Джармуш и Владычица Запада
Даше, которая придумала Шиванн
Серебристый "гольфстрим" Шиванн приземлился в Суварнабхуме менее, чем через двое суток после появления Джармуша на новой работе. Она всегда летала только на этом маленьком самолетике, который был ее домом в большей степени, чем какое-либо другое помещение. Она не стала его искать, ограничившись как всегда кратким сообщением. Воздушный образ голубоглазой Шиванн немедленно появился перед его глазами, на мгновение затенив артефакты офисной AR.
"Я здесь. В Байок Скай, наверху. Жду тебя." - Сообщения Шиванн всегда были краткими, если только она не предпочитала стихотворный стиль.
Джармуш отключился от офисной системы в ту самую секунду, когда таймер сообщил ему об окончании рабочего дня. Люди вокруг поднимались со стульев, ежась на кондиционированном сквозняке, массировали затекшие плечи, стирали с висков остатки контактного геля, подхватывали свои пожитки, устало перешучивались и направлялись к выходу. Напряженная рабочая тишина офисного дня сменилась бурлением кратких сумерек пересменки прежде, чем наступит не менее полная рабочая тишина ночи. Компания предлагала своим сотрудникам любой комфортный рабочий график, и Джармуш уже познакомился с бесцветной полноватой блондинкой, занимавшей его стол в вечерние часы и студентом с наркотической бессонницей, сдававшим ему место по утрам. Они даже успевали перекинуться парой слов в промежутке между гардеробной и холодильником с бесплатными энергетиками для сотрудников, хотя по большому счету, кроме обсуждения погоды за стенами здания, общие темы у них почти отсутствовали. Тем не менее, Джармуш не мог отделаться от неловкого ощущения, что нравится обоим. Это чувство неприятно щекотало ему кожу между лопатками, как всякое невысказанное подозрение. Именно от таких ощущений он и сбежал когда-то в безопасность и запустение свалки. И от других, еще более неловких.
Шиванн сидела в неудобном с виду крутящемся модерновом кресле у огромного, во всю стену панорамного окна с видом на город. Короткие сумерки только начинавшие сгущаться, когда Джармуш покинул офис Компании уже превратились в черную, густую, дрожащую от влажности над разноцветными городскими огнями ночь. Шиванн с детства умела и любила по долгу сохранять неподвижность, делавшую ее похожей на прекрасное и воздушное изваяние, китайскую нефритовую фигурку феи, созерцающей волшебные водопады в садах Владычицы Запада. И только ее тонкие полупрозрачные пальцы, унизанные серебряными кольцами датчиков едва заметно шевелились, перебирая клавиши невидимого инструмента. На ней был поразительно не идущий ей светлый офисный костюм и вечные прозрачные туфли на платформе, высокотехнологическая аллюзия на Золушкины хрустальные башмачки.
Как всегда, Джармуш ощутил себя рядом с ней неуклюжим, костлявым и до глубины души растроганным. Шиванн повернулась вместе со своим троном и поднялась ему навстречу. Она могла бы носить прозрачные шелка или песцовые шубы, малайский саронг или подиумные нательные конструкции haute couture, но никакая одежда не противоречила всему ее образу больше, чем классический офисный стиль. Тот самый, который чуть ли не единственный смотрелся на Джармуше чуть менее, чем нелепо. На своих высоченных туфлях она едва достигала макушкой его плеча.
- Привет, чинки, - Джармуш шагнул вперед, отделяясь от темной массы стены в полутьме комнаты.
"Привет, круглоглазый, или здесь приличнее будет называть тебя "фаранг"?" - Беззвучно ответила она, поднимая к нему свое безупречное лунообразное лицо, с куда более раскосыми, чем у самого Джармуша глазами. Заколка в виде тигра едва блеснула металлом в отсветах городской иллюминации, тяжелые матовые капли жемчужных серег качнулись в ушах. - "Ты сильно изменился!"
- Зато ты - ничуть. Значит, клан прислал тебя сделать мне внушение?
"Ты же знал, что они так поступят", - Синтезированный процессором голос, который Шиванн использовала для своих посланий был невероятно музыкальным, но совершенно не походил на человеческий. Именно таким он всегда представлял себе ее голос, с самого детства. Джармуш вспомнил те времена, когда этого голоса еще не существовало. Тогда единственным средством общения для Шиванн была невидимая клавиатура. Она настолько точно овладела настройкой жестов привязки, что могла играть на рояле или набирать текст любой сложности прямо в воздухе. К моменту установки процессора Шиванн играла на девяти музыкальных инструментах, писала и читала на двенадцати языках, но так и не произнесла ни слова. Силы внешнего мира не могли заставить ее ответить так, как это делают обыкновенные люди. Ее душа, живущая, внутри своего собственного облачного царства, не нуждалась в словах чтобы обратиться к окружающему. Но она любила музыку, и музыка слов, в конце концов, подчинилась ей так же как и любая другая, а инструментом для нее стала крошечная, но очень дорогая микросхема - единственное устройство, которое Шиванн позволила себе установить.
- Я просто хотел увидеть тебя снова, сестренка, - ответил Джармуш и протянул к ней руки, от чего рукава костюма неприятно зашуршали и пошли острыми складками.
"Хорошо." - Она подошла и все так же, не произнеся ни звука, обняла его за талию. Ее длинные черные волосы рассыпались по спине и плечам, и Джармуш заметил среди них несколько тонких серебристых прядей - не дань возрасту, а всего лишь элемент ее странного собственного стиля. - "Я передам им, что ты здоров. Когда придет время возвращаться".
Они долго сидели на вращающейся террасе отеля и глядели на город. Шиванн играла свое новое произведение, а Джармуш рассказывал о своей жизни в последние месяцы. По обоюдному согласию они больше не затрагивали тему родных.
