Дирижёр Павел Клиничев о своём участии в фестивале «Весна священная»
Когда вы впервые услышали музыку «Весны священной»? Извините за детский вопрос.
Вопрос верный, потому что, как правило, первое впечатление - самое сильное. Первый раз я услышал эту музыку в Большом зале консерватории, когда там учился, и, честно говоря, впечатления были смешанными. На меня обрушился мощный поток звуков и тембров, в которых очень хотелось разобраться и понять, как это вообще написано. А вот продолжение знакомства с «Весной» оказалось более чем поучительным и интересным. Как раз в это время в консерватории появился Марк Фридрихович Эрмлер, и нам, студентам дирижерско-хорового отделения, объявили, что все желающие поступить к нему на симфонический факультатив могут принять участие в конкурсе, который он устраивает.
То есть это было не просто - пришел и слушаешь лекции на факультативе? Надо было еще и конкурс пройти?
Это не лекции, а занятия дирижированием. Для того чтобы попасть в класс к Эрмлеру, надо было продирижировать две пьесы, одной из которых был финал «Весны священной». У меня мозги чуть не закипели… Это совершенно виртуозный номер, особенно для студентов, которые только учатся дирижировать. Я мучился, пытаясь понять, что делать с этой музыкой, как ее выучить наизусть, что само по себе непросто, все эти ритмические перебивки, переменные размеры в каждом такте, не говоря уже о том, чтобы все было совместно сыграно.
Конечно, слушал много записей. В результате я поступил к Эрмлеру, но это уже другая история.
Какая запись была наиболее понятной?
Они все были понятны, просто некоторые импонировали мне больше, но я хочу сказать про сам эффект музыки. Дело даже не в ее структуре, а насколько нова и современна эта пьеса, несмотря на то, что прошло уже сто лет, насколько она производит неизгладимое впечатление. Когда я увидел все это в партитуре, попытался в этом разобраться. И с того времени стал иначе смотреть даже на музыку предшествующих композиторов, потому что мне стали открываться другие, абсолютно до этого момента невидимые вещи.
Вы думали, что это еще и балет, что на сцене пляшут…?
Честно говоря, тогда меня это меньше всего интересовало. И, кстати, сам Стравинский в своих «Диалогах» отмечал, что после постановки Леонида Мясина предпочитает слушать «Весну священную» в концертном исполнении. Наверное, был повод для такого высказывания, и еще есть одна его замечательная фраза, что «Весна» - это та пьеса, которая от начала и до конца принадлежит музыке. Если хореограф в состоянии это услышать и понять, тогда и получаются такие стоящие вещи, которые показываются у нас в Большом театре в рамках фестиваля.
Это на самом деле великая пьеса, Стравинский преодолел в ней какую-то инерцию времени. То есть, если до того было понятие такта или какой-то четкой ритмической структуры, то «Весна» все эти каноны разрушила. Вообще, музыка «Весны» для меня - как взрыв вулкана, наверное. Какой-то дикий и сплошной импульс, выплеск бешенной колоссальной энергии.
С тех университетских лет к «Весне» не обращались?
Нет. Но когда поступило предложение работать в Большом с Багановой, я, в целом, представлял, что нужно делать, так как в консерватории все было пройдено. Догадывался, как это должно быть… Но одно дело догадываться и дирижировать под два рояля, а совсем другое - с оркестром. Слава богу, появился определенный опыт, который мне помог.
Артисты репетировали балет Багановой под диск с Хайтинком, и вы тоже частично на него ориентировались и могли представить себе темпы - хотя, в конечном счете, в данном случае особых темповых «пожеланий» со стороны постановщика не было?
Это не совсем так. Может из зала так казалось. На самом деле была проделана достаточно подробная работа с постановщиком. Татьяна расставила много акцентов, которые она хотела услышать под определенные музыкальные фразы.
Ее замечания не нарушили канву пьесы?
А здесь невозможно нарушить канву. Есть единое целое, есть метрономы Стравинского. Есть его собственная запись - очень любопытная, есть четкие ориентиры. Эту вещь практически невозможно дирижировать слишком медленно или быстро, настолько детально все в ней прописано.
Очень много уже вышло критики на премьеру Багановой, и почему-то подавляющее большинство критиков говорят, что хореография идет отдельно, а музыка отдельно. А вы говорите сейчас, что у вас была совместная работа.
Оставим этот вопрос музыкальным критикам.
Вы поработали на фестивале с труппой Бежара. Все слышали, как ее руководитель Жиль Роман благодарил вас и оркестр Большого театра. Вы что-то поменяли, когда дирижировали «Весну» в постановке Бежара?
