Листая старые подшивки... Тоска по городовому
В Еженедельнике Петроградских государственных Академических театров - Обозрение театров от 3-4 декабря (21-22 ноября по ст.ст.) 1917 года появилась любопытная заметка, посвящённая спектаклю Живой труп, поставленному на сцене Александринского театра, в котором безмолвный городовой вдруг сорвал овации зала...
Некто сообщает: На представлении Живого трупа в Александринском театре произошел на днях своеобразный и характерный для переживаемого нами времени инцидент. В последней картине толстовской пьесы, как известно, изображен суд. Перед дверями зала судебного заседания стоит городовой. Роль городового по структуре пьесы самая скромная, и ее играет самый простой статист. На этот раз простому статисту выпала великая честь: публика встретила его появление громовыми долго не смолкавшими аплодисментами. Сам Шаляпин не видал таких оваций. В чем же дело?
А дело в том, что петроградская публика соскучилась по сильной власти - по власти, близкой к населению... Петроградская публика затосковала по городовому - по настоящему городовому, в полной форме, с бляхой и тесаком! Публика долго тосковала молча, почти бессознательно. А тут вдруг городовой предстал перед ней в ослепительном виде, осязаемый, явный! И тоска разразилась бурными овациями и смешными аплодисментами. Сам Шаляпин не видал таких оваций.
Обыватель (ныне называемый гражданином) напуган и измучен той безалаберщиной и опасностью для личного существования, которая воцарилась у нас на театрах внутренних действий. Публика бежит от этого театра куда глаза глядят - чаще всего в театр подлинный - и, о чудо - в этом театре пред нею предстает символ былой охранки и порядка. Понятно, нервы не выдерживают, и происходит нелепый, но по существу вполне понятный психологический фарс...
Действительно, фарс почти трагический. Ведь это та же самая публика, что не далее как в феврале-марте 1917 года расправлялась с городовыми, этими ненавистными слугами царского режима, сатрапами. Именно они стали первыми жертвами революционных толп. И как же быстро она заскучала по порядку и надёжному полицейскому, охранявшему её покой. Не плюй в колодец...