с характеристиками евреев: политических деятелей, военных, историков, писателей, артистов, врачей, членов Академии наук, Героев Советского Союза, Социалистического Труда, орденоносцев (хронологически эти карточки были доведены до конца 70-х годов).
Эта уникальнейшая коллекция содержала также ссылки на источники информации, на корреспондентов.
Конфискованный таможней архив решением суда был признан государственной собственностью. Было решено передать фонд в Отдел рукописей ГБЛ (где находится и фонд Гинзбурга). В начале 1990 года были оформлены надлежащие бумаги для передачи фонда с баланса на баланс библиотеки. Однако в последнюю минуту Главное управление таможенного контроля при Совете Министров СССР сообщило в отдел отечественного комплектования ГБЛ, что по указанию ЦК КПСС, от аппарата члена Политбюро А.Н. Яковлева фонд был вывезен на Старую площадь и после молниеносной (в течение одного часа!) экспертизы пожелавшего остаться неизвестным специалиста передан в Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Так государственная собственность превратилась в партийную. […]
«Хромой бес». Александр Николаевич Яковлев (1923-2005) - советский партийный деятель, агент американского влияния, архитектор перестройки.
Какая судьба ожидает фонд А. Приблуды? На несколько лет он будет “на законных основаниях” закрыт для исследователей, как находящийся в обработке. Потом он вполне может быть законно списан как непрофильный, по частям или целиком, вывезен в Израиль».
Что в действительности стало с этим фондом, выяснить мне так и не удалось. Возможно, кто-то из читателей сможет что-нибудь подсказать?..
Что касается «библиотеки Шнеерсона», то евреи попытались ухватить с овцы хоть шерсти клок. «…Летом 1992 г., - писал один из участников этой истории, - было принято историческое решение, устраивающее обе стороны: cама коллекция осталась в Российской государственной библиотеке (РГБ) и тем самым фонды этого богатейшего книгохранилища сохранились в неприкосновенности; израильтяне же (в лице Еврейской Национальной и Университетской библиотеки в Иерусалиме) получили возможность микрофильмировать все манускрипты и создать их компьютерный каталог. В результате иудеи и гебраисты мiра получили копии уникальных рукописей XI-XVIII веков: Библии, талмудов, литературы по раввинистике, галахе, каббале, медицине, астрономии, философии, в том числе ряд текстов, считавшихся безвозвозвратно утерянными в истории» (Лев Бердников. Зачем «патриотам» еврейские манускрипты?).
«Они» изображали обычную свою мину при плохой игре. Но, к сожалению, в нашей среде патриотов нашлось немало таких, кто охотно поверил этой машкере, открыто обвиняя В.Я. Дерягина в «соглашательстве» и «двурушничестве». Причем, делали это те, чей вклад в борьбу за рукописи был исчезающе мизерным. В конце концов, договорились и до того, что Дерягин-де «тайный жид». Этим ярлыком впоследствии поочередно наделяли Андрея Щедрина, Леонида Болотина, Александра Побезинского… Как и винопитие, это классическая «русская болезнь», охотно инспирируемая и раздуваемая нашими «заклятыми друзьями».
Однако - что бы там ни говорили - именно Виктор Яковлевич оказал наиболее реальное влияние на судьбу этого собрания. При этом он, несомненно, хорошо понимал духовную сущность (и опасность для нас) этого собрания. Такое впечатление я вынес из немногих, но весьма обстоятельных личных разговоров с ним.
Дальнейшее развитие событий с наглядностью показывает, что более всего еврейская сторона нуждалась не в самих текстах, которые, как мы видим, и были ими получены полностью. Им нужны были, как и полагал В.Я. Дерягин, сами оригиналы, для проведения своих известных манипуляций…
Тот же Лев Бердников, писавший об «историческом решении, устраивающем обе стороны», тут же, тем не менее, замечал: «Израильтяне, однако, не оставляют попыток заполучить не только копии, но и саму коллекцию в вечное пользование […] Показательно, что в ходе переговоров в Москве в феврале 2010 года премьер-министра Б. Нетаниягу с президентом Д. Медведевым и главой правительства РФ В. Путиным израильской стороной вновь была поднята тема о правах на это собрание».
Об этом свидетельствует и одно из последних официальных сообщений на эту тему:
«МИД России назвал “абсолютно неправомерным и провокационным” решение федерального окружного суда Вашингтона о наложении на РФ штрафа за неисполнение вынесенного в 2010 г. вердикта, согласно которому Россия должна передать хасидской религиозной общине “Хабад” (иначе - “Хабад Любавичи”) собрания книг и манускриптов, известных как “коллекция Шнеерсона”, или библиотека Шнеерсона.
“Мы неоднократно заявляли о том, что этот вердикт носит экстерриториальный характер, противоречит международному праву и юридически ничтожен”, - отмечается в комментарии, опубликованном 17 января департаментом информации и печати МИД РФ.
“Коллекция Шнеерсона” исторически формировалась на территории нашей страны, представляет собой национальное достояние всего российского народа и как государственная собственность Российской Федерации пользуется юрисдикционными иммунитетами”, - считают представители внешнеполитического ведомства.
