Три часа ночи. Из глубин сна меня вытянул звонок
По телефону сообщили, что какой-то парень решил покончить с жизнью, прыгнув с балкона восьмого этажа.
Это как раз по моей части. Такая у меня работа - спасать самоубийц. Днем и ночью я на страже лишения их возможности распоряжаться собственной жизнью.
Оправившись ото сна, я отправился на вызов. Пару минут, и вот я уже стою на пороге его комнаты.
Затхлость и пыль. Повсюду разбросаны вещи, еда, книги. Пробираясь сквозь груду хлама, я увидел на столе еще несколько книг. Они выделялись среди прочих своей чистотой, словно пыль огибала их всеми возможными способами. Подойдя ближе, я разглядел Ницше, Камю и еще какого-то автора с немецкой фамилией на букву «Ш». Надо бы самому почитать, но времени мало.
Добравшись до балкона, я открыл дверь. На перилах сидел молодой человек; его взгляд был направлен вниз, точно он прицеливался или разглядывал что-то.
- Высоковато, - сказал он мне, глядя куда-то вниз.
- Согласен, вдобавок ничего не видно. Ночь давно на дворе, плохое время вы выбрали, никто не заметит, - ответил я.
- Но вас же вызвали - значит, кто-то заметил, да и не ради внимания я все это затеял.
- Тогда ради чего?
- Подойдите ближе и посмотрите вниз, - сделав жест рукой, сказал парень.
Обычное дело. Кого-то удается спасти, кого-то - нет, за годы привыкаешь к такой работе и выполняешь ее без нотки жалости и сострадания. Сколько раз я приезжал отговаривать таких людей не делать то, о чем они или их близкие будут жалеть. Сколько слов сказано об этом? Никому уже не интересно, даже мне, хотя эта дилемма живет внутри каждого.
- Бездна, мрак, темнота. Какие еще слова подобрать, чтобы описать эту пустоту? - глядя вниз с восьмого этажа, спросил я.
- Слова, слова, они ничего не значат, - сказал парень, рассекая ногами воздух. - Действие - вот что определяет сущее. Если бы ты мог прыгнуть вниз, при этом зная, что не умрешь, ты бы прыгнул?
Если попробовать подбежать и схватить его со спины, то я могу не успеть и он сиганет вниз. Я еще слишком далеко, нужно подобраться ближе. Черт, в такие моменты балконы кажутся невероятно длинными.
- Нет, я предпочел бы высоту поменьше.
- А если бы ты знал, что умрешь после прыжка, ты бы сиганул?
- Разумеется, нет, иначе я бы тут уже не стоял, - осторожно подбирая слова, я медленно двигался к парню.
Хорошо, что он не смотрит в мою сторону. Быстрее закончу - быстрее приду домой и лягу спать. Три часа ночи, а я разгуливаю по чужим балконам в тщетных попытках спасения заблудших душ.
- Можешь не подкрадываться, я все вижу. Думаешь схватить меня и оттащить, пока, увлеченный разговором, я буду смотреть в бездну. У тебя ничего не выйдет, а знаешь почему?
- Почему? - нахмурив брови, спросил я.
Так, он понял, чего я хочу. Мне ничего не остается, кроме как выслушать его нюни. Мечты добить свой сон в теплой кроватке первыми спрыгнули с этого балкона и разбились об асфальт.
- Потому что я не собираюсь прыгать, - спокойным голосом ответил парень.
- Тогда зачем все это? - удивившись, спросил я.
- Зачем все это? - усмехнувшись, повторил он. - Ты задал правильный вопрос. Давай, будь смелей, подойди ближе.
- Лучше ты слезь и подойди ко мне.
- Тогда весь пафос пропадет. Ты должен прочувствовать. Подойди ближе и сядь, как я.
В таких ситуациях лучше не создавать лишнее напряжение. Если я ослушаюсь, ему это может не понравиться и он разозлится. Кто знает, может, он невротик? Или сумасшедший, который хочет меня столкнуть? В любом случае моя работа требует импровизации. Придется подойти ближе.
- Я не столкну тебя, не бойся. Можешь сесть рядом, но так, чтобы я не мог дотянуться до тебя.
Либо это крючок, клюнув на который, я поверю ему, сяду рядом, и он меня столкнет, либо он действительно не хочет, чтобы кто-то падал с этого балкона. Как бы то ни было, я сяду так, чтобы он не мог дотянуться.
Сев на перила, я обнаружил под ногами карниз: при желании на него можно встать. Я могу попытаться спрыгнуть на карниз и ловко сманеврировать в его сторону, тогда у меня появится шанс затолкнуть его с внешней стороны на балкон, но, в таком случае, я сам могу упасть.
- Не доверяешь самоубийцам? - глядя куда-то вперёд, спросил он.
- Ты не самоубийца, - осторожно ответил я. - Незачем драматизировать.
- Вся наша жизнь - сплошная драма, нам даже не надо делать над собой усилие, чтобы это показать. Достаточно проснуться утром и ты уже драматизируешь, пока очередной ночью не провалишься в сон.
