Выдержки из книги в т.ч. Марта Лаара "Очерки истории эстонского народа" Часть II
Нашел часть из того чего искал но для этого понадобилось искусство получить от интернета того чего там давно уже нету. Спасибо к utkasmerti. - Часть II
СОПРОТИВЛЕНИЕ ЧУЖИМ ВЛАСТЯМ
продолжалось в Эстонии и после окончания Второй мировой войны, невзирая на то, что страна сильно пострадала в войне. Многие города лежали в развалинах, деревни и поселки были сожжены, хозяйство разрушено. Жертвами красного или коричневого террора, павшими в войне или беженцами, Эстония, по приблизительным подсчетам, потеряла 150000 человек. Ущерб, нанесенный войной, по оценке советских экспертов, доходил до 16 миллиардов рублей. Среди обвинительного материала, посланного на Нюрнбергский процесс, были альбомы с фотографиями массовых убийств в концлагере Клоога, и «разрушенных фашистами» городов Нарва, Тарту, Таллинн и Пярну. В самом деле, победителей не судят. Бедствия эстонского народа еще не миновали.
Советская власть восстанавливалась в Эстонии параллельно с продвижением Красной Армии на запад. Высшие должностные лица были назначены на места уже в Москве, мнения местного населения никто не спрашивал. Москва поступала на оккупированных территориях полностью по своему усмотрению. Так, в 1945 г. к РСФСР были присоединены территории за Нарвой и большую часть Печорского края, при этом Верховный Совет ЭССР задним числом должен был утвердить вынесенное без его согласия решение. Официально Советскую Эстонию старались демонстрировать как независимое государство. Так, уже в сентябре 1944 г. в Выру собрался Верховный Совет ЭССР, Президиуму которого (председатель Й. Варес-Барбарус) принадлежала, как было сказано, вся полнота власти на территории ЭССР. Выборы нового состава Верховного Совета решились провести только в 1947 г.
На самом деле Верховный Совет и образованные им правительственные учреждения не имели в Эстонии большого права слова. Реальная власть оставалась в руках Коммунистической Партии Эстонии, которая, в свою очередь, была лишь секцией всесоюзной коммунистической партии. Война сильно опустошила ряды КПЭ, но приток кадров из России помог довести число членов партии к 1946 г. до 7139. Из них только немногим более четверти выросли в Эстонии. Более половины членов составляли русские, из остальных большую часть - приехавшие из России так называемые «jestlased»'. / С русским акцентом сказанное «eestlased» (эст. «естонцы»). / Первым секретарем КПЭ был избран Николай Каротамм (1901-1969 г.г.), который поначалу сохранял на руководящих постах «июньских коммунистов».
Представляется, что в то время местные коммунисты лелеяли надежды на достижение известной автономии. Ведь у «суверенной ЭССР» было свое министерство иностранных дел и даже армия, которая, правда, была ликвидирована уже в 1946 г. Чтобы облегчить установление советского строя и ослабить сопротивление народа, коммунисты намеревались править без больших потрясений и учитывая местные своеобразие. Так, в промышленности был взят курс на отрасли, ориентированные на высоко квалифицированную рабочую силу и малую материалоемкость. В сельском хозяйстве, правда, в 1944 г. была восстановлена земельная реформа первого советского года и конфискированы хозяйства «фашистских пособников», но с переходом к колхозному строю не спешили. Это позволило многим хуторянам отстроить свои разоренные войной хозяйства и вновь стать на ноги. Советские нормы были, правда, более обременительны, чем в немецкое время, но в принципе жить еще можно было.