“Вызывает возмущение, что вашингтонский суд пошел на такой безпрецедентный и чреватый самыми серьезными последствиями шаг, как введение штрафных санкций против суверенного государства. Американские власти, как мы надеемся, отдают себе отчет, что если российское государственное имущество, не защищенное дипломатическим иммунитетом, подвергнется аресту в США, как того требует ‘Хабад’ в качестве ‘обезпечительной меры’, то мы будем вынуждены предпринять жесткие ответные действия”, - заключили в МИДе
В 2010 г. федеральный суд Вашингтона постановил, что коллекция Шнеерсона должна быть передана духовным наследникам раввина. МИД России проигнорировал требование, исходящее от юридической инстанции иностранного государства. В ходе разбирательства, завершившегося накануне, на стороне РФ выступили американские власти. По мнению Министерства юстиции США, вердикт о взыскании штрафа носит контрпродуктивный характер, так как способен осложнить вопрос о возвращении библиотеки Шнеерсона.
В настоящее время собрание по-прежнему находится в Российской государственной библиотеке (бывшая Библиотека им. Ленина). Руководство библиотеки отказалось от вывоза книг на выставку в Соединенные Штаты из опасения, что ценные экспонаты могут быть арестованы».
Виктор Яковлевич Дерягин. Один из последних снимков.
Виктор Яковлевич Дерягин возглавляя Рукописный отдел Российской Государственной библиотеки до самой своей кончины. Последней его работой стал перевод и комментарии к известной, долгое время «опальной», книге митрополита Илариона «Слово о Законе и Благодати».
Это был тоже поступок. Здесь Виктор Яковлевич шел вразрез с авторитетом самого академика Д.С. Лихачева, объявленного либеральной общественностью «совестью русской нации». Сей ученый муж с масонским прошлым (за что в свое время и был посажен), отвергая этот памятник начала XI в., имевший яркую антиталмудическую направленность, начинал хронологию древнерусской литературы с конца XII столетия, со «Слова о полку Игореве», искусственно «омолаживая» ее таким образом более чем на один век.
Книга митрополита Илариона вышла незадолго до кончины составителя и переводчика. Виктор Яковлевич Дерягин скончался в Москве 28 июня 1994 г. от инфаркта. Многие из его знакомых сомневались в верности этого диагноза…
Похоронили его в Новой Деревне близ г. Пушкина Московской области.
Библиотека Шнеерсона-Гинзбурга:
«По субботам штаны не сымать!»
«Я видел Русь расшатанную, неученую, неопытную и неискусную, преданную ученьям злым и коварным и устоявшую!»
Николай ЛЕСКОВ
Весьма важные события, происходившие в ту непростую осень 1991-го, так или иначе были связаны с т.н. «библиотекой Шнеерсона», входившей в состав фонда Д.Г. Гинзбурга, хранившегося в отделе рукописей Государственной библиотеки СССР имени Ленина (Румянцевского музея - в прошлом, Российской Государственной библиотеки - в настоящее время).
Специалисты оценивали это собрание, как «второе в мiре (после Британского музея) по величине и по ценности». (Наш современник. 1991. № 3).
В официальных справочниках о нем упоминалось вскользь, однако мiровое еврейство всегда помнило о нем, не раз (начиная с 1930-х гг.) предпринимая попытки заполучить его в свои руки.
С началом перестройки зондаж усилился. Известно, например, о таких попытках, относящихся к 1986-1987 гг. (Здесь и далее сведения приводятся нами по статье М. Михайлова из «Нашего современника». 1991. № 3.)
«…Президент Израиля Хаим Герцог направил М.С. Горбачеву официальное письмо с просьбой передать в распоряжение Израиля собрание рукописей Гинзбурга, которое предварительно получило в Израиле статус “национальной святыни еврейского народа”. Письмо передал лично Арманд Хаммер. Он же обсуждал вопрос о передаче рукописей с министром культуры СССР Н. Губенко».
Обсуждался этот вопрос и во время состоявшейся через несколько дней после открытия в Москве консульства Израиля (3.1.1991) личной встречи М.С. Горбачева с президентом Всемiрного еврейского конгресса Э. Бронфманом. Рассказывали, что этот вопрос был «одним из ключевых» на переговорах.
После этого в Москву зачастили раввины из Израиля. Работники библиотеки рассказывали, что они «непрерывно посещают дирекцию ГБЛ, ведя переговоры о передаче фонда в Израиль».
Одновременно подключились и внутренние агенты еврейского влияния: «…В ноябре 1990 года руководство ГБЛ посетила представительная делегация в лице ученого секретаря отделения мiровой экономики и международных отношений АН СССР А.И. Семенова и заместителя директора Института востоковедения АН СССР В.В. Наумкина, которые откровенно прощупывали почву в намерениях руководства Отдела рукописей и дирекции ГБЛ по поводу судьбы рукописей фонда Гинзбурга».
