Мои теоретические установки в семиотике
Под семиотикой я понимаю науку о биологическом, (био)интеллектуальном знаковом моделировании, о знаковой деятельности (семиозисе), о знаковом поведении, о коммуникации и о коммуникативных системах любого типа, о связях и взаимовлиянии семиотических систем друг на друга, о роли коммуникативных систем в жизни живых организмов, об их роли в микро и макрокосмосе, об эволюции знаковых систем. Из этого определения следует, в частности, что знаковую деятельность (семиозис) я буду рассматривать как моделирование миров, объектов, ситуаций, процессов, отношений с помощью знаков, и сам знак я буду понимать как некую разновидность модели (объекта, ситуации, процесса, отношения, мира). Одним из центральных понятий, на которые я буду опираться в своих представлениях о знаках и коммуникативных процессах, является, таким образом, понятие модели. Из этой формулировки следует, что использование знаковых систем, в целом, и знаков, в частности, будет рассматриваться в рамках тех процессов, которые они обслуживают.
Подобное понимание природы знака меняет все представления о нем и позволяет решать проблемы, связанные, во-первых, с установлением гиперонимических отношений термина с другими философскими и специальными понятиями, что важно для определения термина ЗНАК, во-вторых, - с установлением отношений между биологическими основами знаковых механизмов и таких механизмов как системы восприятия и системы биоинтеллектуальной деятельности человека и животных, в-третьих, такой взгляд на природу знака позволяет поставить и решать проблемы, связанные с генезисом знаковых систем. Все эти вопросы невозможно даже обсуждать при трактовке соотношения между компонентами знака, по которой его означающее указывает на означаемое или замещает его.
Именно смена идеологии, относящейся к соотношению компонентов знака, позволяет увидеть функции знаковых систем, на которые ранее мало обращали внимание, а именно, что знаковые системы исполняют роль механизмов, обеспечивающих i) взаимодействие и связь частей в рамках биологического и/или социального целого, обеспечивающее саму целостность химико-биологического и социального единства, ii) структурирование и упорядочение материальных и эйдетических компонентов в рамках целостной системы, iii) однородность элементов внутри системы и отграниченность их от внешней среды (делимитация), iv) управление динамикой развития и функционирования системы, v) моделирование объектов и ситуаций внешнего и внутреннего по отношению к системе мира, vi) обратную связь между внутренним миром целого и внешним по отношению к нему миром (коммуникация), vii) воспроизведение эйдетического компонента целого следующему поколению целостных систем.
Наряду с биоинтеллектуальными и сенсорными системами знаковые системы составляют компоненты прямой и обратной связи живых организмов с внешней средой, как физической, так и биологической, и, тем самым, как целое, являются компонентом биосферы, который я, воспользовавшись термином, предложенным Ю. М. Лотманом (1922 - 1993) см. Лотман 1992, I, с. 11 - 24, буду называть семиосферой. Подобно функциям гравитационного поля, удерживающего планеты возле солнца, семиосфера наряду со слабым, сильным, электрическим и гравитационным взаимодействием представляет собой одну из сил, связывающих живые организмы в единое целое - биосферу. Семиосфера, кроме того, создает принципиально новый вид космоса, соразмерный физическому космосу, как модель объекта соразмерна самому объекту, поскольку может с определенной точностью воспроизводить все, что там есть (и не только это) .
