Евгений Замятин "Мы"
В этом туре марсианской рулетки мне досталось много, и я все прочитала. Но писать придется последовательно - по масштабам впечатлений.
Итак, Евгений Иванович Замятин, роман-антиутопия "Мы". Это короткое произведение было написано девяносто пять лет назад в еще не до конца пережившей кровавую лихорадку революции и гражданской войны России. Тем не менее, оно оказало огромное влияние на мировую литературу - фактически, создало новый жанр. Несмотря на то, что никаких прямых аллюзий с Советской Россией в романе нет, он был запрещен по идеологическим соображениям и вышел при жизни автора на английском, французском и чешском. Предположительно, именно французский перевод прочитал в свое время Дж. Оруэлл, который неоднократно писал о романе хвалебные отзывы, сетуя на то, что столь значительное произведение практически не знакомо широкой публике. Несомненно, под влиянием Замятина написаны "О, дивный новый мир!" Хаксли и "1984" Оруэлла, эти три произведения считаются наиболее классическими представителями социальной антиутопии. На Родине "Мы" вышел только в 1988 году.
Портрет Замятина работы Б. М. Кустодиева
В разное время критики и деятели культуры и искусства отзывались о романе Замятина по-разному. Оруэлл, как я уже писала, открыто им восхищался, а Андрей Тарковский считал претенциозным и слабым, Солженицын, напротив, превозносил (может быть, правда, просто из свойственного ему духа противоречия).
Роман написан в форме дневника жителя Единого Государства - общемировой тоталитарной державы, подчинившей себе все население планеты. Он начинается как вполне бравурная "чиновничья" проза, но постепенно, под влиянием драматических событий в жизни героя трансформируется, стиль меняется, отражая бушующие в душе пишущего незнакомые и пугающие его самого чувства. Внешняя сторона романа описывает мир людей, превращенных в почти идеальные винтики машинного механизма, с урезанными до минимума представлениями о личном пространстве, о собственности, об отношениях. В Едином Государстве все живут в одинаковых комнатах со стеклянными стенами, прозрачных и стерильных, где лишь иногда, в часы дозволенных по талонам интимных свиданий можно опустить шторы чтобы получить малую толику уединения. На первых порах герой воспевает механистическую устойчивость своего общества. Личная и духовная жизнь героев так же ограничена рамками и минимизирована, хотя они все же находят время и силы для дружбы или хотя бы, скажем так, выражения душевной приязни. Даже в безликих именах-номерах герой находит нечто трогательно-отвечающее свойствам личности именуемого. При этом слежка всех за всеми, доносительство, невозможная для нас публичность кажутся живущему в этом мире герою нормальными и естественными. Он - человек, которому нечего скрывать, еще не столкнувшийся с разрушительным аспектом тех рамок, в которых провел всю свою жизнь. Даже пугающая тоталитаристская жертвенность воспринимается им как нечто должное и правильное.
А потом, в его размеренное существование вторгается Она. Конечно, любая иррациональность, порыв чувственности - все это происходит от женщины. Женщина по имени (под номером) I-330 врывается в обезличенное жилое пространство главного героя, в его разум и в его душу, и там немедленно воцаряется настоящий хаос - рушатся убеждения, ломаются казавшиеся незыблемыми законы, нарушается сцепление с реальностью. И вот уже герой с ужасом и замиранием сердца несется по наклонной куда-то к неповиновению и даже, возможно, бунту. Впрочем, как и полагается по законам жанра, бунт, в котором участвует герой ни к чему не приводит. В итоге его ловят хорошо организованные силы порядка и "вылечивают", уничтожая участок в мозгу, отвечающий за фантазию и воображение. Поэтому последние страницы дневника написаны снова ровным размеренным слогом, но уже не математиком-поэтом, как в начале, а человеком-роботом.
И хотя машина непобедима, и все герои в конце вылечены или уничтожены, настоящую печаль вызывает мысль о том, что несмотря на все декларации свободы и искренности, Она, эта своевольная, обожаемая и ненавидимая главным героем смутительница умов, на самом деле его просто использовала. Самым обычным образом. Как легко использовать человека, у которого нет навыков самозащиты просто потому, что он, воспитанный не ищущими выгоды машинами, никогда не сталкивался с человеческим манипуляторством.