Всей этой огромной единой силе, которую лишь по чисто формальным признакам можно называть «внешней» или «внутренней», противостоял на первых порах практически один человек - Виктор Яковлевич Дерягин (1937†1994), с 1988 года возглавлявший рукописный отдел ГБЛ. Именно он со своими единомышленниками был той ключевой фигурой, «загородившей Полю дорогу».
Виктор Яковлевич Дерягин - доктор филологических наук, профессор, академик Международной Славянской академии (1993), ученый секретарь Советского комитета славистов (1973-1977), Действительный член Русского Географического общества (1984), один из учредителей Международного Фонда Славянской письменности и культуры (1988).
Мне посчастливилось знать Виктора Яковлевича лично. Первым номером «Нашего современника», который в качестве заведующего отделом публицистики я вел, был мартовский выпуск, в котором как раз печаталась небольшая заметка В.Я. Дерягина «Что имеем - не храним…». Подписана она была псевдонимом «М. Михайлов» - предосторожность вполне обоснованная, учитывая калибр его противников и степень их влияния.
Он часто приходил к нам в журнал, а мы, в свою очередь, к нему в отдел.
Таким мы видели Цветной бульвар со стороны редакции журнала «Наш современник».
Связующим звеном между В.Я. Дерягиным и нами был работавший с 1990 г. под его началом Михаил Шахов, выходец из старообрядцев-федосеевцев, еще в то время проявлявший особый интерес к богословским вопросам. Будучи человеком молодого поколения (Миша родился в 1965-м), он был ближе к нам по возрасту и взглядам.
Михаил Олегович Шахов - доктор философских наук. С 2011 г. - профессор кафедры государственно-конфессиональных отношений Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ.
В весьма сжатые сроки, буквально в течение месяца, В.Я. Дерягин сумел опубликовать в прессе около 10 статей на эту тему. Ему удалось даже прорваться на радио.
Он рассказал о составе фонда, насчитывавшего около двух тысяч рукописных книг; отмечал, что в коллекции представлены редчайшие, а иногда и вовсе уникальные рукописи и инкунабулы XVI-XVII вв.
На научную ценность напирала и еврейская сторона, так описывая состав собрания: «…Библии, талмуды, раввинистические комментарии к ним, сочинения по религиозному законодательству, философии и мистике. Среди светских книг - издания по истории, географии, языкознанию, медицине…»
Однако дело было вовсе не в науке и культуре, а медицина, так та и вообще у них до нерасторжимости смыкалась с ритуалами: и неискушенному человеку трудно было разобраться, где кончается одно и начинается иное.
Кстати говоря, именно В.Я. Дерягин содействовал тому, что в патриотической печати появились снимки рисунков из некоторых т.н. «медицинских» (а на деле ритуальных) трактатов. Это было не так просто, прежде всего, потому, что библиотека хранилась в заштабелированном виде, т.е. доступ к ней был физически ограничен.
Как бы то ни было, но «духовная» составляющая вопроса была хорошо ведома Виктору Яковлевичу - человеку не только ученому, но и православному. «2/3 рукописей, - писал он, - представляют собой неизвестные мiровой юдаике (гебраистике) тексты (или фрагменты текстов) того, что называют […] скрытой, тайной части талмуда». Подтверждение роследнему находим мы и в исковом заявлении главному арбитру СССР, министру юстиции СССР Л.Ф. Яковлеву нью-йоркских хасидов: «В книгах пометки, экслибрисы, зашифрованные записи, интерпретации, завещательные записки, указания, советы, специальные знаки и каббалистические прогнозы, указания по процедурам богослужения…»
«Д.Г. Гинзбург, - отмечает далее тот же В.Я. Дерягин, - задался целью открыть мiровому еврейству новый центр талмудической и каббалистической науки».
Он тут же и объяснял практический смысл такой «науки». В фонде, по его словам, хранились «рукописи, собранные Д.Г. Гинзбургом по всей России», в которых обсуждались меры, вытекавшие из обнародованного в 1835 г. «Положения о евреях в России». «Именно этим правовым актом была санкционирована идея мiрового еврейства о “колонизации” России евреями с целью ее расчленения и уничтожения. В рукописях […] обсуждаются практические меры по реализации этой идеи».
Обращал внимание ученый и на чисто материальную ценность собрания: «Можно по-разному относиться к религиозным убеждениям талмудистов. Однако, вне зависимости от этого, следует ясно представлять - собрание Д.Г. Гинзбурга […] представляет ценность мiрового значения, как по содержащейся в ней информации, так даже и чисто в денежном выражении». Только за одну из рукописей фонда, по его словам, «несколько лет назад канадский раввин предлагал ГБЛ всю свою библиотеку стоимостью в миллион долларов».