Москва знала, что насильно мил не будешь - любить советский народ не заставишь, и, таким образом, с самого начала делала ставку на нажим и беспощадное выкачивание средств из новой провинции. Ленинград и вся Россия нуждались в топливе, и Эстонии пришлось взять курс на развитие материалоемкой и трудоемкой энергетической промышленности. В сельском хозяйстве Москва требовала скорейшего осуществления коллективизации, хотя на примере России каждому было ясно, к чему это приведет. Ведь целью было не процветание социалистической Эстонии, а надежное присоединение новой колонии к империи. Полное достижение контроля над сельским хозяйством и было основной предпосылкой тоталитарной власти.
Главным средством достижения этой цели был беспощадный террор. В 1946 г. в Эстонии было образовано Министерство государственной безопасности, что говорит об особом внимании, уделяемом деятельности этого учреждения. В страхе перед террором должен был дрожать весь народ, поэтому он поражал и друзей и знакомых высоких должностных лиц. Часть людей не желала больше участвовать в этой игре. Своего рода символичным был уход из жизни 18 ноября 1946 г. Й. Вареса-Барбаруса, причем точно и не известно, покончил ли он самоубийством или в этом ему помогло НКВД. Известно лишь, что Й. Варес-Барбарус решил выйти из игры. Большинство эстонских коммунистов приспособилось к ситуации и достаточно послушно выполняло все полученные из Москвы приказы.
Народ же совсем не собирается мириться с потерей самостоятельности. Большинство считало советскую власть в Эстонии временным явлением, так как «не позволит же Запад такую несправедливость». Верили в обещания Атлантической хартии и помощь западных союзников. В Эстонии не понимали, что, хотя западные государства не уступили требованиям Сталина признать западную границу России de jure, de facto в Ялте и Потсдаме это все же было сделано. Народ жил в надежде на свободу, с редким упорствим и единодушием противостоя навязываемому чужому укладу жизни. Естественно, и среди эстонцев были предатели, но их было не больше, чем среди какого-либо другого народа. Без народной поддержки партизанская война в Эстонии не могла бы длиться так долго. Смотря на монументы павшим в Освободительной войне, спрятанные в свое время от разрушителей, остается толь удивляться вере людей того времени в будущее своего народа. Неужели стоило из-за этих с виду бесполезных каменных громадин рисковать 25-летним заключением? Это же относится к тщательно спрятанным сине-черно-белым флагам, книгам по истории и т. п. Держась за свое прошлое, эстонский народ в действительности прокладывал себе дорогу в будущее.
Еще в большей мере, чем надежда на помощь Запада, движению сопротивления содействовал красный террор, который прямотаки вынуждал людей выступать против насилия, хотя бы уже из мести. Первая большая волна арестов и смертных казней поразила страну осенью 1944 г., непосредственно после ухода фронта. Это осуществляла, главным образом, военная контрразведка, известная под названием СМЕРШ (смерть шпионам), целью которой была ликвидация как служивших в немецкой контрразведке и немецких учреждениях, так и участнидов движения сопротивления во время оккупации.
Многих людей привела в леса объявленная осенью 1944 г. мобилизация в Красную Армию, участилось дезертирство. Поначалу эти обычно невооруженные группы разыскивать и не стремились, но в конце 1944 - начале 1945 г.г. был арестован рядовой состав Омакайтсе, легализовавшийся после обещаний советской власти. Виной многих при этом было лишь охрана какого-либо моста или водонапорной башни. Волна арестов напоминала по своему масштабу депортацию 1941 года. Из 10 000 человек, отправленных в 1944-1945 г.г. в Сибирь, вернулась примерно треть.