Серебристый "гольфстрим" Шиванн приземлился в Суварнабхуме менее, чем через двое суток после появления Джармуша на новой работе. Она всегда летала только на этом маленьком самолетике, который был ее домом в большей степени, чем какое-либо другое помещение. Она не стала его искать, ограничившись как всегда кратким сообщением. Воздушный образ голубоглазой Шиванн немедленно появился перед его глазами, на мгновение затенив артефакты офисной AR.
"Я здесь. В Байок Скай, наверху. Жду тебя." - Сообщения Шиванн всегда были краткими, если только она не предпочитала стихотворный стиль.
Джармуш отключился от офисной системы в ту самую секунду, когда таймер сообщил ему об окончании рабочего дня. Люди вокруг поднимались со стульев, ежась на кондиционированном сквозняке, массировали затекшие плечи, стирали с висков остатки контактного геля, подхватывали свои пожитки, устало перешучивались и направлялись к выходу. Напряженная рабочая тишина офисного дня сменилась бурлением кратких сумерек пересменки прежде, чем наступит не менее полная рабочая тишина ночи. Компания предлагала своим сотрудникам любой комфортный рабочий график, и Джармуш уже познакомился с бесцветной полноватой блондинкой, занимавшей его стол в вечерние часы и студентом с наркотической бессонницей, сдававшим ему место по утрам. Они даже успевали перекинуться парой слов в промежутке между гардеробной и холодильником с бесплатными энергетиками для сотрудников, хотя по большому счету, кроме обсуждения погоды за стенами здания, общие темы у них почти отсутствовали. Тем не менее, Джармуш не мог отделаться от неловкого ощущения, что нравится обоим. Это чувство неприятно щекотало ему кожу между лопатками, как всякое невысказанное подозрение. Именно от таких ощущений он и сбежал когда-то в безопасность и запустение свалки. И от других, еще более неловких.
Шиванн сидела в неудобном с виду крутящемся модерновом кресле у огромного, во всю стену панорамного окна с видом на город. Короткие сумерки только начинавшие сгущаться, когда Джармуш покинул офис Компании уже превратились в черную, густую, дрожащую от влажности над разноцветными городскими огнями ночь. Шиванн с детства умела и любила по долгу сохранять неподвижность, делавшую ее похожей на прекрасное и воздушное изваяние, китайскую нефритовую фигурку феи, созерцающей волшебные водопады в садах Владычицы Запада. И только ее тонкие полупрозрачные пальцы, унизанные серебряными кольцами датчиков едва заметно шевелились, перебирая клавиши невидимого инструмента. На ней был поразительно не идущий ей светлый офисный костюм и вечные прозрачные туфли на платформе, высокотехнологическая аллюзия на Золушкины хрустальные башмачки.
Как всегда, Джармуш ощутил себя рядом с ней неуклюжим, костлявым и до глубины души растроганным. Шиванн повернулась вместе со своим троном и поднялась ему навстречу. Она могла бы носить прозрачные шелка или песцовые шубы, малайский саронг или подиумные нательные конструкции haute couture, но никакая одежда не противоречила всему ее образу больше, чем классический офисный стиль. Тот самый, который чуть ли не единственный смотрелся на Джармуше чуть менее, чем нелепо. На своих высоченных туфлях она едва достигала макушкой его плеча.
- Привет, чинки, - Джармуш шагнул вперед, отделяясь от темной массы стены в полутьме комнаты.
"Привет, круглоглазый, или здесь приличнее будет называть тебя "фаранг"?" - Беззвучно ответила она, поднимая к нему свое безупречное лунообразное лицо, с куда более раскосыми, чем у самого Джармуша глазами. Заколка в виде тигра едва блеснула металлом в отсветах городской иллюминации, тяжелые матовые капли жемчужных серег качнулись в ушах. - "Ты сильно изменился!"
- Зато ты - ничуть. Значит, клан прислал тебя сделать мне внушение?
"Ты же знал, что они так поступят", - Синтезированный процессором голос, который Шиванн использовала для своих посланий был невероятно музыкальным, но совершенно не походил на человеческий. Именно таким он всегда представлял себе ее голос, с самого детства. Джармуш вспомнил те времена, когда этого голоса еще не существовало. Тогда единственным средством общения для Шиванн была невидимая клавиатура. Она настолько точно овладела настройкой жестов привязки, что могла играть на рояле или набирать текст любой сложности прямо в воздухе. К моменту установки процессора Шиванн играла на девяти музыкальных инструментах, писала и читала на двенадцати языках, но так и не произнесла ни слова. Силы внешнего мира не могли заставить ее ответить так, как это делают обыкновенные люди. Ее душа, живущая, внутри своего собственного облачного царства, не нуждалась в словах чтобы обратиться к окружающему. Но она любила музыку, и музыка слов, в конце концов, подчинилась ей так же как и любая другая, а инструментом для нее стала крошечная, но очень дорогая микросхема - единственное устройство, которое Шиванн позволила себе установить.
- Я просто хотел увидеть тебя снова, сестренка, - ответил Джармуш и протянул к ней руки, от чего рукава костюма неприятно зашуршали и пошли острыми складками.
"Хорошо." - Она подошла и все так же, не произнеся ни звука, обняла его за талию. Ее длинные черные волосы рассыпались по спине и плечам, и Джармуш заметил среди них несколько тонких серебристых прядей - не дань возрасту, а всего лишь элемент ее странного собственного стиля. - "Я передам им, что ты здоров. Когда придет время возвращаться".
Они долго сидели на вращающейся террасе отеля и глядели на город. Шиванн играла свое новое произведение, а Джармуш рассказывал о своей жизни в последние месяцы. По обоюдному согласию они больше не затрагивали тему родных.