Спокойно и аргументировано разъяснял Виктор Яковлевич общественности и правовую суть проблемы. «К сожалению, сейчас всеобщая наша неграмотность, - читаем в одном из его интервью, - позволяет обманывать людей. […] Вы знаете, во всем мiре, в каждой цивилизованной стране хранятся реликвии других народов. Вот когда Анна Ярославна, дочь Ярослава Мудрого, вышла замуж за Французского короля, она увезла с собой в качестве приданого кириллическое Евангелие из Киева. Это всемiрно известное Реймское Евангелие. И оно до сих пор хранится в маленьком городке во Франции, это старая столица Франции - Реймс, и там, в Реймском соборе, хранится это Евангелие. И слависты из Киева, Петербурга или Москвы, Варшавы или Праги приезжают туда поклониться этому Евангелию, изучают его, издают, но это всегда будет собственность Франции. И в Париже, и в Лондоне, и в Нью-Йорке, во всех других крупных библиотеках, архивах хранятся документы, происходящие из других стран. И у нас в библиотеке (РГБ) есть китайские, греческие, тибетские рукописи, какие хотите, и в петербургских хранилищах - то же самое. И все они попали законно! […] И есть даже не только в каждой стране законы об охране памятников истории и культуры…, но есть и международные правила на этот счёт… Они не могут пересекать границы. И библиотека Шнеерсона сложилась на территории нашей страны, она является нашим национальным достоянием».
Этого упреждающего информационного удара В.Я. Дерягину не простили. Особенно раздражала статья, опубликованная в мартовском номере «Нашего современника», содержавшая немало информации, на появление в открытой печати которой явно не рассчитывали. Именно эта публикация и оказалась в центре внимания.
Автором статьи-разоблачения был Лев Бердников.
Лев Бердников. Фото Александра Локшина (Агентство еврейских новостей).
Этот «филолог в третьем поколении» (как он о себе говорит) вырос в семье своего деда, Григория Львовича Абрамовича, заведовавшего сектором теории литературы в ИМЛИ имени Горького. Происходя из «ассимилированной еврейской семьи», он, тем не менее, по словам внука, всю жизнь «преклонялся перед еврейским гением», а заодно был автором пособий, по которым в конце 1920-х и 1930-е гг. школьники всей страны «постигали русскую литературу», а также выдержавшего шесть изданий «Введения в литературоведение», в течение 30 лет являвшегося руководством для студентов-филологов.
Лев Бердников продолжил семейную традицию, закончив филологический факультет Московского областного института. Он хорошо знал всю внутреннюю кухню, поскольку работал в Музее книги ГБЛ, где с 1987 г. возглавлял даже научно-исследовательскую группу русских старопечатных изданий. Являясь активным участником разного рода еврейских провокаций, в 1990 г. он вынужден был оставить не только библиотеку, но и пределы СССР, уехав в США. Обосновавшись в Лос-Анджелесе, он стал печататься в русскоязычных еврейских изданиях, рекомендуясь при этом доктором филологии.
Даже сами названия его статьи, о которой далее пойдет речь, говорят о многом. В израильской газете «Jerusalem Post» она называлась «“Память” распоряжается еврейским наследием» (21.6.1991), а в лос-анджелесском альманахе «Панорама» - «Зачем “патриотам” еврейские манускрипты?» (13-20 сентября 1991). (Вот, между прочим, наглядный пример цены «еврейской ассимиляции», на которую некоторые в Европе да и у нас возлагали некие упования: можно не знать ни идиша, ни иврита, даже и в синагогу не ходить, но евреем - и по духу, и по ухваткам, и по отношению к внешнему нееврейскому мiру - всё же являться.)
Автора статьи в «Нашем современнике» Бердников расшифровал, хотя назвать, видимо, из осторожности, всё же не решился: «…Ясно, что это человек Отдела рукописей ГБЛ, где и хранится коллекция…»
Далее он рисует такую характерную для нервического еврея эпохи перестройки картину: «Увы, отдел этот с некоторых пор стал одиозным в Ленинке - в библиотеке с богатыми научными и культурными традициями. Я, проработавший в этой библиотеке 10 лет, знаю о нем не понаслышке. Заведующий Отделом рукописей профессор В.Я.Д. в 1989 году на одном из собраний Библиотеки был публично уличен в оголтелом антисемитизме, что, кстати, сказалось на его подборе в это библиотечное подразделение молодых “научных” кадров. Помню, что после его прихода в отдел по коридорам главной библиотеки СССР стали расхаживать бородачи в черных, военного образца, рубашках со значками Георгия Победоносца (униформа “Памяти”), злобно улюлюкая вслед сотрудникам-инородцам. А кто-то из них участвовал и в теле-шоу как представитель одного из “крыльев” “Памяти”. В читальном зале этого отдела вывесили тогда характерный плакат: магендовид, сложенный из черепов и костей, и надпись: “Danger!”. Дело получило огласку, и вынужденная давать объяснения администрация сообщила, что это, мол, дань солидарности с борющимся народом Палестины. Ловко, не правда ли?
Но, пожалуй, нагляднее всего плоды их трудов сказались на тематических встречах с деятелями культуры, проходивших в Библиотеке - они превращали их в настоящий антисемитский балаган. Группы организованных молодчиков в сопровождении зловещего вида дам просачивались на мероприятия и специально рассаживались в разных концах зала. И не дай Бог оратору одобрительно отозваться о каком-то еврее - тут же начинались шиканья, захлопыванья. Потом, как по сценарию, вскакивал один (обязательно пожилой, грудь в орденах) и начинал истерично выть о проклятых масонах, пугая грядущим господством Сиона. Старца громко одобряли предусмотрительно подготовленные статисты...