В связи с этим представлением развивается и идея, по которой знаковые системы появляются одновременно с появлением живых организмов (см. по этому поводу Pattee 1969, Hoffmayer 1987, Hoffmayer et al. 1991, Sharov 1992, Барулин 1998, 2002 и др.) как следствие развития ортогенетической линии, ведущей к усложнению химических образований, а также как реакция на появление у живых существ оболочки, отгораживающей их внутреннее пространство, внутренний мир от внешнего: это, собственно, и требует организации прямой и обратной связи внутреннего мира с внешним, а также обработки информации, поступающей из внешнего мира; необходимость прямой связи обусловливает появление сенсорных систем, необходимость обработки информации, поступающей на вход, обусловливает появление и развитие биоинтеллекта, необходимость обратной связи с внешним миром обусловливает возникновение и развитие знаковых систем. Они усложняются параллельно усложнению организации самих живых существ, их эволюция составляет неотъемлемую часть эволюции видов живых существ, не отраженную ни в эволюционном учении Ч. Дарвина, ни в так называемой современной эволюционной теории. Более того, развитие биоинтеллекта, а затем и интеллекта, знаковых и сенсорных систем составляют главный компонент эволюции, завершающейся возникновением интеллекта homo sapiens, а также возникновением самой сложной знаковой системы, когда-либо созданной природой, естественного языка, благодаря которому собственно и стало возможным появление самого homo sapiens sapiens и его интеллекта (Hoffmayer 1997, Барулин 2002). И, наконец, идея не последней важности, самоочевидная для биолога и абсолютно непонятная филологам: знаковые системы нужны всем живым существам, чтобы успешно адаптироваться к быстро меняющейся окружающей среде.
Для того, чтобы сразу отмежеваться от пансемиотизма, проведу рассуждение о возможности истолковывать явления, похожие на семиотические, но таковыми, с моей точки зрения, не являющиеся. Согласно гилозоизму (учению о всеобщей одушевленности и одухотворенности материи, чрезвычайно распространенному в древности и частично сохранившемуся до наших дней под именем панпсихизма), в природе нет различия между живым и неживым: все вещи имеют душу. Попробуем стать гилозоистами и рассмотреть, например, камень, как одушевленный объект, т. е. объект, обладающий душой, чувствами и, может быть, даже биоинтеллектом. Что может помешать нам стать гилозоистами, а если ничто не может, то, в таком случае, что мешает камню обладать своей собственной знаковой системой и приобщиться к семиосфере? Может быть, и камень до некоторой степени обладает способностью к моделированию: например, по камню прополз слизняк - камень зафиксировал его след на своей поверхности; человек вдавил камень ногой в землю - камень моделирует давление человеческой ноги, поставив ему в соответствие ту или иную глубину ямки в земле. Может быть, все в полном порядке? Здесь как будто есть и означающее (след на камне, глубина ямы), и означаемое (передвижение слизняка или сам слизняк, шаг человека), и код, и даже адресант, совпадающий с адресатом (ведь камень живой, а значит - он и есть субъект моделирования!). В чем здесь ошибка?
Вернемся к уже сказанному и заглянем чуть вперед. Для того чтобы включить камень в семиосферу, мы должны не просто посчитать его одушевленным, но и найти у него компоненты, необходимые для включения его в семиосферу: прежде всего, камень должен был бы обладать оболочкой, отделяющей его внутренний мир от внешнего; ведь именно для прямой и обратной связи между внутренним и внешним мирами, живущими каждый своей относительно независимой жизнью, необходимы сенсорный аппарат, биоинтеллект и знаковый аппарат. Сенсорный аппарат обеспечивает организм информацией о внешней среде. Биоинтеллект строит модели объектов внешнего (и внутреннего) мира, а также принимает решения об изменении поведения. Знаковый аппарат транслирует во внешний мир модели объектов внутреннего мира. Каждое из этих устройств должно быть ориентировано на два других и должно располагать нетривиальными средствами для исполнения своих функций. Сенсорный аппарат должен обладать способностью отображать элементы внешней среды внутрь для дальнейшего их анализа биоинтеллектом, для построения модели ситуации, о которой свидетельствует отображенный фрагмент внешней среды. Это необходимо организму для принятия решения о том, как реагировать на эту внешнюю ситуацию. Для того чтобы биоинтеллект мог управлять сенсорным аппаратом, настраивать его на восприятие важных компонентов среды и игнорировать неважные, между ними должна существовать система взаимодействия, язык общения. Точно так же семантика знаковой системы должна быть изоморфна единицам, из которых строятся биоинтеллектуальные модели.