- Ты живёшь один? Я смотрю у тебя есть много времени на раздумья.
- Не один, а наедине с собой. Живя один, ты просто проживаешь мгновение за мгновением и тебе не с кем разделить моменты. Но, когда ты живёшь наедине, ты каждое мгновение, точно хирург, препарируешь и осматриваешь на предмет абсурда.
- Не уловил разницы, - сказал я, глядя вниз.
Лететь отсюда секунд пять - десять. Темнота окутала улицу настолько, что не видно асфальта. Куда подевались все фонари?
- Живя наедине с собой, ты смиряешься с одиночеством. Умудряешься взглянуть на эту ситуацию с разных сторон.Находишь смысл или понимаешь, что его нет. В таком состоянии, ты уже привык к одиночеству, и боишься отвыкнуть.
- Зачем к нему привыкать? В мире много людей, один найдётся и сделает тебя счастливее.
- Одиночество, подобно изысканному плоду, стоит только дать к нему прикоснуться, как он теряет всю красоту. Не дай дотронуться до него, не расшатывай этот маленький мирок. Люди приходят и уходят, ты же, никуда не денешься.
- У тебя есть друзья?
- Их смыло течением времени.
- Может, ты из-за этого замкнулся в себе?
- Мне не нужен сеанс психоанализа. Лучше ответь мне, глядя в темноту, в чём ценность твоей жизни?
- Я не читал тех книг, что у тебя на столе. Какого ответа ты ждёшь от меня?
- Я не жду ответа. Это ты должен ждать его. Тебе нужнее знать, в чём ценность твоего главного богатства, а не мне.
В голове пусто. Я не знаю, что ему ответить. К чему эта клоунада, если он не собирается прыгать?
- Зачем ты здесь, если не собираешься прыгать? - с негодованием спросил я.
Чёрт, мне уже хочется, чтобы поскорее все решилось. Плевать, прыгнет или нет, я хочу домой.
- Я размышляю, вот и все. А как ты хотел? Великие мысли рождаются лишь на границе. Сейчас мы с тобой стоим на границе между жизнью и смертью, сделай шаг - и ты ее пересечешь.
- Ты мог выбрать другую границу. Например, меж горами и степью, одним государством и другим, меж морем и землей.
- Эта граница всегда самая близкая, где бы ты ни был.
Секунд десять мы сидели молча и смотрели вниз.
- В людях, которые меня любят, - сказал я.
- Ты измеряешь ценность своей жизни в том, что тебе не принадлежит? - удивленно спросил парень.
- Что значит не принадлежит? Человек - это не вещь, которой можно распоряжаться. Конечно, они мне не принадлежат. Они сама цель, ради которой я живу.
- Цель и ценность - не одно и тоже. Ты измеряешь свои достижения целями, которых не достиг?
Я почувствовал, как ночной ветер коснулся моего лица. Холод начал одолевать меня - трудно согреться, сидя на холодных перилах.
- Зачем усложнять? - сказал я. - Пойдем лучше в дом, там теплее.
- Усложнять? Это не усложнение, - отмахнувшись, сказал парень. - Это определение понятий, майевтика. Люди веками этим занимаются, они определяют, детерминируют, дают оценку. Как ни назови, а смысл один - обрести понимание.
- И что ты понял?
- Ничего, в том-то и дело. Как говорил классик, если ты в чем-то абсолютно уверен - значит, ты, скорее всего, не прав.
- Знаешь, в чем я уверен? Если мы сейчас не уйдем отсюда, то замерзнем до смерти, - ответил я, перекрикивая усиливающийся ветер.
Этот тип сумасшедший, чего он хочет?
- Перед лицом смерти ты не смог ответить на единственно важный вопрос, - сказал парень, впервые повернувшись ко мне.
- На него нет ответа, ты принимаешь жизнь такой, какая она есть.
- Нет, это не так, иначе цивилизации бы не было. Человечество не принимает жизнь такой, какая она есть, на протяжении всей истории, отсюда и проистекают изменения.
- Что ты изменишь, склонившись над смертью? В этой жизни умереть не трудно…
- ...сделать жизнь значительно трудней! Еще один классик, слышал о таком, но давай своими словами, - закинув голову, сказал он.
- Единственное, что отделяет нас от пересечения этой границы - мысль. Покуда она принадлежит тебе, ты распоряжаешься своей жизнью.
- Ты хочешь сказать, что ценность жизни измеряется в мыслях? - спросил он, спрыгнув с перил на карниз.
Он же сказал, что не хочет прыгать, зачем он это делает?
- Да, они принадлежат мне, значит в них можно измерить ценность жизни.
- Сколько мыслей стоит твоя жизнь? - улыбнувшись, спросил он, стоя на карнизе.
- Одной.
- И ты знаешь какой?
- Знаю.