В такой затхлой атмосфере антисемитского кликушества томится национальная святыня еврейского народа. К ней приставлены чернорубашечники, а надзирают за ней доморощенные эксперты по иудомасонству типа Михайлова» (Лев Бердников. Зачем «патриотам» еврейские манускрипты?).
Августовский государственный переворот 1991 г. дал сигнал для наглого штурма ГБЛ (в самом буквальном смысле этого слова). Застрельщиками были возглавляемые раввином члены международной организации хасидов «Агудас хасидей хабад».
У библиотеки хабадники организовали пикет и даже пытались устроить штурм с применением физической силы, провоцируя милицейскую охрану. Был поставлен наскоро сколоченный деревянный ящик (мы его называли «гробом повапленным»), символизировавшим претензии на еврейские книги.
«Вот здесь, - рисовал картину происходящего в одном из своих интервью В.Я. Дерягин, - стоит пикет перед дверью библиотеки и доверчивым прохожим, которые видят этот портрет и гадают, кто это: то ли Маркс, то ли священник Мень, на того и на другого этот бородатый, живущий ныне в Нью-Йорке раввин Шнеерсон, похож, вот они ставят свои подписи под петицией хасидов с просьбой вернуть им религиозные ценности в Нью-Йорк».
На помощь «вечно гонимым» сразу же поспешила либеральная пресса и телевидение, на все лады раскручивая этот шабаш.
Оставаться безучастным к этому демонстративному безобразию было невозможно. С целью разъяснить одурманиваемым хасидским пропагандой и российскими СМИ соотечественникам смысла происходящего Союз «Христианское Возрождение» решил выставить рядом свою Заставу. Известного толка журналисты и активисты-общественники потом расписали, что всё это было дело рук «Памяти», организации раскрученной тогда зарубежной и отечественной прессой. А это были мы, члены Союза ХВ, стоявшие под черно-золото-белым Имперским стягом, раздававшие печатные обращения и рассказывавшие нашим гражданам о действительном положении дел.
Под этими колоннами неподалеку от второго подъезда стояла в сентябре 1991 г. наша Застава Союза «Христианское Возрождение».
Поскольку дело происходило в рабочее время, я принимал в стоянии у библиотеки всего раза два. Там было много наших, хорошо помню Славу Демина и Алексея Широпаева. При этом у нас был строгий наказ: разговаривать только с подходящими людьми, с участниками еврейского пикета в собеседования, а тем паче пререкания, ни в коем случае не вступать, на провокации с их стороны не реагировать, а только молиться. Дальнейшее развитие событий доказали мудрость такого подхода: как оказалось с той стороны можно было ожидать всего, что угодно…
Тем временем всё двигалось по нарастающей. Напряжение усиливалось.
Чтобы разрядить сгущавшуюся атмосферу, было решено отслужить молебен. На одно из ближайших воскресений (22 сентября) выпадал как нельзя более подходящий праздник - память преподобного Иосифа Волоцкого.
Узнав о предстоящем молебне, я спросил, имеется ли икона Святого, которому предстояло служить. Вопрос этот задал я неспроста. Дело в том, что образ преподобного Иосифа, в свое известного борца с жидовствующими, был в то время большой редкостью. Среди выпускающихся Московской Патриархией иконок его не было. Ненормальность этой ситуации состояла в том, что главой Издательского отдела был уже как-то помянутый мной митрополит Питирим (Нечаев), и по кафедре (Волоколамский и Юрьевский) и по своему настоятельству в Иосифо-Волоколамском монастыре, имевший к преподобному Иосифу самое непосредственное касательство. Кстати говоря, домовый храм в возглавлявшемся им Издательском отделе в Москве (единственный в столице) был посвящен именно этому Святому.
Но для выпуска таких образков даже у этого влиятельного Владыки, видимо, не хватало власти, хотя желание, скорее всего, всё же, имелось. Сужу это по тому, что в одном из номеров его детища («Православного чтения»), выходившего, как я уже тоже рассказывал, на великолепной мелованной бумаге, в цвете, в специальном выпуске, посвященном русской иконописи, была-таки помещена репродукция образа преподобного Иосифа Волоцкого. Приобретя в свое время этот номер, я вырезал из него икону и отдал ее для окантовки и заключения под стекло в эстампную мастерскую в Москве.
Именно перед этой иконой и прошел тот памятный молебен.
Та самая икона преподобного Иосифа Волоцкого, перед которой служили 22 сентября 1991 г. молебен.
Молебен с акафистом преподобному Иосифу Волоцкому состоялся 22 сентября под открытым небом, рядом с тогда еще закрытым храмом Святителя Николая в Старом Ваганькове, неподалеку от Рукописного отдела, в котором находились еврейские рукописи.