Однако у камня отсутствует и оболочка, и иерархическая внутренняя структура, превращающая гомогенный материал в тесно спаянное, иерархически организованное гетерогенное целое с центром управления, каждый раз единовластно решающим, как всему этому целому реагировать на те или иные изменения внешней среды. Если камень расколоть на несколько частей, в жизни этих частей ничего не изменится.
У камня отсутствует и первичная знаковая система, давшая жизнь всем прочим, - геном. Нет у камня ни сенсорной системы, ни биоинтеллекта, ни экстериорной знаковой системы. Камень не может быть субъектом знаковой деятельности, в лучшем случае это среда, в которой распространяется сигнал, или инструмент передачи сигнала. Первое (роль среды) имеет место в случае со слизняком, второе - с моделированием силы ноги человека. Знак должен иметь отправителя и получателя, интерпретируемое и интерпретатора, т. е. того, кто по модели хочет что-то понять об объекте моделирования. Камень, может быть, и зафиксировал след слизняка на своей поверхности, но этот след не стал из-за этого означающим знака для камня как наблюдателя-интерпретатора: трудно заподозрить его в намерении провести слизняком по себе, чтобы исследовать по этому следу сущность слизняка. След слизняка не моделируется далее ни в каком биоинтеллектуальном центре камня, камень не может повторить опыт, если модель оказалась неудачной и т. д. Камень в данном случае - всего лишь среда, с которой вступил в контакт слизняк. Так же обстоит дело и с человеком, вдавившим камень в землю. Мы в любом случае вынуждены признать отсутствие у камня свободы моделирования - он фиксирует лишь то, что ему "задано" свободно действующими субъектами - слизняком, человеком, etc., и "уклониться" от воспроизведения модели на себе камень не в состоянии. Точно так же, скажем, нельзя назвать субъектом моделирования компьютер: несмотря на то, что непосредственным исполнителем перекодирования программы в машинный код является сама машина, она действует лишь по точным указаниям, заложенным в нее свободным субъектом моделирования - человеком. Во-вторых (что, впрочем, вытекает из "во-первых"), камень не имеет никакой цели моделирования: будь он хоть трижды живой, он никогда не поймет, для чего ему нужно было отпечатывать на себе слизняка, и не сумеет использовать этот отпечаток в каких-либо целях, т. е. на этих примерах не работает вся та часть нашего определения знака, которая касается установления связи между моделью и моделируемым объектом. Из этого следует, что камень, равно как и все прочие неодушевленные объекты, к семиозису не способен.
Подобное понимание природы знака меняет все представления о нем и позволяет решать проблемы, связанные, во-первых, с установлением гиперонимических отношений термина с другими философскими и специальными понятиями, что важно для определения термина ЗНАК, во-вторых, - с установлением отношений между биологическими основами знаковых механизмов и таких механизмов как системы восприятия и системы биоинтеллектуальной деятельности человека и животных, в-третьих, такой взгляд на природу знака позволяет поставить и решать проблемы, связанные с генезисом знаковых систем. Все эти вопросы невозможно даже обсуждать при трактовке соотношения между компонентами знака, по которой его означающее указывает на означаемое или замещает его.
Именно смена идеологии, относящейся к соотношению компонентов знака, позволяет увидеть функции знаковых систем, на которые ранее мало обращали внимание, а именно, что знаковые системы исполняют роль механизмов, обеспечивающих i) взаимодействие и связь частей в рамках биологического и/или социального целого, обеспечивающее саму целостность химико-биологического и социального единства, ii) структурирование и упорядочение материальных и эйдетических компонентов в рамках целостной системы, iii) однородность элементов внутри системы и отграниченность их от внешней среды (делимитация), iv) управление динамикой развития и функционирования системы, v) моделирование объектов и ситуаций внешнего и внутреннего по отношению к системе мира, vi) обратную связь между внутренним миром целого и внешним по отношению к нему миром (коммуникация), vii) воспроизведение эйдетического компонента целого следующему поколению целостных систем.
