М. Зусак: "Книжный вор" / Д. Бойн: "Мальчик в полосатой пижаме" (16+)
Что может быть более несовместимым, чем война и дети? Взгляд ребенка проявляет ужасы и несуразности поведения взрослых особенно ярко - именно этим приемом воспользовались и Бойн, и Зусак в своих произведениях.
Главное отличие "Книжного вора" и "Мальчика в полосатой пижаме" в том, что первый - это роман о реальных событиях, описывающий эпизод жизни реального человека, а второй - притча, которую слегка отформовали под определенный исторический период.
В том и другом случае речь ведется как бы от лица ребенка. В обоих романах речь идет о немецких детях, столкнувшихся в силу обстоятельств с ужасами войны, но не с военными действиями как таковыми, а с их последствиями - концентрационными лагерями и жизнью рядом с ними и вокруг них. О детях, отметим, с незаштампованными воспитательной машиной Рейха мозгами (вроде сына Завьера Марша из "Фатерлянда"), то есть, вполне обычных, со своими обычными детскими предрассудками, а не официальными, государственными.
При этом авторы используют принципиально разный подход. Маркус Зусак придает своему повествованию чрезвычайно реалистичный вид, несмотря на то, что множество отступлений и вставок в нем написаны от лица смерти, рассуждающей о людях и их жизни. "Книжный вор" - это рассказ в первую очередь о любви, о том, как странно и необычно она, порой, проявляется, а также о том, что несмотря на все усилия государственной машины, взрослые и дети все равно могут, если приложить к этому достаточные усилия, не только говорить, но и понимать друг друга. Взрослые у Зусака весьма неоднозначны, наделены своими достоинствами и пороками, порою их полностью затеняющими, так что Лизель не всегда может оценить их сразу, а некоторых - и вовсе не понимает до самого конца.
Бойн же придает истории максимальную условность - он не только выкидывает из сюжета все мелкие по мнению десятилетнего героя детали, но старательно обходит все характерные приметы времени - имена исторических личностей и географические названия либо искажает на детский манер, либо вовсе опускает, избегает даже описаний военной формы и нацистского приветствия. Даже даты в романе даны исключительно косвенно - Бруно знает дату своего рождения и свой возраст, так что мы можем подсчитать, какой сейчас год. Словом, делает все, чтобы превратить свой рассказ в некую вневременную притчу о слепоте и жестокости взрослых, противопоставленной зрячести и отзывчивости детей. При этом достигается эффект не погружения в чтения, а ужаса стороннего наблюдателя - взрослый, читающий книгу, время от времени испытывает желание рвать на себе волосы и вопить: "мальчик, да что же ты делаешь?!?" В романе Бойна почти нет "хороших" взрослых (кроме светлого образа бабушки, появляющегося только в воспоминаниях Бруно и эпизодического Павла), мир детей и мир взрослых четко противопоставлены, как и полагается в притчах. И даже "гибридный" персонаж - старшая сестра выступает скорее, как недалекий взрослый, чем как некто, от кого можно ждать живой человеческой реакции.
Героиня Маркуса Зусака, Лизель, скорее необычайно взрослая для своих лет, серьезная, много повидавшая девочка, пережившая на своем недолгом веку много утрат. В то время, как Бруно - скорее слишком маленький для своего возраста, на удивление (даже учитывая условность повествования) недогадливый. Зусак вовсю использует тот известный факт, что дети всегда слушают взрослых, и всегда думают над тем, что услышали, и делают свои выводы. У Бойна главный герой как будто живет в вакууме, специально тщательно огражденный от всего окружающего мира настоящей стеной - в свои десять лет он ничего толком не знает ни о нацистской идеологии, ни о происходящем вокруг - такой тепличный ребенок, остающийся таким неиспорченным и доверчивым до самого конца. Даже то, что ему удается подслушать из разговоров взрослых не наводит его ни на какие определенные мысли, как будто встретив нечто непонятное во "взрослом" мире, он сразу теряет к этому интерес. По настоящему волнует его только его друг, тот самый мальчик в полосатой пижаме. Который, кстати, имеет точно такое же странно-ограниченное представление о происходящих событиях, только с другой стороны.
Занятно также то, насколько по-разному относятся дети в обоих романах к "своим" взрослым. Лизель, живущая в очевидной нищете с не особо любимыми приемными родителями, в решающий момент не только задает вопросы (на которые, правда, ей не могут толком ответить), но и настаивает на своем. Бруно же, "домашний" мальчик, выросший в благополучной семье практически не пытается задавать вопросов, а действует под влиянием смутных внутренних порывов, не всегда понятных как ему, так и читателю. Бруно не то, чтобы не догадывается о том, как плохо то, что происходит вокруг, а скорее демонстративно не хочет об этом думать - ведь это означало бы признать, что его родители отнюдь не так хороши и безупречны, как он привык считать. У сироты Лизель уже нет этой иллюзии, так что в этом отношении она гораздо свободнее.
С чисто литературной точки зрения мне больше понравился "Книжный вор", но настаивать на своем мнении я, пожалуй, не буду. Кстати, оба романа были в свое время экранизированы, но ни один из фильмов я пока не видела. Если вы смотрели - делитесь впечатлениями!