Да, безусловно, были какие-то другие установки. У нас темпы чуть поменялись. До этого бежаровцы танцевали в основном под фонограмму. По сравнению с тем, что я услышал на DVD c их «Весной», я прибавил энергии, динамики, темпы немного оживил. Роман поддержал меня - предоставил нам с оркестром свободу, а это важно. Все зазвучало, может, более контрастно и ярко.
Вам понравилась «Весна» Бежара? О чем она?
«Весна» Бежара не может не нравиться. Мощная энергия объединения мужского и женского начал, эта бешеная страсть, экстаз, все это близко идее композитора, как мне кажется, потому что языческое обрядовое действо было только неким толчком для написания музыки. На самом деле идея обновления у Стравинского значительно масштабней и шире, чем просто описание языческого ритуала.
То есть вы можете сказать, что версия Бежара более близка к музыке, чем версия Нижинского?
Мне кажется, что да. Ведь не зря именно постановка Бежара считается первой по-настоящему удачной постановкой «Весны». Стравинский писал в «Диалогах», как все это происходило на премьере. Как он держал за фалды фрака Нижинского, который стоял на табурете и громко выкрикивал цифры артистам. Он считал от 1 до 40, условно говоря, но если, как замечает Стравинский, он и считал абсолютно ровно, с музыкой это отнюдь не сходилось, танцовщики не попадали в ту ритмическую фактуру, которая заложена композитором. Наверное, поэтому после постановки Мясина он сказал, что предпочитает «Весну» в концертном исполнении.
Балетная «Весна» в Большом явно вторглась в вашу активную оперную деятельность. Расскажите поподробнее.
«Весна» началась после «Графа Ори», которого мы с Екатеринбургским театром привезли на «Золотую маску» 17 марта. Сейчас снова еду в Екатеринбург - там готовится к постановке «Отелло». Премьера намечена на май.
Вы уже когда-нибудь обращались к «Отелло»?
Нет, я не люблю повторять то, что уже сделал. Всегда интересно что-то новое, поэтому в афише Екатеринбургского театра появились амбициозные «Граф Ори» и «Отелло» -абсолютно противоположные по стилю оперы, далеко не самые простые с точки зрения исполнения. Мы любим, рисковать, и считаем, что если что-то делать, то делать по максимуму.
Беседовали Екатерина Беляева и Анастасия Архипова
Вопрос верный, потому что, как правило, первое впечатление - самое сильное. Первый раз я услышал эту музыку в Большом зале консерватории, когда там учился, и, честно говоря, впечатления были смешанными. На меня обрушился мощный поток звуков и тембров, в которых очень хотелось разобраться и понять, как это вообще написано. А вот продолжение знакомства с «Весной» оказалось более чем поучительным и интересным. Как раз в это время в консерватории появился Марк Фридрихович Эрмлер, и нам, студентам дирижерско-хорового отделения, объявили, что все желающие поступить к нему на симфонический факультатив могут принять участие в конкурсе, который он устраивает.
То есть это было не просто - пришел и слушаешь лекции на факультативе? Надо было еще и конкурс пройти?
Это не лекции, а занятия дирижированием. Для того чтобы попасть в класс к Эрмлеру, надо было продирижировать две пьесы, одной из которых был финал «Весны священной». У меня мозги чуть не закипели… Это совершенно виртуозный номер, особенно для студентов, которые только учатся дирижировать. Я мучился, пытаясь понять, что делать с этой музыкой, как ее выучить наизусть, что само по себе непросто, все эти ритмические перебивки, переменные размеры в каждом такте, не говоря уже о том, чтобы все было совместно сыграно.
Конечно, слушал много записей. В результате я поступил к Эрмлеру, но это уже другая история.
Какая запись была наиболее понятной?
Они все были понятны, просто некоторые импонировали мне больше, но я хочу сказать про сам эффект музыки. Дело даже не в ее структуре, а насколько нова и современна эта пьеса, несмотря на то, что прошло уже сто лет, насколько она производит неизгладимое впечатление. Когда я увидел все это в партитуре, попытался в этом разобраться. И с того времени стал иначе смотреть даже на музыку предшествующих композиторов, потому что мне стали открываться другие, абсолютно до этого момента невидимые вещи.
Вы думали, что это еще и балет, что на сцене пляшут…?
Честно говоря, тогда меня это меньше всего интересовало. И, кстати, сам Стравинский в своих «Диалогах» отмечал, что после постановки Леонида Мясина предпочитает слушать «Весну священную» в концертном исполнении. Наверное, был повод для такого высказывания, и еще есть одна его замечательная фраза, что «Весна» - это та пьеса, которая от начала и до конца принадлежит музыке. Если хореограф в состоянии это услышать и понять, тогда и получаются такие стоящие вещи, которые показываются у нас в Большом театре в рамках фестиваля.