Наряду с биоинтеллектуальными и сенсорными системами знаковые системы составляют компоненты прямой и обратной связи живых организмов с внешней средой, как физической, так и биологической, и, тем самым, как целое, являются компонентом биосферы, который я, воспользовавшись термином, предложенным Ю. М. Лотманом (1922 - 1993) см. Лотман 1992, I, с. 11 - 24, буду называть семиосферой. Подобно функциям гравитационного поля, удерживающего планеты возле солнца, семиосфера наряду со слабым, сильным, электрическим и гравитационным взаимодействием представляет собой одну из сил, связывающих живые организмы в единое целое - биосферу. Семиосфера, кроме того, создает принципиально новый вид космоса, соразмерный физическому космосу, как модель объекта соразмерна самому объекту, поскольку может с определенной точностью воспроизводить все, что там есть (и не только это) .
В связи с этим представлением развивается и идея, по которой знаковые системы появляются одновременно с появлением живых организмов (см. по этому поводу Pattee 1969, Hoffmayer 1987, Hoffmayer et al. 1991, Sharov 1992, Барулин 1998, 2002 и др.) как следствие развития ортогенетической линии, ведущей к усложнению химических образований, а также как реакция на появление у живых существ оболочки, отгораживающей их внутреннее пространство, внутренний мир от внешнего: это, собственно, и требует организации прямой и обратной связи внутреннего мира с внешним, а также обработки информации, поступающей из внешнего мира; необходимость прямой связи обусловливает появление сенсорных систем, необходимость обработки информации, поступающей на вход, обусловливает появление и развитие биоинтеллекта, необходимость обратной связи с внешним миром обусловливает возникновение и развитие знаковых систем. Они усложняются параллельно усложнению организации самих живых существ, их эволюция составляет неотъемлемую часть эволюции видов живых существ, не отраженную ни в эволюционном учении Ч. Дарвина, ни в так называемой современной эволюционной теории. Более того, развитие биоинтеллекта, а затем и интеллекта, знаковых и сенсорных систем составляют главный компонент эволюции, завершающейся возникновением интеллекта homo sapiens, а также возникновением самой сложной знаковой системы, когда-либо созданной природой, естественного языка, благодаря которому собственно и стало возможным появление самого homo sapiens sapiens и его интеллекта (Hoffmayer 1997, Барулин 2002). И, наконец, идея не последней важности, самоочевидная для биолога и абсолютно непонятная филологам: знаковые системы нужны всем живым существам, чтобы успешно адаптироваться к быстро меняющейся окружающей среде.
Для того, чтобы сразу отмежеваться от пансемиотизма, проведу рассуждение о возможности истолковывать явления, похожие на семиотические, но таковыми, с моей точки зрения, не являющиеся. Согласно гилозоизму (учению о всеобщей одушевленности и одухотворенности материи, чрезвычайно распространенному в древности и частично сохранившемуся до наших дней под именем панпсихизма), в природе нет различия между живым и неживым: все вещи имеют душу. Попробуем стать гилозоистами и рассмотреть, например, камень, как одушевленный объект, т. е. объект, обладающий душой, чувствами и, может быть, даже биоинтеллектом. Что может помешать нам стать гилозоистами, а если ничто не может, то, в таком случае, что мешает камню обладать своей собственной знаковой системой и приобщиться к семиосфере? Может быть, и камень до некоторой степени обладает способностью к моделированию: например, по камню прополз слизняк - камень зафиксировал его след на своей поверхности; человек вдавил камень ногой в землю - камень моделирует давление человеческой ноги, поставив ему в соответствие ту или иную глубину ямки в земле. Может быть, все в полном порядке? Здесь как будто есть и означающее (след на камне, глубина ямы), и означаемое (передвижение слизняка или сам слизняк, шаг человека), и код, и даже адресант, совпадающий с адресатом (ведь камень живой, а значит - он и есть субъект моделирования!). В чем здесь ошибка?