Молебен с акафистом преподобному Иосифу Волоцкому. Служит священник Александр Иванников. 22 сентября 1991 г.
http://rosh-mosoh.livejournal.com/62573.html
Служил отец Александр Иванников. Пришло помолиться больше ста человек.
На этом снимке у стены Румянцевской библиотеки стоящими лицом к молящимся я вижу Леонида Болотина, Алексея Широпаева, себя…
http://rosh-mosoh.livejournal.com/62573.html
Тем временем еврейские агенты влияния продолжали свою работу. 8 октября 1991 г. Высший арбитражный суд РСФСР признал требования хасидов обоснованными, обязав ГБЛ вернуть коллекцию. Однако библиотека решение суда не выполнила, заявив, что ее архивы являются национальным достоянием советского народа.
Это официальная, общепринятая теперь, версия событий, которая, как это, к сожалению, часто случается, стыдливо замалчивает подвиг совершенно конкретного человека, гражданское мужество которого самим фактом своего существования обличает толпу даже людей «правильных» - государственников и патриотов.
«В то утро, - вспоминал позднее В.Я. Дерягин, - я узнал, что в повестке дня Государственного Совета стоит вопрос о судьбе еврейских рукописей… Я прекрасно понимал, что правительства у нас нет. Есть временный орган, созданный для координации действий…Вопрос о собственности такой орган никак решать не может…»
Несколько лет спустя вдова Виктора Яковлевича вспоминала об этом времени: «Тогдашнее правительство, Верховный Совет СССР, возглавляемый Хасбулатовым, спешно издает указ о передаче этой коллекции в Правительственную библиотеку. В.Я. Дерягин решительно выступил против такого решения, он публично объявил о том, что не выйдет из книжного хранилища до тех пор, пока это дело о книжной коллекции, которая является собственностью России, не будет пересмотрено на самом высоком уровне. Он был в затворе целых 10 дней. В это же время создаётся Общественный комитет защиты ГБЛ. У библиотеки выставляются пикеты, в которых круглосуточно стоят москвичи (преподаватели и студенты разных вузов Москвы, сотрудники библиотеки)» (З.С. Дерягина. Во славу Русского Слова).
Зинаида Савиновна Дерягина, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и литературы Московского института открытого образования. Действительный член Русского Географического общества. С 2008 г. ведет передачу «Слово» на «Народном радио».
Зинаида Савиновна, к сожалению, не упоминает лишь одну очень важную деталь: пред тем, как затвориться в хранилище, Виктор Яковлевич объявил, что сожжет себя вместе со всей коллекцией, если к нему не прислушаются. Об этом тогда знали все. Именно это, по-моему, и решило дело.
Этот поступок Виктора Яковлевича был для него не случайным. Так же решительно он поступил в 1983 г., когда ушел из Академии Наук в знак категорического несогласия в связи с искажением семантической картины русского языка в результате механического применения для исследования компьютерных технологий.
Неудача с казалось бы уже решенным делом заставила еврейских активистов применить свой излюбленный метод. Пойдя на прямое насилие по отношению даже к стражам порядка, они ворвались в библиотеку, учинив там невообразимые для нормальных людей безобразия.
Когда некоторые мои сотоварищи, описывая те безчинства, которые позволили себе евреи, называвшие себя «хасидами», утверждали, что они в библиотеке «чувствовали себя… как дома, и по субботам вовсе не считали нужным дергать за ручки унитазов», то по сути они, вольно или невольно, ретранслировали их мифы о себе любимых. (Что же, они и штаны не расстегивают и не снимают, раз пришла суббота?)
Для того, чтобы уяснить себе, в чем тут действительно дело, обратимся к другим подобного рода свидетельствам. Вот, например, одно из них, содержащееся в одной из последних книг современного писателя Сергея Алексеева («Сорок уроков русского»), служившего срочную в подразделении внутренних войск, несших охрану здания ЦК на Старой площади.
Однажды летом 1971 г., вспоминал он, нас подняли по тревоге и повезли в Москву. «Бунт подняли евреи, которых не выпускали в Израиль. Тысячи две их набилось в “карман” перед одиннадцатым подъездом здания ЦК, выходящим на угол улицы Куйбышева. Караульные солдаты из нашей части стояли в цепочке, взявшись за ремни, и уже изнемогали от напора толпы. Погоны, галстуки, пуговицы на кителях и рубашках оборваны, форма заплевана - руки-то заняты, а отпинывать ногами не разрешали. Нам было велено брать демонстрантов под белы рученьки и заводить в “Икарусы”. В первый автобус мы их сажали, в другие они уже пошли сами, выстраиваясь в очередь. Когда бунтарей вывезли, весь “карман” подъезда оказался загаженным мочой и дерьмом, даже стены и окна вымазали».
Таким образом, памятуя события в ГБЛ, не в «благочестии» («хранении субботы») тут дело, а в обычном, подтвержденном всеми их «священными» книгами, законами/заветами и правилами, презрении и ненависти ко всем людям не их корня, а если быть совсем точным, то, согласно опять-таки их верованиям, и не людям вовсе, а скоту, служащему их материальному и «духовному» (через жертвоприношение) благополучию.