В 1945 г. по случаю окончания войны была объявлена амнистия, в результате часть уклонявшихся от мобилизации вышла из леса. Многие из них по истеченю некоторого времени были арестованы, что, естественно, подорвало веру в искренность следующих амнистий. Чтобы скрывавшиеся вышли из леса, по волостям начали ходить особые подразделения НКВД, которые для поимки «лесовиков» пытали и избивали их близких и терроризировали окружение. Больших результатов это не давало, негодование народа вспыхивало еще с большей силой. Наступил пик партизанского движения, известного под названием «лесное братство». В действительности подготовка к партизанской войне велась еще в период немецкой оккупации. Соответствующий призыв можно найти как в документах Национального комитета Эстонской Республики, так и в программе действий адмирала Й. Питки. В Эстонии были оставлены несколько разведывательных групп, прошедших подготовку у специалистов абвера (Хаука, Тюммлер), которые фактически подчинялись национальным центрам, базировавшимся в Финляндии, а позже - в Швеции. Но срок, отпущенный этим, называемым «пискунами», радистам был недолог. Не имея ни конспиративных квартир, ни поддельных документов, ни денег, они неминуемо должны были провалиться. К тому же немцы любезно оставили НКВД списки известных им групп сопротивления, вдобавок в ряд списков были включены русские разведчики. К концу 1945 г. большинство «пискунов» было арестовано или погибло. Все передатчики засечь все же не удалось, так что некоторые продолжали связь с находящимся в Швеции центром до 1946-1947 г.г. Однако действия сопротивления затрудняло отсутствие поддержки с Запада.
«Лесные братья» были вынуждены опираться только на собственные силы. Значительную помощь им оказывали подпольные группы, действовавшие в городах и крупных поселках («городские братья»), которые снабжали «лесных братьев» документами, медикаментами и сообщали им о предполагаемых облавах и арестах. Особого внимания заслуживают действовавшие в Эстонии организации школьной молодежи, которые зачастую успешно прикрывались также комсомолом. Выразительным примером здесь являются группы школьной молодежи в Выру, несколько раз обнаруживаемые, но через какое-то время возобновлявшие свою деятельность. «Молодые куперьяновцы» распространяли листовки и воззвания, водружали в памятные дни республики в публичных местах сине-черно-белые флаги и готовились взорвать местное учреждение госбезопасности. После раскрытия организации часть ее членов была отправлена в Сибирь, другие слились с «зеленым легионом».
Сколько человек в послевоенные годы перебывало в лесу, трудно сказать. Каждая амнистия выводила людей из леса, каждая волна арестов их вновь загоняла туда. Предположительно, в лесах скрывалось 35-40 тысяч мужчин, женщин и детей, из которых треть составляли активные борцы. Часто в лес уходили всей семьей, спасаясь от террора, и когда опасность миновала опять возвращались домой. Некоторые успевали побывать в лесу и возвратиться оттуда 4-5 раз. Различная была и численность групп, были отряды человек в двести, но были и одиночки, скрывавшиеся в лесу или в погребе на хуторе.
В вооруженном сопротивлении в Эстонии можно различить несколько различимых этапов. Так, в 1944-1945 г.г. преобладала выжидательная тактика. Фридрих Кург, выдвинувшийся в партизанские вожаки еще в 1941 г., поначалу учил бойцов только скрываться и запасаться оружием, готовясь к новой войне, в приближение которой верили руководители движения. Поскольку к своему пребыванию в лесу инсургенты относились как к временному явлению, временными были и убежища, да и мерам осторожности не уделялось достаточно внимания, что приводило к нелепым провалам. Зато в лесах было много снаряжения, брошенного немецкой армией. Если брошенные танки и самолеты не могли быть использованы, то зенитные орудия или минометы пришлись кстати.
С весны 1945 г. в деятельности «лесных братьев» начался новый этап. Надежды на новую войну не сбылись, давление же на «лесных братьев» усиливалось. Они перешли к активной деятельности. Нападая на мелкие войсковые подразделения, они постепенно сумели немецкое оружие заменить русским. Некоторые партизанские группы могли в случае необходимости переодеть всех своих людей в красноармейскую форму. Обычно же «лесные братья» ходили в немецкой форме или форме Кайтселийта.