И вправду, все, что меня отделяет от смерти - мысль. Стоит мне решиться на прыжок - и дело с концом. Я угожу в объятья темноты и навсегда обрету покой. Мертвецам нет дела до суеты, которая охватывает каждодневность.
- Ты понимаешь, всего одна мысль - и все твои беды останутся позади, - сказал парень. - Вот она панацея - мысль! - закричал он на всю улицу. - Ты что-нибудь слышал о вечном возвращении? Это когда события в твоей жизни, будь то плохие или хорошие, повторяются в точности, но спустя некоторое время. Вспомни свое самое худшее страдание, когда ты был в самом одиноком одиночестве и тебе казалось, что жизнь - это пустая трата сил и времени. Помнишь? Это свершится вновь! Ты не знаешь когда, но это повторится. Так ответь мне, к чему все эти страдания? Какой от них толк? Перед лицом вселенной они ничтожны, но ты терпишь непереносимую боль, и ради чего? Ради того, чтобы она повторялась вновь и вновь, и так, пока ты не умрёшь?
Этот парень отличается от тех, с кем я работаю. Обычно они обижены на что-то. Муж бросил, жена изменила, на работе не сложилось, все как под копирку. В порыве эмоций они пытаются перешагнуть эту границу, не предавая суждению свои поступки. Но он даже сейчас, глядя в кромешную тьму, пытается понять, зачем ему это. Он смотрит в лицо смерти и задает ей вопросы, на которые, возможно, и нет ответа.
- Я помню, как на войне потерял своего друга, - крикнул ему я. - Это событие уже никогда не повторится, ведь он умер.
- Только смерть останавливает этот цикл. Твой друг не вернется. Но война может вернуться.
Держась руками за перила, он выпрямил одну ногу, и она повисла над бездной, другая нога служила ему опорой на карнизе.
- Ты сказал, что не будешь прыгать!
- Тебе плевать, прыгну я или нет, признайся, сколько ты видел таких, как я?
- Ни одного.
- Почему?
- Они ныли и несли всякую чушь, ты же пытаешься понять, зачем тебе это.
- А ты не пытаешься? Ты чаще меня бываешь в таком положении, и еще не разу не понял, зачем все это, - усмехнувшись, сказал он.
Таким образом люди признают победу худшей стороны жизни - страдания. Они больше не могут терпеть накопленную боль и не находят иного выхода. И тут на помощь им приходит простая мысль - пересечь границу.
- Есть только один важный вопрос: стоит ли жизнь труда быть прожитой? Все остальные идут после, - сказал парень, стоя на карнизе.
В этот момент в голове появилось странное ощущение, словно мне закинули туда пару лезвий и хорошенько провернули. Парень, что стоял одной ногой на карнизе, сделал резкое движение в объятие тьмы, и в эту же секунду кто-то схватил меня сзади и стащил с перил на балкон.
***
- Вы помните, как он выглядел?
- Я не успел его спасти, доктор, я не виноват, меня оттащили. Головная боль все усиливалась, и я отключился. Очнулся я уже в палате, когда надо мной стояли санитары.
- Прошу вас, сосредоточьтесь и вспомните, как выглядел тот парень, - сказал врач, сидевший напротив меня.
Я попытался вспомнить лицо того человека и как он выглядел, но все было как в тумане.
- Я… я не могу, - склонив голову, ответил я.
- Вы знали этого парня?
- Нет, я видел его впервые.
Свет в палате замигал, и я почувствовал, что рубашка, связывавшая мне руки, очень неудобна.
- Можно ее снять? - спросил я, глядя на врача.
- Билли, я могу перейти на «ты»?
- Конечно, док, только снимите с меня эту рубашку.
- Билл, ты был один на том балконе.
- Один? Что?! Этого не может быть, тот парень…
- Не было никакого парня, тебя оттащил спасатель, который долго не мог открыть дверь балкона. Ты запер ее, чтобы тебе не помешали.
- Я не помню этого, - ответил я. - Вы, наверное, шутите, это тест? Вы хотите понять, сумасшедший ли я? Так знайте: я не сумасшедший! Я спасатель!
- Билл, ты болен. Никакой ты не спасатель, - сказал врач, кладя на стол какие-то бумажки. - Ты выдумал эту легенду, чтобы заставить себя выйти на балкон. Вернувшись с войны, где ты потерял всех близких и друзей, ты долго жил один и почти не выходил из дома. Врачи подозревают у тебя псевдопсихопатическую шизофрению, тебе не стоит выписываться из больницы.
Шизофрения? Значит, тот парень - всего лишь галлюцинация? Или это был я, вернее, та часть меня, которая хотела покончить с жизнью.
- Сколько продлится лечение? - придя в отчаяние, спросил я.
- Я не могу ничего обещать, но будем надеяться на лучшее. Это очень сложное заболевание, вдобавок ты обученный солдат и в таком состоянии представляешь угрозу для общества.
- Доктор, если я все же вылечусь, можно я напишу об этом рассказ?
- Конечно Билл, а теперь вставай, тебе пора на терапию.