Вернемся к уже сказанному и заглянем чуть вперед. Для того чтобы включить камень в семиосферу, мы должны не просто посчитать его одушевленным, но и найти у него компоненты, необходимые для включения его в семиосферу: прежде всего, камень должен был бы обладать оболочкой, отделяющей его внутренний мир от внешнего; ведь именно для прямой и обратной связи между внутренним и внешним мирами, живущими каждый своей относительно независимой жизнью, необходимы сенсорный аппарат, биоинтеллект и знаковый аппарат. Сенсорный аппарат обеспечивает организм информацией о внешней среде. Биоинтеллект строит модели объектов внешнего (и внутреннего) мира, а также принимает решения об изменении поведения. Знаковый аппарат транслирует во внешний мир модели объектов внутреннего мира. Каждое из этих устройств должно быть ориентировано на два других и должно располагать нетривиальными средствами для исполнения своих функций. Сенсорный аппарат должен обладать способностью отображать элементы внешней среды внутрь для дальнейшего их анализа биоинтеллектом, для построения модели ситуации, о которой свидетельствует отображенный фрагмент внешней среды. Это необходимо организму для принятия решения о том, как реагировать на эту внешнюю ситуацию. Для того чтобы биоинтеллект мог управлять сенсорным аппаратом, настраивать его на восприятие важных компонентов среды и игнорировать неважные, между ними должна существовать система взаимодействия, язык общения. Точно так же семантика знаковой системы должна быть изоморфна единицам, из которых строятся биоинтеллектуальные модели.
Однако у камня отсутствует и оболочка, и иерархическая внутренняя структура, превращающая гомогенный материал в тесно спаянное, иерархически организованное гетерогенное целое с центром управления, каждый раз единовластно решающим, как всему этому целому реагировать на те или иные изменения внешней среды. Если камень расколоть на несколько частей, в жизни этих частей ничего не изменится.
У камня отсутствует и первичная знаковая система, давшая жизнь всем прочим, - геном. Нет у камня ни сенсорной системы, ни биоинтеллекта, ни экстериорной знаковой системы. Камень не может быть субъектом знаковой деятельности, в лучшем случае это среда, в которой распространяется сигнал, или инструмент передачи сигнала. Первое (роль среды) имеет место в случае со слизняком, второе - с моделированием силы ноги человека. Знак должен иметь отправителя и получателя, интерпретируемое и интерпретатора, т. е. того, кто по модели хочет что-то понять об объекте моделирования. Камень, может быть, и зафиксировал след слизняка на своей поверхности, но этот след не стал из-за этого означающим знака для камня как наблюдателя-интерпретатора: трудно заподозрить его в намерении провести слизняком по себе, чтобы исследовать по этому следу сущность слизняка. След слизняка не моделируется далее ни в каком биоинтеллектуальном центре камня, камень не может повторить опыт, если модель оказалась неудачной и т. д. Камень в данном случае - всего лишь среда, с которой вступил в контакт слизняк. Так же обстоит дело и с человеком, вдавившим камень в землю. Мы в любом случае вынуждены признать отсутствие у камня свободы моделирования - он фиксирует лишь то, что ему "задано" свободно действующими субъектами - слизняком, человеком, etc., и "уклониться" от воспроизведения модели на себе камень не в состоянии. Точно так же, скажем, нельзя назвать субъектом моделирования компьютер: несмотря на то, что непосредственным исполнителем перекодирования программы в машинный код является сама машина, она действует лишь по точным указаниям, заложенным в нее свободным субъектом моделирования - человеком. Во-вторых (что, впрочем, вытекает из "во-первых"), камень не имеет никакой цели моделирования: будь он хоть трижды живой, он никогда не поймет, для чего ему нужно было отпечатывать на себе слизняка, и не сумеет использовать этот отпечаток в каких-либо целях, т. е. на этих примерах не работает вся та часть нашего определения знака, которая касается установления связи между моделью и моделируемым объектом. Из этого следует, что камень, равно как и все прочие неодушевленные объекты, к семиозису не способен.