«Лесные братья» стали значительно энергичнее вмешиваться в происходящее в округе. Местных активистов, поддерживавших новую власть, доносчиков и членов истрбительских батальонов вначале предупреждали, затем убивали. Заметно участились нападения на советские учреждения, банки, кооперативы. Захваченными деньгами порою делились с хуторянами, которые изнывали от налогового бремени. Более широкой целью деятельности было доказать народу временность оккупации, не допустить чтобы у новых властей появилось чувство безказанности. Наиболее активными центрами братства были Вырумаа, Пярнумаа и Вильяндимаа, а главными силами зачастую были люди, которые уклонились как от немецкой, так и от советской мобилизации. В социальном отношении общество «лесных братьев» было чрезвычайно пестрым, линия фронта зачастую проходила через семью.
Хотя «лесные братья» по-прежнему воздерживались от крупных акций, давление на них во второй полозине 1940-ых годов заметно возросло. Наряду с местными истребительными батальонами для облав использовали спец-подразделения НКВД и армию. Это заставляло «лесных братьев» уходить в сооруженные в чаще стационарные, тщательно замаскированные бункера. Поскольку прочесывать леса власти не решались, местонахождение бункеров старались узнать с помощью подосланных в группы соглядатаев. Там, где это удавалось, бункер часто уничтожали без сопротивления. В некоторых же местах результатом были продолжавшиеся целый день бои, в которых «лесные братья» старались подороже продать свою жизнь. К 1947 г., по советским данным, в Эстонии было обезврежено более 8000 «бандитов». Пик же лесного братства к этому времени еще отнюдь не миновал.
В этой борьбе симпатии населения были на стороне «лесных братьев». По ночам как в деревнях, так и в мелких поселках, власть была в руках «лесных братьев». В некоторых селениях, расположенны среди дремучих лесов или болот, советской власти до начала 1950-х годов практически не было. Довольно часто совершались диверсионные акты на железной дороге, широкий резонанс вызвал захват эшелона с деньгами близ Сымерпалу в 1948 г. Нападали и на высокопоставленных советских военнослужащих, партийных работников и сотрудников органов госбезопасности. Советские власти серьезно опасались провала выборов. «Лесные братья» призывали народ бойкотировать выборы, нападали на избирательные участки, иногда уничтожая их.
При этом организация «лесных братьев» была довольно аморфной. Контакты между группами устанавливались обычно лишь в пределах уезда, в случае необходимости группы объединялись и для крупных операций или оборонительных боев. Контакт поддерживали и с латвийскими «лесными братьями»ь К 1947 г. был создан законспирированный по всем правилам Всеэстонский союз вооруженной борьбы, центр которого находился в Ляэнемаа. Он имел контакты со Швецией, издавал листовки и имел свои филиалы, вероятно, во всех уездах Эстонии. Союз ставил себе целью не столько незамедлительное выступление, сколько создание боевых групп и вооружение для крупных акций, например, для сопротивления предполагаемой депортации. Но большая часть руководства Союза вооруженной борьбы попала в ловушку, после чего были разгромлены и уездные организации. Сохранились лишь отдельные группы, некоторые из которых были в начале 50-х годов использованы НКВД с провокационной целью. Попытки создания организации, охватывающей всю Эстонию, предпринимались «лесными братьями» в 40-х годах еще не раз, но обычно от этого отказывались из-за уязвимости организации. Чтобы сократить поддержку «лесных братьев», НКВД усилило террор. Широко использовались провокации; есть данные об убийствах и ограблениях, совершенных сотрудниками госбезопасности милиции, но приписанных «лесным братьям». Во всяком случае, число арестованных росло с каждым годом. В период 1945-1949 г.г. в Эстонии, по предварительным данным, было арестовано от 30 до 50 тысяч человек, в том числе немало женщин и детей. Местами аресты перешли в депортацию, в ходе которой опустели целые деревни.
