Oct 31, 2014 13:03
Истории толпятся в голове, стучат изнутри в череп, пробуют на прочность глаза. Им там тесно, в их костяной тюрьме, хочется на волю. Устав стучать и греметь гружками, они ходят по кругу, как слепые заключенные, ощупывая правой рукой стену, левой касаясь плеча вперди идущего, затылок в затылок, слегка пошатываясь, подволакивая ту ногу, на котрой цепь. Иногда они чувствуют холодный сквозняк, шевелящий сваляные в колтуны, забитые мусором волосы, приостанавливаются, напряженно вретят головами, чувствуя, как скользит по шее звено за звеном тонкая неожиданно ледяная цепочка, едва слышно перешептываются со страхом и надеждой. Их голоса сухи и хрупки, как измученные октябрем опавшие листья, слова невнятны.
Истории любят людей, в особенности, тех, кто их слушает. Но никого нет, никто не придет, ничто не изменится. Они так и умрут здесь, в темноте, придавленные прочным костяным сводом. Никто их не услышит.
алхимики объявляют,
будни спящего сурка,
что худшее в Зомбилэнде?