Даже после учиненного явного погрома в главной библиотеке страны «жестоковыйные» не отступились. Спустя месяц Высший арбитражный суд РСФСР постановил начать передачу коллекции Шнеерсона в фонды специально создававшейся Еврейской национальной библиотеки. Однако ГБЛ вновь - и не без влияния того же В.Я. Дерягина, конечно, - отказалась что-либо выдать.
Листовка с текстом заявления, принятого чрезвычайным собранием Предсоборного Совещания по подготовке Всероссийского Земского Собора, состоявшегося в Москве 1 октября 1991 г. в день Покрова Пресвятой Богородицы.
В феврале будущего 1992 г. пленум Высшего арбитражного суда отменил предыдущие решения, и коллекция осталась в Российской государственной библиотеке.
З.С. Дерягина, вдова Виктора Яковлевича, так оценивала события тех месяцев: «То далекое уже от нас время - начало 90-х годов ХХ века - было очень тревожным: время начала разграбления России, в том числе ее культурного наследия, которое собиралось, формировалось на протяжении нескольких столетий (XVIII-XIX-XX веков). Если бы в сентябре 1991 года прошла эта история с хасидами, то началось бы растаскивание не только Ленинки. Мы могли бы очень многое потерять в нашей культуре, накопленное несколькими поколениями русских коллекционеров» (З.С. Дерягина. Во славу Русского Слова).
Для того, чтобы понять, что могло произойти, нужно знать реальный фон, на котором происходила та история.
В опубликованной в журнале «Наш современник» статье В.Я. Дерягин рассказал поразившую нас всех тогда историю:
«Осенью 1989 года на Московской таможне была задержана при попытке вывезти в Израиль архив покойного ученого-этимолога Абрама Приблуды его племянница. Помимо фундаментальных исследований по этимологии еврейских фамилий А. Приблуда собрал материалы по истории еврейства в СССР.
Абрам Соломонович (Аврум Шлёма-Менделевич) Приблуда (1900-1978) - лингвист, историк, библиограф, юрист (специалист кооперативного и налогового права).
В архиве, занимавшем 13 больших коробок, находились в частности: картотеки евреев - членов всех революционных организаций, таких, как социал-демократы (большевики и меньшевики), анархисты, Бунд (с тщательной родословной и характеристикой каждого члена организации), картотека членов особых “троек” по всем губерниям, также с характеристиками, списки членов еврейских секций и еврейского бюро первого Политбюро, наркомата по делам евреев; множество карточек с характеристиками евреев: политических деятелей, военных, историков, писателей, артистов, врачей, членов Академии наук, Героев Советского Союза, Социалистического Труда, орденоносцев (хронологически эти карточки были доведены до конца 70-х годов).
Эта уникальнейшая коллекция содержала также ссылки на источники информации, на корреспондентов.
Конфискованный таможней архив решением суда был признан государственной собственностью. Было решено передать фонд в Отдел рукописей ГБЛ (где находится и фонд Гинзбурга). В начале 1990 года были оформлены надлежащие бумаги для передачи фонда с баланса на баланс библиотеки. Однако в последнюю минуту Главное управление таможенного контроля при Совете Министров СССР сообщило в отдел отечественного комплектования ГБЛ, что по указанию ЦК КПСС, от аппарата члена Политбюро А.Н. Яковлева фонд был вывезен на Старую площадь и после молниеносной (в течение одного часа!) экспертизы пожелавшего остаться неизвестным специалиста передан в Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Так государственная собственность превратилась в партийную. […]
«Хромой бес». Александр Николаевич Яковлев (1923-2005) - советский партийный деятель, агент американского влияния, архитектор перестройки.
Какая судьба ожидает фонд А. Приблуды? На несколько лет он будет “на законных основаниях” закрыт для исследователей, как находящийся в обработке. Потом он вполне может быть законно списан как непрофильный, по частям или целиком, вывезен в Израиль».
Что в действительности стало с этим фондом, выяснить мне так и не удалось. Возможно, кто-то из читателей сможет что-нибудь подсказать?..
Что касается «библиотеки Шнеерсона», то евреи попытались ухватить с овцы хоть шерсти клок. «…Летом 1992 г., - писал один из участников этой истории, - было принято историческое решение, устраивающее обе стороны: cама коллекция осталась в Российской государственной библиотеке (РГБ) и тем самым фонды этого богатейшего книгохранилища сохранились в неприкосновенности; израильтяне же (в лице Еврейской Национальной и Университетской библиотеки в Иерусалиме) получили возможность микрофильмировать все манускрипты и создать их компьютерный каталог. В результате иудеи и гебраисты мiра получили копии уникальных рукописей XI-XVIII веков: Библии, талмудов, литературы по раввинистике, галахе, каббале, медицине, астрономии, философии, в том числе ряд текстов, считавшихся безвозвозвратно утерянными в истории» (Лев Бердников. Зачем «патриотам» еврейские манускрипты?).