Волны насилия захватывали все вокруг, обе стороны не останавливались перед жестокостью. Особенно это относится к районам, где истребительные батальоны активно действовали уже в 1945-1946 г.г. Типичным примером является волость Сымерпалу и Вырумаа, где после нескольких столкновений селение Осула было 13 марта полностью занято «лесными братьями». В отместку за причиненные ранее притеснениями «лесные братья» по приговору своего «трибунала» вырезали весь местный советский актив, в том числе женщин и детей. Случайно оказавшийся на месте уполномоченный ЦК КПЭ был посажен и и послан в Таллинн с вестью, что в Осула советской власти больше не существует. Это был даже по тому времени из ряд вон выходящий случай, о нем доложили самому Сталину. В волости Сымерпалу начались массовые обыски и аресты. 1 апреля около десятка местных «леных братьев» близ Сульби под сине-черно-белым флагом отчаянно сражались с 300 солдатами, снабженными тяжелым оружием. Поскольку «лесные братья» отказались сдаться, войска были вынуждены сжечь хутор вместе с ними. Это вызвало новую волну мщения. Казалось, ненависть, смерть и кровь поселились на этой земле на вечные времена.
На геноцид, происходивший в Эстонии, и уничтожение нации пытались обратить внимание мировой общественности бежавшие на Запад эстонцы. Увы, поначалу их никто не слущал, к тому же положение самих эстонцев в эмиграции, было весьма ненадежным. Когда кончилась война, в шведских лагерях беженцев находилось 30000, в германских, австрийских и датских лагерях ДР («displased persons» - перемещенные лица) лагерях - 35-40 тысяч эстонцев. Советский Союз рассматривал их всех как своих граждан, требуя от западных союзников выдачи беженцев. Поскольку западные державы не признали прибалтийские республики частью Советского Союза de jure, то, в отличие от многих других народов, жители Прибалтики не были насильно вывезены в Советский Союз. Но в лагерях беженцев представителям Советского Союза разрешалось свободно вести пропаганду.
Особенно сложным положение эстонцев стало в Швеции, где социал-демократическое правительство сделало несколько заявлениий, направленных против прибалтийских госудрств, и в январе 1946 г. выдало Советскому Союзу 146 представителей прибалтийских народов, прибывших в Швецию в немецкой форме, в том числе несколько эстонцев. Это привело к массовому нелегальному бегству эстонцев из Швеции в США и Канаду. Начался «период викингов», когда балтийские, маленькие, не приспособленные, для плавания в океане суда битком набитые людьми, через бурную Атлантику держали курс на свободу. Всего Атлантику пересекли 40 «кораблей викингов», в океане погибло два корабля, несколько лодок затерялось. По меньшей мере одна из них была перехвачена советским судном.
Упорство эстонцев не могло не вызывать удивления. Первой в более массовом масштабе их начала принимать Великобритания, откуда с октября 1948 г. они направлялись далее, в Соединенные Штаты, Канаду и Австралию. К 1952 г. перемещение эстонцев фактически закончилось. В Соединенных Штатах, Швеции и Канаде жило приблизительно по 20 000 эстонцев в каждой из этих стран, несколько меньше в Австралии и Западной Германии.
Организация эстонского общества началась уже в лагерях беженцев. Демократически избранные представительные органы, несмотря на плохие условия основывали школы (даже гимназии) и детские сады, устраивали курсы языков и профессий, организовывали культурную жизнь, издавали газеты. Примечательно, что попавшие за границу деятели культуры быстро включились в культурную жизнь, возникла эстонская литература. И все же прижиться к новой родине было трудно. Беженцы, по большей части, не имели средств к существованию, не знали языков, а иной раз и не имели профессии. Замечательным упорством, вкалывая вначале хоть на самой грязной работе и параллельно с этим учась, они относительно быстро сумели пробиться и стать во всех отношениях уважаемыми гражданами.
