Следующий. Часть 18. Страхи Веры Константиновны
Вера Константиновна обладала сильно развитой интуицией, поэтому по выходу из зала судебного заседания она не теряла зря время. Шипящая вызывающе посмотрела на своего секретаря и претензионным тоном резко произнесла:
- Ну и что ты до сих пор стоишь? Бегом неси мне уголовно-процессуальный кодекс Дрыснейлэнда.
Секретарь растерялась, как таракан при внезапно включенном свете, сначала побежала в одну сторону, потом, будто что-то вспомнив, побежала в другую и где-то от испуга растворилась.
- Вера Константиновна, с Вами все хорошо? - участливо поинтересовался прокурор.
- Заткнись, - оборвала его судья. Она отрешённо смотрела в никуда. Так она думала, и мысли её ей не особо нравились. Она увидела у адвоката то, что сама давно растеряла и чего никогда не было у прокурора с её секретарем.
Шипящая прекрасно понимала, что то, что есть у адвоката может доставить ей много хлопот, и при её неправильном поведении этот адвокат может удачно обжаловать её решение. А это в свою очередь грязным пятном ляжет на её светлую карьеру. Вере Константиновне был доподлинно известен принцип, по которому работало все дрыснейлэндское судебное сообщество - решение не должно быть отменено. И неважно, какое оно, это решение, справедливое или нет, законное или нет.
Основная работа дрыснейлэндского судьи в этом направлении заключалась в соблюдении церемонии привлечения к уголовной ответственности обвиняемого, в соблюдении условностей судебного процесса. Решение судьи должно обладать всеми реквизитами и отвечатьминимальному набору требований уголовно-процессуального закона. При соблюдении этих церемоний и требований решение не могло быть отменено, каким бы оно незаконным не было.
В глубинах адвоката Лагаева Андрея Ивановича Вера Константиновна увидела живой ум. Она установила его наличие сразу и безошибочно, до того, как тот успел открыть рот. Наличие ума было в движениях адвоката, в его взгляде, манере держаться. А ещё она увидела у него в руках диктофон. Как мы все помним, в судебном процессе Вера Константиновна руководствовалась не кодексом, а революционным правосознанием. Она понимала, что такой способ ведения процесса был неуместен, когда кто-то из участников пользуется диктофоном. Именно поэтому она приказала секретарю достать ей кодекс.
- Ну и что ты до сих пор стоишь? Бегом неси мне уголовно-процессуальный кодекс Дрыснейлэнда.
Секретарь растерялась, как таракан при внезапно включенном свете, сначала побежала в одну сторону, потом, будто что-то вспомнив, побежала в другую и где-то от испуга растворилась.
- Вера Константиновна, с Вами все хорошо? - участливо поинтересовался прокурор.
- Заткнись, - оборвала его судья. Она отрешённо смотрела в никуда. Так она думала, и мысли её ей не особо нравились. Она увидела у адвоката то, что сама давно растеряла и чего никогда не было у прокурора с её секретарем.
Шипящая прекрасно понимала, что то, что есть у адвоката может доставить ей много хлопот, и при её неправильном поведении этот адвокат может удачно обжаловать её решение. А это в свою очередь грязным пятном ляжет на её светлую карьеру. Вере Константиновне был доподлинно известен принцип, по которому работало все дрыснейлэндское судебное сообщество - решение не должно быть отменено. И неважно, какое оно, это решение, справедливое или нет, законное или нет.
Основная работа дрыснейлэндского судьи в этом направлении заключалась в соблюдении церемонии привлечения к уголовной ответственности обвиняемого, в соблюдении условностей судебного процесса. Решение судьи должно обладать всеми реквизитами и отвечатьминимальному набору требований уголовно-процессуального закона. При соблюдении этих церемоний и требований решение не могло быть отменено, каким бы оно незаконным не было.
В глубинах адвоката Лагаева Андрея Ивановича Вера Константиновна увидела живой ум. Она установила его наличие сразу и безошибочно, до того, как тот успел открыть рот. Наличие ума было в движениях адвоката, в его взгляде, манере держаться. А ещё она увидела у него в руках диктофон. Как мы все помним, в судебном процессе Вера Константиновна руководствовалась не кодексом, а революционным правосознанием. Она понимала, что такой способ ведения процесса был неуместен, когда кто-то из участников пользуется диктофоном. Именно поэтому она приказала секретарю достать ей кодекс.