Это на самом деле великая пьеса, Стравинский преодолел в ней какую-то инерцию времени. То есть, если до того было понятие такта или какой-то четкой ритмической структуры, то «Весна» все эти каноны разрушила. Вообще, музыка «Весны» для меня - как взрыв вулкана, наверное. Какой-то дикий и сплошной импульс, выплеск бешенной колоссальной энергии.
С тех университетских лет к «Весне» не обращались?
Нет. Но когда поступило предложение работать в Большом с Багановой, я, в целом, представлял, что нужно делать, так как в консерватории все было пройдено. Догадывался, как это должно быть… Но одно дело догадываться и дирижировать под два рояля, а совсем другое - с оркестром. Слава богу, появился определенный опыт, который мне помог.
Артисты репетировали балет Багановой под диск с Хайтинком, и вы тоже частично на него ориентировались и могли представить себе темпы - хотя, в конечном счете, в данном случае особых темповых «пожеланий» со стороны постановщика не было?
Это не совсем так. Может из зала так казалось. На самом деле была проделана достаточно подробная работа с постановщиком. Татьяна расставила много акцентов, которые она хотела услышать под определенные музыкальные фразы.
Ее замечания не нарушили канву пьесы?
А здесь невозможно нарушить канву. Есть единое целое, есть метрономы Стравинского. Есть его собственная запись - очень любопытная, есть четкие ориентиры. Эту вещь практически невозможно дирижировать слишком медленно или быстро, настолько детально все в ней прописано.
Очень много уже вышло критики на премьеру Багановой, и почему-то подавляющее большинство критиков говорят, что хореография идет отдельно, а музыка отдельно. А вы говорите сейчас, что у вас была совместная работа.
Оставим этот вопрос музыкальным критикам.
Вы поработали на фестивале с труппой Бежара. Все слышали, как ее руководитель Жиль Роман благодарил вас и оркестр Большого театра. Вы что-то поменяли, когда дирижировали «Весну» в постановке Бежара?
Да, безусловно, были какие-то другие установки. У нас темпы чуть поменялись. До этого бежаровцы танцевали в основном под фонограмму. По сравнению с тем, что я услышал на DVD c их «Весной», я прибавил энергии, динамики, темпы немного оживил. Роман поддержал меня - предоставил нам с оркестром свободу, а это важно. Все зазвучало, может, более контрастно и ярко.
Вам понравилась «Весна» Бежара? О чем она?
«Весна» Бежара не может не нравиться. Мощная энергия объединения мужского и женского начал, эта бешеная страсть, экстаз, все это близко идее композитора, как мне кажется, потому что языческое обрядовое действо было только неким толчком для написания музыки. На самом деле идея обновления у Стравинского значительно масштабней и шире, чем просто описание языческого ритуала.
То есть вы можете сказать, что версия Бежара более близка к музыке, чем версия Нижинского?
Мне кажется, что да. Ведь не зря именно постановка Бежара считается первой по-настоящему удачной постановкой «Весны». Стравинский писал в «Диалогах», как все это происходило на премьере. Как он держал за фалды фрака Нижинского, который стоял на табурете и громко выкрикивал цифры артистам. Он считал от 1 до 40, условно говоря, но если, как замечает Стравинский, он и считал абсолютно ровно, с музыкой это отнюдь не сходилось, танцовщики не попадали в ту ритмическую фактуру, которая заложена композитором. Наверное, поэтому после постановки Мясина он сказал, что предпочитает «Весну» в концертном исполнении.
Балетная «Весна» в Большом явно вторглась в вашу активную оперную деятельность. Расскажите поподробнее.
«Весна» началась после «Графа Ори», которого мы с Екатеринбургским театром привезли на «Золотую маску» 17 марта. Сейчас снова еду в Екатеринбург - там готовится к постановке «Отелло». Премьера намечена на май.
Вы уже когда-нибудь обращались к «Отелло»?
Нет, я не люблю повторять то, что уже сделал. Всегда интересно что-то новое, поэтому в афише Екатеринбургского театра появились амбициозные «Граф Ори» и «Отелло» -абсолютно противоположные по стилю оперы, далеко не самые простые с точки зрения исполнения. Мы любим, рисковать, и считаем, что если что-то делать, то делать по максимуму.
Беседовали Екатерина Беляева и Анастасия Архипова
Click to view