Большую помощь беженцам оказывали представительства Эстонской Республики в зарубежных странах. Посол Аугуст Торма в Англии, генеральный консул Йоханнес Кайв в Соединенных Штатах смогли несмотря на все трудности предотвратить признание оккупации прибалтийских государств de jure и сберечь в целом принадлежавшее республике имущество. Консульские представительства Эстонской Республики сохраняли континуитет республики в обстановке, когда отношение западных государств к ним было более чем двусмысленным.
Действия зарубежных представительств поддерживались деятельностью беженцев по активизации зарубежной борьбы. Уже в 1944 г. в Швеции для предсатвительства соотечественников на чужбине был создан Эстонский Комитет, в 1945 г. - Эстонский национальный фонд для финансирования зарубежной борьбы и в 1947 г. - Эстонский Национальный Совет. Последний был вызван к жизни для сохранения государственной самостоятельности Эстонской Республики в изгнании и чтобы дать опору политическим группировкам, сосредоточенным вокруг правительства в изгнании. Председателем Эстонского национального совета, по имеющимся данным, был премьер-министр правительства в изгнании на правах президента. В своей деятельности они опирались на те же статьи конституции, на основании которых в сентябре 1944 г. в Таллинне стало действовать правительство Эстонской Республики. Так как Ю. Улуотс вскоре по прибытию в Швецию умер, а премьер-министр Отто Тийф пребывал в заключении, его обязанности перешли к старейшему члену правительства, которым был Аугуст Рей. Последний и стал председателем Эстонского национального совета образовав между Швецией и Норвегией, в территориальных водах последней, в 1954 г. так называемое Ослоское правительство. После А. Рея эти же функции выполнял Йоханнес Сиккар, Александр Варма, и сейчас их выполняет Тынис Кинт.
В противовес вышеупомянутой сплоченной группировке в среде беженцев возникло также направление, которое вместо сохранения юридического континуитата считало необходимым образование правительства в изгнании через собрание, представляющее всех находящихся на свободе граждан республики. Для этого же нужно было образовать во всех странах, где жили эстонцы, избранные демократическим путем представительства. В Швеции таковым стало Представительство эстонцев, аналогично образованные организации стали представителями эстонского общества в Соединенных Штатах и Канаде. В промежутке в ответ на Ослоское правительство возникло созданное в Западной Германии так называемое «барачное правительство», не имевшее, впрочем, особого значения.
Невзирая на внутренние противоречия, организация эстонцев помогла активизировать их деятельность и обратить внимание мировой общественности на происходящее в Эстонии.
Колониальная политика, в Эстонии продолжалась с прежним размахом. В 1946 г. была принята программа индустриализации республики. Наряду с созданием машиностроительной промышленности, развиваемой на базе привозного сырья рабочей силы в чужих интересах, предусматривалось хищническое выкачивание полезных ископаемых. Особое внимание уделялось сланцу. В 1948 г. в Кохтла-Ярве открылся первый в мире газосланцевый завод, продукция которого вывозилась, главным образом, в Ленинград. Там же в 1949 г. была пущена мощная ТЭЦ, вслед за ней в 1951 г. - другая, такого же рода, в Ахтме. Если исходить из советской статистики, Эстония в эти годы достигла небывалого промышленного подъема (темп роста - до 66 % в год), но достигалось это не путем интенсификации и повышения производительности труда, а созданием новых рабочих мест. Так, в 1939 г. сланца на одного рабочего добывалось 494 тонны, а в 1950 году - 482 тонны. Новые рабочие места были для советской системы самоцелью.