P. S.: Ссылки на книжки дать?
Главное отличие "Книжного вора" и "Мальчика в полосатой пижаме" в том, что первый - это роман о реальных событиях, описывающий эпизод жизни реального человека, а второй - притча, которую слегка отформовали под определенный исторический период.
В том и другом случае речь ведется как бы от лица ребенка. В обоих романах речь идет о немецких детях, столкнувшихся в силу обстоятельств с ужасами войны, но не с военными действиями как таковыми, а с их последствиями - концентрационными лагерями и жизнью рядом с ними и вокруг них. О детях, отметим, с незаштампованными воспитательной машиной Рейха мозгами (вроде сына Завьера Марша из "Фатерлянда"), то есть, вполне обычных, со своими обычными детскими предрассудками, а не официальными, государственными.
При этом авторы используют принципиально разный подход. Маркус Зусак придает своему повествованию чрезвычайно реалистичный вид, несмотря на то, что множество отступлений и вставок в нем написаны от лица смерти, рассуждающей о людях и их жизни. "Книжный вор" - это рассказ в первую очередь о любви, о том, как странно и необычно она, порой, проявляется, а также о том, что несмотря на все усилия государственной машины, взрослые и дети все равно могут, если приложить к этому достаточные усилия, не только говорить, но и понимать друг друга. Взрослые у Зусака весьма неоднозначны, наделены своими достоинствами и пороками, порою их полностью затеняющими, так что Лизель не всегда может оценить их сразу, а некоторых - и вовсе не понимает до самого конца.
Бойн же придает истории максимальную условность - он не только выкидывает из сюжета все мелкие по мнению десятилетнего героя детали, но старательно обходит все характерные приметы времени - имена исторических личностей и географические названия либо искажает на детский манер, либо вовсе опускает, избегает даже описаний военной формы и нацистского приветствия. Даже даты в романе даны исключительно косвенно - Бруно знает дату своего рождения и свой возраст, так что мы можем подсчитать, какой сейчас год. Словом, делает все, чтобы превратить свой рассказ в некую вневременную притчу о слепоте и жестокости взрослых, противопоставленной зрячести и отзывчивости детей. При этом достигается эффект не погружения в чтения, а ужаса стороннего наблюдателя - взрослый, читающий книгу, время от времени испытывает желание рвать на себе волосы и вопить: "мальчик, да что же ты делаешь?!?" В романе Бойна почти нет "хороших" взрослых (кроме светлого образа бабушки, появляющегося только в воспоминаниях Бруно и эпизодического Павла), мир детей и мир взрослых четко противопоставлены, как и полагается в притчах. И даже "гибридный" персонаж - старшая сестра выступает скорее, как недалекий взрослый, чем как некто, от кого можно ждать живой человеческой реакции.
Героиня Маркуса Зусака, Лизель, скорее необычайно взрослая для своих лет, серьезная, много повидавшая девочка, пережившая на своем недолгом веку много утрат. В то время, как Бруно - скорее слишком маленький для своего возраста, на удивление (даже учитывая условность повествования) недогадливый. Зусак вовсю использует тот известный факт, что дети всегда слушают взрослых, и всегда думают над тем, что услышали, и делают свои выводы. У Бойна главный герой как будто живет в вакууме, специально тщательно огражденный от всего окружающего мира настоящей стеной - в свои десять лет он ничего толком не знает ни о нацистской идеологии, ни о происходящем вокруг - такой тепличный ребенок, остающийся таким неиспорченным и доверчивым до самого конца. Даже то, что ему удается подслушать из разговоров взрослых не наводит его ни на какие определенные мысли, как будто встретив нечто непонятное во "взрослом" мире, он сразу теряет к этому интерес. По настоящему волнует его только его друг, тот самый мальчик в полосатой пижаме. Который, кстати, имеет точно такое же странно-ограниченное представление о происходящих событиях, только с другой стороны.
Занятно также то, насколько по-разному относятся дети в обоих романах к "своим" взрослым. Лизель, живущая в очевидной нищете с не особо любимыми приемными родителями, в решающий момент не только задает вопросы (на которые, правда, ей не могут толком ответить), но и настаивает на своем. Бруно же, "домашний" мальчик, выросший в благополучной семье практически не пытается задавать вопросов, а действует под влиянием смутных внутренних порывов, не всегда понятных как ему, так и читателю. Бруно не то, чтобы не догадывается о том, как плохо то, что происходит вокруг, а скорее демонстративно не хочет об этом думать - ведь это означало бы признать, что его родители отнюдь не так хороши и безупречны, как он привык считать. У сироты Лизель уже нет этой иллюзии, так что в этом отношении она гораздо свободнее.
С чисто литературной точки зрения мне больше понравился "Книжный вор", но настаивать на своем мнении я, пожалуй, не буду. Кстати, оба романа были в свое время экранизированы, но ни один из фильмов я пока не видела. Если вы смотрели - делитесь впечатлениями!
P. S.: Ссылки на книжки дать?