«Они» изображали обычную свою мину при плохой игре. Но, к сожалению, в нашей среде патриотов нашлось немало таких, кто охотно поверил этой машкере, открыто обвиняя В.Я. Дерягина в «соглашательстве» и «двурушничестве». Причем, делали это те, чей вклад в борьбу за рукописи был исчезающе мизерным. В конце концов, договорились и до того, что Дерягин-де «тайный жид». Этим ярлыком впоследствии поочередно наделяли Андрея Щедрина, Леонида Болотина, Александра Побезинского… Как и винопитие, это классическая «русская болезнь», охотно инспирируемая и раздуваемая нашими «заклятыми друзьями».
Однако - что бы там ни говорили - именно Виктор Яковлевич оказал наиболее реальное влияние на судьбу этого собрания. При этом он, несомненно, хорошо понимал духовную сущность (и опасность для нас) этого собрания. Такое впечатление я вынес из немногих, но весьма обстоятельных личных разговоров с ним.
Дальнейшее развитие событий с наглядностью показывает, что более всего еврейская сторона нуждалась не в самих текстах, которые, как мы видим, и были ими получены полностью. Им нужны были, как и полагал В.Я. Дерягин, сами оригиналы, для проведения своих известных манипуляций…
Тот же Лев Бердников, писавший об «историческом решении, устраивающем обе стороны», тут же, тем не менее, замечал: «Израильтяне, однако, не оставляют попыток заполучить не только копии, но и саму коллекцию в вечное пользование […] Показательно, что в ходе переговоров в Москве в феврале 2010 года премьер-министра Б. Нетаниягу с президентом Д. Медведевым и главой правительства РФ В. Путиным израильской стороной вновь была поднята тема о правах на это собрание».
Об этом свидетельствует и одно из последних официальных сообщений на эту тему:
«МИД России назвал “абсолютно неправомерным и провокационным” решение федерального окружного суда Вашингтона о наложении на РФ штрафа за неисполнение вынесенного в 2010 г. вердикта, согласно которому Россия должна передать хасидской религиозной общине “Хабад” (иначе - “Хабад Любавичи”) собрания книг и манускриптов, известных как “коллекция Шнеерсона”, или библиотека Шнеерсона.
“Мы неоднократно заявляли о том, что этот вердикт носит экстерриториальный характер, противоречит международному праву и юридически ничтожен”, - отмечается в комментарии, опубликованном 17 января департаментом информации и печати МИД РФ.
“Коллекция Шнеерсона” исторически формировалась на территории нашей страны, представляет собой национальное достояние всего российского народа и как государственная собственность Российской Федерации пользуется юрисдикционными иммунитетами”, - считают представители внешнеполитического ведомства.
“Вызывает возмущение, что вашингтонский суд пошел на такой безпрецедентный и чреватый самыми серьезными последствиями шаг, как введение штрафных санкций против суверенного государства. Американские власти, как мы надеемся, отдают себе отчет, что если российское государственное имущество, не защищенное дипломатическим иммунитетом, подвергнется аресту в США, как того требует ‘Хабад’ в качестве ‘обезпечительной меры’, то мы будем вынуждены предпринять жесткие ответные действия”, - заключили в МИДе
В 2010 г. федеральный суд Вашингтона постановил, что коллекция Шнеерсона должна быть передана духовным наследникам раввина. МИД России проигнорировал требование, исходящее от юридической инстанции иностранного государства. В ходе разбирательства, завершившегося накануне, на стороне РФ выступили американские власти. По мнению Министерства юстиции США, вердикт о взыскании штрафа носит контрпродуктивный характер, так как способен осложнить вопрос о возвращении библиотеки Шнеерсона.
В настоящее время собрание по-прежнему находится в Российской государственной библиотеке (бывшая Библиотека им. Ленина). Руководство библиотеки отказалось от вывоза книг на выставку в Соединенные Штаты из опасения, что ценные экспонаты могут быть арестованы».
Виктор Яковлевич Дерягин. Один из последних снимков.
Виктор Яковлевич Дерягин возглавляя Рукописный отдел Российской Государственной библиотеки до самой своей кончины. Последней его работой стал перевод и комментарии к известной, долгое время «опальной», книге митрополита Илариона «Слово о Законе и Благодати».
Это был тоже поступок. Здесь Виктор Яковлевич шел вразрез с авторитетом самого академика Д.С. Лихачева, объявленного либеральной общественностью «совестью русской нации». Сей ученый муж с масонским прошлым (за что в свое время и был посажен), отвергая этот памятник начала XI в., имевший яркую антиталмудическую направленность, начинал хронологию древнерусской литературы с конца XII столетия, со «Слова о полку Игореве», искусственно «омолаживая» ее таким образом более чем на один век.
Книга митрополита Илариона вышла незадолго до кончины составителя и переводчика. Виктор Яковлевич Дерягин скончался в Москве 28 июня 1994 г. от инфаркта. Многие из его знакомых сомневались в верности этого диагноза…
Похоронили его в Новой Деревне близ г. Пушкина Московской области.