Немецкий генеральный план «Ост» предусматривал для онемечивания Прибалтики завезти сюда в течение 25 лет 500 000 колонистов. За такой же срок после войны в регионе поселилось около миллиона русских. Уверения, будто это объяснялось только «нуждой в рабочих руках» неубедительны, какой смысл в этом случае имели депортации, в результате которых десятки тысяч людей были вывезены со своей родины. Ведь их можно было использовать в качестве заключенных на работах и в Эстонии, тем более, что количество арестованных и сосканных в 1944-1945 г.г. равнялось почти половине общей численности рабочих в Эстонии. В 1940-х годах приток русских во всяком случае был очень велик. Только в 1945-1947 г.г. их прибыло 180 000(!), и еще более 30 000 в течение следующих трех дет. Это была почти четверть тогдашнего населения Эстонии. Целые города и районы обрусели. Особенно это относится к Нарве и Силламяэ, ставшем впоследствии центром обработки радиоактивных веществ; эстонцев практически здесь нет. Не в одном новом учреждении эстонский язык оказался в роли вытесняемого и скоро совершенно исчез из обихода. В результате индустриализации значительно ускорилась урбанизация, причем наряду с мигрантами здесь существенную долю составляло бегущее из деревни крестьянство. В деревне переход «к социалистическому крупному сельскому хозяйству» вызвал катастрофу.
В первые послевоенные годы предстоящую коллективизацию от народа скрывали. Мужчины, побывавшие во время войны в России, и «мешочники», пришедшие в Эстонию в 1944 г. вслед за Красной Армией, многое рассказали об испытанных ими на своей шкуре «преимуществах» колхозного строя, и власти не считали нужным публично касаться этой темы. Скорее утверждали, что, по крайней мере на первых порах, колхозы создаваться не будут. Народ успокоили также акты «долговечного пользования землей», розданные хуторянам при завершении земельной реформы в 1947 г.
Но судьба эстонских хуторян к этому времени была уже решена. В мае 1947 г. ВКП(б) приняла первоначально засекреченное постановление о создании колхозов в Эстонии, Латвии и Литве. Летом 1947 г. в Эстонии усилили колхозную пропаганду. В августе вышло постановление о резком увеличении налогов, взымаемых с хуторов. Хуторяне, успешно ведущие хозяйство, стали классифицироваться как «кулаки». В 1948 г. налоговое бремя увеличилось еще больше, при этом с «кулаков» - почти на 50%. Такое бремя хутора уже не было в состоянии нести, и разорение стало неизбежным. Хозяева, не уплативши сельскохозяйственный налог, заключались в тюрьму и их имущество конфисковалось «для покрытия долгов».
Несмотря на развал отдельных хозяйств, создание колхозов подвигалось туго. К пяти колхозам, созданным в конце 1947 года при значительной государственной материальной поддержке, новые прибавлялись туго. Особенно крепко держались за свой земельный надел новоземельцы. Легче вступали в колхоз измученные налогами середняки и почуявшие опасность зажиточные хуторяне. В колхозах началось разоблачение и вытеснение кулаков К началу 1949 г. в Эстонии в колхозы объединилось всего лишь 5,8% хуторов.
Неизбежность новой депортации руководством КПЭ безусловно, осознавалась. Если кому-либо акции такого характера не нравились, то воспротивиться им не смел, во всяком случае, никто. В 1948 г. Николай Каротамм, правда, предложил направить выселяемых на сланцевые шахты Эстонии, но это не нашло одобрения Москвы. Оттуда требовали повышения темпа коллективизации.
В январе 1949 г. Н. Каротамм обратился к Москве с письмом, в котором подчеркивалось, что для осуществления коллективизации необходима ликвидация кулачества как класса путем высылки из пределов республики. 26 января Совет Министров СССР принял основанное на ходатайстве Н. Каротамма постановление, и подготовка к новой депортации стала набирать темп. Местным органам власти вмешаться в составление списков выселяемых не удалось. 17 марта министр госбезопасности ЭССР Борис Кумм докладывал, что согласно планам операции из Эстонии будут высланы 7500 семей кулаков, фашиствующих бандитов и их пособников, всего - 22 326 человек. Особенно циничным было присоединение к списку 1906 семей, предназначенных в резерв, на случай, если кого-то из основного списка выявить и выслать не удастся. Для операции было запасечо большое количество автомашин и более тысячи вагонов.