Итак, Евгений Иванович Замятин, роман-антиутопия "Мы". Это короткое произведение было написано девяносто пять лет назад в еще не до конца пережившей кровавую лихорадку революции и гражданской войны России. Тем не менее, оно оказало огромное влияние на мировую литературу - фактически, создало новый жанр. Несмотря на то, что никаких прямых аллюзий с Советской Россией в романе нет, он был запрещен по идеологическим соображениям и вышел при жизни автора на английском, французском и чешском. Предположительно, именно французский перевод прочитал в свое время Дж. Оруэлл, который неоднократно писал о романе хвалебные отзывы, сетуя на то, что столь значительное произведение практически не знакомо широкой публике. Несомненно, под влиянием Замятина написаны "О, дивный новый мир!" Хаксли и "1984" Оруэлла, эти три произведения считаются наиболее классическими представителями социальной антиутопии. На Родине "Мы" вышел только в 1988 году.
Портрет Замятина работы Б. М. Кустодиева
В разное время критики и деятели культуры и искусства отзывались о романе Замятина по-разному. Оруэлл, как я уже писала, открыто им восхищался, а Андрей Тарковский считал претенциозным и слабым, Солженицын, напротив, превозносил (может быть, правда, просто из свойственного ему духа противоречия).
Роман написан в форме дневника жителя Единого Государства - общемировой тоталитарной державы, подчинившей себе все население планеты. Он начинается как вполне бравурная "чиновничья" проза, но постепенно, под влиянием драматических событий в жизни героя трансформируется, стиль меняется, отражая бушующие в душе пишущего незнакомые и пугающие его самого чувства. Внешняя сторона романа описывает мир людей, превращенных в почти идеальные винтики машинного механизма, с урезанными до минимума представлениями о личном пространстве, о собственности, об отношениях. В Едином Государстве все живут в одинаковых комнатах со стеклянными стенами, прозрачных и стерильных, где лишь иногда, в часы дозволенных по талонам интимных свиданий можно опустить шторы чтобы получить малую толику уединения. На первых порах герой воспевает механистическую устойчивость своего общества. Личная и духовная жизнь героев так же ограничена рамками и минимизирована, хотя они все же находят время и силы для дружбы или хотя бы, скажем так, выражения душевной приязни. Даже в безликих именах-номерах герой находит нечто трогательно-отвечающее свойствам личности именуемого. При этом слежка всех за всеми, доносительство, невозможная для нас публичность кажутся живущему в этом мире герою нормальными и естественными. Он - человек, которому нечего скрывать, еще не столкнувшийся с разрушительным аспектом тех рамок, в которых провел всю свою жизнь. Даже пугающая тоталитаристская жертвенность воспринимается им как нечто должное и правильное.
А потом, в его размеренное существование вторгается Она. Конечно, любая иррациональность, порыв чувственности - все это происходит от женщины. Женщина по имени (под номером) I-330 врывается в обезличенное жилое пространство главного героя, в его разум и в его душу, и там немедленно воцаряется настоящий хаос - рушатся убеждения, ломаются казавшиеся незыблемыми законы, нарушается сцепление с реальностью. И вот уже герой с ужасом и замиранием сердца несется по наклонной куда-то к неповиновению и даже, возможно, бунту. Впрочем, как и полагается по законам жанра, бунт, в котором участвует герой ни к чему не приводит. В итоге его ловят хорошо организованные силы порядка и "вылечивают", уничтожая участок в мозгу, отвечающий за фантазию и воображение. Поэтому последние страницы дневника написаны снова ровным размеренным слогом, но уже не математиком-поэтом, как в начале, а человеком-роботом.
И хотя машина непобедима, и все герои в конце вылечены или уничтожены, настоящую печаль вызывает мысль о том, что несмотря на все декларации свободы и искренности, Она, эта своевольная, обожаемая и ненавидимая главным героем смутительница умов, на самом деле его просто использовала. Самым обычным образом. Как легко использовать человека, у которого нет навыков самозащиты просто потому, что он, воспитанный не ищущими выгоды машинами, никогда не сталкивался с человеческим манипуляторством.